"Сейчас же отойди! - возмутилась Молодая Березка. - Ты испачкал меня своей поганой шерстью".

Прокудин замолчал, оперся руками о колени. Глаза его были устремлены в глубь бора.

- Что же стало с этой березкой? - спросил Костя.

Старик окинул его быстрым взглядом.

- Всему свое время, мил человек. Так и в сказке все идет по порядку... Так вот, Молодая Березка обидела лося. Ушел тот и больше не заглядывал. Время - что вода в реке. Вытянулась Молодая Березка! Красотища!.. Подросли и ее подружки. Но не хотела с ними знаться Молодая Березка.

"Ты хотя бы взглянула на землю, - советовали ей подружки. - Посмотри, как цветут ромашки".

"Как-нибудь и без земли обойдусь. Мне бы только дотянуться до облака. Улечу с ним, и не вспомню про вас".

"Ты говоришь вздор, - снова вмешался в разговор Дуб. - Я, сама видишь, крепок и силен. Но если бы не было земли, в которую вросли мои корни, то давно умер бы с голоду и сгнил, как брошенное полено. Что говорить, без земли меня бы повалил ветер".

В ответ Молодая Березка лишь брезгливо пошевелила листвой.

"Бесстыдница, утихомирься, - простонала снизу Старая Береза. - Кто ты без земли? Чурка. А что тебе дадут холодные облака? Они пусты и легки, как дым от головешки. Ты загубишь себя. Больше не тянись к ним, мне тяжело держать тебя. Мои корни уже слабы".

"Отстань, старуха! Зачем ты это говоришь? Я все равно скоро оторвусь от тебя и улечу вместе с облаками".

Молодой Березке показалось, что она все же доросла до облаков. Рванулась изо всех сил - и корни Старой Березы, не выдержав толчка, треснули, ствол со стоном рухнул. Упала Молодая Березка на землю. Тонкие, длинные ветки ее исковеркались, увяла краса.

"Облака - это пустота, обман, - пролепетала она. - Спасите меня!.."

Подруги потянулись к ней ветвями, участливо зашумели листвой.

"Ей уже не поможешь", - сказал Дуб.

- К чему ты, дед, рассказал? - вдруг спросила Лиза.

- Ни к чему. Так просто. Может, кому из вас, мил человек, в жизни пригодится. - Старик встал и молча пошел к просеке.

- Неинтересная сказка, - сказала Лиза. - Так, для маленьких. Хватит отдыхать, девчата. За дело. Да и ты, Костя, чего стоишь?

3

И тут все увидели Буравлева. Он шел по утоптанной тропе мимо торчащего из-под снега чапыжника. В руках его раскачивался на длинной деревянной ручке молоток-клеймо. Из-за спины торчали два вороненых ствола старенькой централки.

Девушки перемигнулись, и споро застучали топоры, обрубая сучья. По лесу пошел дробный перестук. Лиза длинной ореховой палкой вымеряла стволы поваленных сосен.

Буравлев пересек орешник и, поравнявшись с лесосекой, распорядился:

- Трелюйте к дороге. Да поудобнее, чтобы могли подойти машины.

- У осинника сложим, - бойко отозвался Костя. - Лучшего места не найдешь.

Буравлев одобрительно кивнул.

- Деда Прокудина не видели?

- Как же! Только сейчас сказками кормил, - ответила Лиза. - Вон к той рощице пошел.

Буравлев нагнал Прокудина возле молодого сосняка.

- Вот здесь, мил человек, было дерево, - пробурчал старик. - Около этой сосны в войну девушка одна, партизанка, погибла. Инна Воронкова. Вот и нет сосны. Нет и памяти. С годами не станет и нас. И никто не вспомнит, что ходили мы с тобой по этим тропинкам.

Прокудин неожиданно остановился и толкнул локтем лесничего:

- Вон, мил человек, воротник-то на суку сидит! Пали метче!..

На пушистой елке Буравлев увидел белку. Держа в лапках еловую шишку, она с любопытством уставилась на него.

Буравлев поймал зверька на мушку, но стрелять не стал, опустил ружье.

- Ну, ты что же?.. Палил бы... - кивнул на елку Прокудин.

- Пусть живет. Их и так поубавилось.

- Вот так и я, мил человек, не могу стрелять. На то каждая тварь на свет и рождается, чтобы солнышку радоваться. - Прокудин полез за кисетом, подержал его в руке и снова сунул в карман. - Лес не только деревья да кусты. Но и звери и птицы. Без них и лес не лес. Утром вот повстречал лося. Рога что твой вывороченный пень с корнями. Смотрит на меня и - ни с места. Признал, стало быть. Еще телком я его выхолил. Мать браконьеры убили. Пропадать бы ему, бедняге. Привел домой, молочком поил, хлебцем подкармливал. А он, как только вошел в силу, улепетнул от меня. Смотрю на него и радуюсь: не будь, Буян, тебя и твоих сородичей - лес бы казался сиротой. Все живое нужно лесу, даже букашки и таракашки разные. Вот, по правде тебе скажу, Сергей Иванович...

Буравлев хитровато улыбнулся.

А Прокудин продолжил свою мысль:

- Тонкий подходец, мил человек, к природе нужен. Наши лесники жалуются: лоси изводят молодой сосняк. Я говорю им: "Не убивать же их! Подкармливайте, и бед меньше будет". Они на попятную: "Не наши они. Пусть пекутся о них охотники". Охотники?! У них один прием: трах-бах и - в котел. Другой раз идет такая пальба по лесу, что твоя война. И лосиху с лосенком, случается, не щадят. Старый-то лось похитрее. Чуть что услышит и - тягу, куда поглуше. - И он безнадежно махнул рукой.

Они вышли к поляне с правой стороны, обрезанной глубокими оврагами. На самой середине ее из-под сугробов торчали стебли кукурузы и подсолнуха с почерневшими выхолощенными шляпками.

Прокудин приостановился.

- А знаешь, мил человек, кто кукурузу посеял? Я. Тут в овраге живет с десяток барсучиных семей. Звери домовитые, далеко ходить не любят. Вот я им в подарок. Пусть лакомятся.

Он подробно стал рассказывать, в каких норах живут барсуки старые, а в каких молодые. У кого какой нрав и какое каждому из них он дал прозвище. Буравлеву было интересно. Надо же! В светлые ночи приходил старик к этой поляне и, спрятавшись где-то за кустом, зорко высматривал, как какой-нибудь барсучонок, вынырнув из норы, тянется к его початкам... "Вот я им в подарок". Честное слово, интересный старик!

- А галка как, жива? - спросил Буравлев.

- Ничего, жива, - не сразу ответил Прокудин. - Хозяйничает в сторожке. Всюду нос свой сует.

Буравлев что-то обдумывал.

- Трофим Назарыч, как вы смотрите на свежие пеньки у Жерёлки?

Прокудин резко повернулся и в упор посмотрел на лесничего:

- Как это понимать, мил человек?

- А вы подумайте сами, - Буравлев поправил ремень от ружья.