-- Моя, -- подтвердил Антонюк. -- Да, моя. Пастухов. Вот почему эта фамилия у меня на слуху! Ну, конечно же! Так-так. Значит, вы и есть начальник моей охраны? А мне рекомендовали вас как серьезного и ответственного профессионала. Да, вы профессионал, это я понял. Но в том ли

вы профессионал, в чем надо? Что означал весь этот спектакль?

-- Если это был спектакль, -- вставил майор тоном, не предвещающим мне ничего хорошего. Я лишь пожал плечами.

-- Мне передали, чтобы я к вам зашел. Я и зашел.

-- Таким образом?! -- взвился Антонюк. -- Да вы что, издеваетесь надо мной?!

-- Над нами! -- снова вмешался майор.

-- Успокойтесь, Лев Анатольевич. Я отвечаю за вашу безопасность. И намерен ее обеспечить. Я должен был проверить систему вашей охраны. Что она ничего не стоит, я убедился. И хотел, чтобы убедились вы.

Антонюк едва не подпрыгнул.

-- А просто сказать? Да! Просто! Языком! Как люди общаются тысячи лет! И будут общаться всегда! Потому что другого средства общения не придумали! И никогда не придумают! Его нет! Просто нет! Понимаете? Нет!

Я понимал другое -- что из него со свистом выходит пар. Но все-таки решил, что нужно его поправить:

-- Почему нет? Есть.

Антонюк уставился на меня, как прапор на вдруг заговорившего салабона.

-- Да? Есть? Сделайте одолжение, просветите.

-- Музыка, например. Ведь что такое музыка? Это внеречевое средство общения.

-- Это вы сами придумали?

-- Да ну! Жена рассказала. Она музыковед, кончила "Гнесинку". Есть и другие внеязыковые средства общения. Живопись. Балет.

-- Балет? Понимаю. И вы мне станцевали про то, какая у меня система охраны. А воспользоваться традиционным средством общения, обыкновенным русским языком, не могли. Слишком просто, да?

-- Мог. Но мне было нужно, чтобы вы не узнали это, а прочувствовали. На собственной шкуре, извините за резкость. Надеюсь, мне это удалось.

-- Да, черт возьми, удалось. Ничего не могу сказать, удалось. А если, быть совершенно откровенным, вы напугали меня до смерти!

Я удовлетворенно кивнул:

-- Это и было моей задачей.

Капитан смотрел на меня, как на иллюзиониста Копперфильда.

-- Ну, москвич! -- пробормотал он.

Но майор был настроен совсем не миролюбиво.

-- У вас есть претензии к задержанному Пастухову? -- обратился он к Антонюку.

-- Как ни парадоксально, но...

-- Если можно -- простым русским языком, -- попросил майор. - Без музыки и балета. И без живописи. Да или нет?

-- Нет, -- сказал Антонюк.

-- А у меня есть! -- взревел майор. Теперь и из него начал выходить пар. -- Весь город поставить на уши, это как? Это двести шестая, часть вторая! Злостное хулиганство! От одного до пяти лет! Понял?

-- Так точно, господин майор.

-- Гражданин майор!

-- Слушаюсь, гражданин майор!

-- Ладно, не будем усугублять. Но пятнадцать суток ты, парень, получишь! Умник, тра-та-так-перетак, тра-та... И считай, что дешево отделался! -- примерно через полминуты закончил он. -- Есть вопросы?

-- Есть. Ваша опергруппа прибыла на место через двадцать четыре минуты после вызова. А оцепление вообще минут через сорок. А это как?

-- Вам, москвичам, хорошо рассуждать! -- возмутился капитан. -- Вам Лужков новые "форды" покупает! А мы на чем ездим -- видел? Скоро на рейсовые автобусы пересядем!

-- Сколько у вас абонентов в системе охраны ВИП? -- поинтересовался я. -- Человек сто?

-- Больше, -- уточнил капитан.

-- Вот и пусть скинутся на пару полицейских "фордов" и микроавтобус. Для себя же.

-- Они скинутся! -- проговорил майор.

-- Прекрасная мысль, -- вмешался Антонюк. -- И своевременная. Мой фонд поддержит. Проведем работу. Помогая милиции, помогаешь себе. Очень хороший лозунг. Короткий и понятный. Считайте, майор, что у вас есть эти машины.

-- А у вас -- голоса благодарной милиции, -- подсказал я.

-- Мы не покупаем голоса избирателей. Мы призываем голосовать за нас своими делами.

-- Ладно, -- снизошел майор. -- Пусть не пятнадцать. Но пять суток ты у меня отсидишь! Оформи, капитан.

-- Вы оставляете меня без охраны, -- возразил Антонюк.

-- У вас целая толпа охранников.

-- Пастухов показал, чего они стоят.

-- А мне какое дело? Это не наши люди. За них я не отвечаю.

-- Значит, вам до этого нет никакого дела? -- переспросил Антонюк. --Вы отдаете себе отчет в том, что сказали?

-- Но вы и меня поймите! Как я объясню губернатору это ЧП? Оно уже в сводке! А если есть хулиганство -- должен быть и хулиган. И к нему должны быть приняты меры!

-- Какому губернатору? -- негромко поинтересовался Антонюк. --Губернатору, который пальцем не шевельнул, чтобы помочь милиции? Который за четыре года не сделал для города ничего?

-- Не мое дело оценивать губернаторов, -- огрызнулся майор. - Станете вы -- буду подчиняться вам. А пока я подчиняюсь ему.

На принцип пошло. Дело серьезное. Я решил, что стоит майору помочь. Помогая милиции, помогаешь себе.

-- Оформите ЧП как учебную тревогу. Проверка боеготовности личного состава в условиях, близких к реальным.

-- И не забудьте отметить, что эта самая боеготовность оказалась нулевой, -- язвительно добавил Антонюк.

-- Почему? -- возразил я. -- Вы живы. Преступник задержан. Опыт учебной тревоги будет всесторонне проанализирован и сделаны выводы.

-- Понял, как в Москве работают? -- обратился майор к капитану и снова повернулся ко мне. -- Тогда хоть объясни нам, на кой черт ты всю эту петрушку затеял?

-- Хотел познакомиться с вами. Мало ли, как дело пойдет. Может, у вас ко мне вопросы возникнут. Или у меня к вам.

А теперь и майор уставился на меня, как космонавт на лунатика. Потом встал, одернул китель и доложился:

-- Майор Кривошеев. Олег Сергеевич. Заместитель начальника областного управления внутренних дел. -- Немного подумал и представил капитана: --Капитан Смирнов. Иван Николаевич. Уголовный розыск.

-- Очень приятно, -- сказал я. -- Пастухов. Сергей Сергеевич.

-- Скажи, Сергей Сергеевич, ты всегда все делаешь через жопу?

-- Когда как. Мне было нужно, чтобы Лев Анатольевич беспрекословно выполнял все мои предписания, -- объяснил я.

-- Какие? -- спросил Антонюк.

-- Может, мы обсудим это наедине?

-- Если можно, при нас, -- попросил майор. -- Учиться так учиться.