На Троицу была назначена встреча в Фриденштадте между маршалом, бывшим министром иностранных дел фон Нейратом и Штрёлином. Служебные дела не позволили Роммелю приехать в рейх на праздники, но он отправил на встречу своего представителя – Шпайделя. Накануне Троицы в рамках подготовки к совещанию в Фриденштадте Роммель обсуждал положение на Западном фронте с главнокомандующим экспедиционными войсками во Франции, генералом фон Штюльпнагелем, и главнокомандующим экспедиционными войсками в регионе Северная Франция – Бельгия, генералом фон Фалькенхаузеном. Роммель и Штюльпнагель были хорошими приятелями со времен совместной преподавательской работы в пехотной школе Дрездена. Сейчас генерал Штюльпнагель организовал прямую связь с группой Штауффенбер-га – Бека через откомандированного в его штаб оберст-лейтенанта фон Хофакера. Генерал-фельдмаршал фон Рунштедт не был связан с заговорщиками, но соглашался с позицией своих подчиненных и часто повторял:

– Роммель, расскажите нам, что же нужно сделать, чтобы избежать катастрофы!

СОВЕЩАНИЕ В ФРИДЕНШТАДТЕ

27 мая в квартире Шпайделя в Фриденштадте состоялось запланированное совещание между бывшим министром иностранных дел, бароном Константином фон Нейратом, обер-бургомистром Штрёлином и Шпайделем. Фон Нейрат, отстраненный от должности 24 февраля 1938 года вместе с главнокомандующим сухопутными силами, генерал-оберстом бароном фон Фричем, и президентом Рейхсбанка, доктором Шахтом, сделал внешнеполитический обзор последних событий, крайне безрадостных и беспросветных для Германии, на фоне беспрецедентной заносчивости и некомпетентности Гитлера и всего высшего руководства рейха. Фон Нейрат упомянул, что несколько раз в течение шести лет своей вынужденной отставки пытался предостеречь Гитлера от опрометчивых шагов, но тот так и не удосужился его принять, а письменные послания остались без ответа. Нейрат считал необходимым еще до начала вторжения заключить сепаратный мир на Западе. Гитлер абсолютно неприемлемая фигура для переговоров, поэтому он должен быть отстранен во имя будущего Германии, а официальным представителем временной государственной власти может быть только один человек – Роммель – как один из руководителей движения «Сопротивления», кристальной честности и порядочности офицер и необыкновенно популярная в массах личность. Потом от имени и по поручению Герделера выступил Штрёлин и особо подчеркнул, что в преддверии неизбежного конфликта с режимом организацию непременно должен возглавлять такой человек, как Роммель. Необходимо действовать оперативно, поэтому нужно просить фельдмаршала любыми доступными средствами попытаться заключить мир и остановить войну, хотя бы на Западе.

Даже немецкий писатель и мыслитель Эрнст Юнгер сумел связаться с маршалом Роммелем и передал ему свой «Трактат о мире», в котором излагались пути выхода из общеевропейского кризиса на основе христианской этики и взаимного сотрудничества.

Инженерно-строительные работы на побережье – подчас самые примитивные, но не ставшие от этого менее нужными – шли своим чередом, несмотря на возросшую активность вражеских ВВС. Ковровые бомбардировки и отдельные точечные удары сверхбомбами по 5 000 кг каждая, после которых бесследно исчезали с лица земли укрепления и открытые артиллерийские позиции, не оставляли сомнения в том, какая судьба уготована тому участку фронта, где предпримут свою высадку союзники. Никогда не забуду, как во время одной из инспекционных поездок южнее Гавра мы попали на позиции, только что с дьявольской точностью накрытые бомбовым «ковром». Закусив губу от ярости, Роммель шагал по изрытой воронками земле и со слезами на глазах смотрел, как всего лишь несколько оставшихся в живых солдат из всего подразделения управления батареей выкапывали из земли тела своих товарищей. Потом он подошел ко мне и произнес:

– Сюда бы этих господ – Кейтеля и Йодля. Тогда бы они поняли, что такое вторжение.

Продолжались оперативные совещания высшего военного руководства Западного фронта. Все были настроены весьма решительно, но никто не отваживался взять на себя ответственность. Нехитрый выбор между победой или поражением в предстоящем сражении парализующе действовал на генералов. Никто не хотел рисковать своей репутацией и играть с судьбой в «русскую рулетку». В свою очередь Ставка продолжала «кормить обещаниями» и набившими оскомину пояснениями, что вы, мол, видите только часть целого, а положение не так уж и плохо, а после появления на фронте «оружия возмездия» вообще изменится к лучшему. Гитлер и Геббельс утверждали, что нужно продержаться максимум несколько недель, а «потом свое веское слово скажут „Фау“ и мы повернем войну вспять».

Гитлер преследовал определенные цели, «бомбардируя» главнокомандующих фронтами и армиями десятками шифрограмм о боевом применении «Фау». В определенном смысле он добился того, что военное руководство колебалось в оценке реальной военно-политической ситуации. В книге «Иллюзия и реальность» Эрих Кордт цитирует свидетельские показания, которые дали министр вооружений Шпеер и начальник отдела радиовещания министерства пропаганды Фриче во время одного из заседаний Нюрнбергского международного военного трибунала:

– Уже летом 1944 года Гитлер обратил особое внимание Шпеера на то, что в войсках следует систематически распространять слухи о «секретных системах вооружений». Гитлер объяснил, что он всячески приветствует «это мероприятие, исподволь укрепляющее боевой дух армии». Только таким образом он получит необходимое ему время для проведения тайных дипломатических переговоров с противником и заключения мира на Западе. Шпеер сообщил, что в этом случае имело место «двойное очковтирательство»: вермахт тщетно дожидался нового оружия, а эксперты вооружений были вынуждены довольствоваться заверениями, что «все идет по плану и нужно спокойно продолжать работу».

Начальник радиопропаганды Фриче сообщил, что репортажи о секретном оружии выходили в эфир по прямому указанию Гитлера и Геббельса. Для этого в министерство вооружений был откомандирован штандартенфюрер СС Берг, обладавший достаточной инженерной фантазией, чтобы сочинить более-менее правдоподобную историю о «чудо-оружии», а значительно раньше, и без всякой на то необходимости, Гитлер точно таким же образом морочил голову Муссолини.

Глава 13. БУРЯ В ПРОЛИВЕ

НОРМАНДСКИЙ ДЕСАНТ

В последние дни мая и в самом начале июня германский фронт напряженно ждал начала вражеского наступления. Все прекрасно понимали, что буря грянет на ограниченном участке двухтысячекилометровой береговой линии. В расчет принималось буквально все – от приливов и отливов, ненастья и затишья до фаз лунного календаря. Однако все шло к тому, что вторжение не состоится в дни июньского полнолуния, поэтому Роммель решил отправиться в Ставку и предпринять очередную попытку повлиять на Гитлера. Он сделал все, что мог. И теперь после множества оставшихся без ответа критических докладных записок фельдмаршал добивался личной встречи с фюрером, чтобы в последнюю минуту убедить его в полной безнадежности создавшегося положения и потребовать от него решительных и адекватных действий. Гитлер уже не раз демонстрировал полное пренебрежение к его точке зрения, но Роммель пока что окончательно не поставил крест на этом человеке, опрометчиво полагая, что должен же быть предел чудовищному самомнению фюрера, и он, наконец, начнет когда-нибудь думать не только о себе, но и о своей родине и о своем народе.

Роммель отправился в Берхтесгаден, а сообщение о десантировании дивизий Эйзенхауэра застало его ранним утром 6 июня в Герлингене.

В ночь на 6 июня под прикрытием массированных ударов авиации союзники выбросили парашютные десанты севернее Карантана и северо-восточнее Кана, а утром высадили морские десанты на побережье департамента Кальвадос в устьях Вира и Орна. Ширина фронта вторжения между Гавром на востоке и Шербуром на западе составила около 100 км, а главный удар англо-американские дивизии наносили в направлении Кана. Всесокрушающая мощь обрушившегося на немецкие позиции удара превзошла самые мрачные прогнозы командования. Больше всех досталось 716-й дивизии, занимавшей позиции между Орном и Виром, – ее атаковали со всех сторон парашютисты и морская пехота, бомбили бомбардировщики и штурмовики, обстреливали танки и корабельная артиллерия противника. В ходе Нормандской операции союзники применили новейшие транспортные и десантно-высадочные суда и десантировались там, где по заверениям экспертов германского ВМФ было «технически невозможно осуществить высадку из-за подводных скал и профиля береговой линии». В свое время именно это и привело к формальному отношению командования к строительству оборонительных сооружений на этом участке Атлантического вала.