– Я очень вам благодарен… Вы правы, это… это было невыносимо, в конце концов!

– Ну конечно, а у самого у тебя язык бы не повернулся сказать, - усмехнулась женщина и я окончательно опознала голос. - Никогда этого в тебе не понимала: то режешь в лицо все, что думаешь, а то… Ну ладно, мне пора, Игорь. Надеюсь, теперь тебе никто не будет докучать.

– Спасибо, Лариса, - произнес он на полтона ниже. - Вы слишком добры ко мне. Мне никогда не расплатиться за то, что вы делаете…

– Ну что ты…

Поняв, что женщина сейчас пойдет по аллее и наткнется на меня, я шуранула в кусты, едва не наступив на так и не завязанный шнурок. Подождала, пока процокают мимо каблуки, а потом так, кустами, и решила пробираться дальше. Больше всего я была озабочена тем, чтобы особенно не шуметь, и опомнилась, только когда услышала почти над ухом:

– Вылезай из кустов, Чернова.

Отцепив от себя колючую ветку, я вывалилась на дорожку рядом со скамейкой.

– Вы что, знали, что я тут? - мрачно спросила я, отцепляя от одежды колючки. Интересное дело, а что же, Лариса Романовна меня не заметила?

– Еще бы, - хмыкнул Давлетьяров, с видимым удовольствием прикуривая сигарету. - Тебя от главного входа слышно, печатаешь шаг, как гвардеец на параде. Полагаю, ты все слышала?

Я кивнула.

– Так что, мне больше не приезжать? - спросила я угрюмо, глядя в землю.

– Ты думаешь, я бы не сказал тебе этого сразу? - поинтересовался Давлетьяров. - Сядь, не стой столбом.

Я послушно присела на край скамейки.

– Тогда почему… - начала было я, но он перебил:

– Я очень не люблю, когда мне пытаются морочить голову, Чернова. Если я инвалид, это еще не значит, что я выжил из ума.

– Вы не… - запротестовала я, но Давлетьяров остановил меня жестом.

– Это я обсуждать не намерен. - Он помолчал. - Судя по тому, что ты постаралась не столкнуться с Ларисой, ты уже имела с ней беседу?

– Угу… - я ковыряла землю носком кроссовки. - Она сказала мне, чтобы я больше сюда не ездила, потому что я вас вывожу из душевного равновесия и мешаю выздоровлению. Вроде как врач так сказал. И вы тоже.

– Но ты, конечно же, все равно явилась, - констатировал Давлетьяров. - И, надо думать, отправилась прямиком к главврачу.

– Конечно, - передразнила я. - Я решила, что если бы так все и было, Лев Евгеньевич сам бы мне сказал, а не стал передавать через кого-то. Ну и вы уж наверняка тоже не постеснялись бы…

– Совершенно верно, - хмыкнул он. - Впрочем, я выслушал еще более интересную историю. Ты присутствовала при самом ее завершении, поэтому расскажу в двух словах. Ты якобы в приступе откровенности созналась Ларисе, что совершенно измучилась, таскаясь сюда. Тебя, видите ли, гложет чувство вины, но чем дальше, тем тебе становится тяжелее тащить добровольно взваленную на себя обязанность, - с чувством продекламировал Давлетьяров. В обычно сумрачных глазах начали разгораться опасные зеленые искорки, уж не знаю, что его так завело. - И так далее, и так далее. Разные красивые слова про предательство и иже с ним.

– С ума сойти, - сказала я. - Я никогда ни с кем не откровенничаю. Я вообще была уверена, что никто не знает, куда я езжу. Игорь Георгиевич, но зачем же она нам обоим врет?

– Я тоже хотел бы это узнать, - скривил губы Давлетьяров. - Никакого смысла в этом вранье я не вижу.

– Похоже, она просто не хочет, чтобы вы со мной общались, - задумчиво произнесла я. - Может, она правда вам добра желает? Ну вроде как… я ведь правда вам и про университет рассказываю, и все такое… Ну и чтобы не бередить, значит…

– Чернова, или прекрати изъясняться, как учащийся сельского ПТУ, или вовсе замолчи, - поморщился Давлетьяров, и у меня отлегло от сердца - сейчас он явно не играл. - Как, по-твоему, почему тебя главврач пригрел, а не выгнал взашей? Ты ведь мне никто, Чернова. Я не раз просил тебя не пускать, но тебя все равно пускали.

– Потому что я на вас как раз положительно влияю, - буркнула я, повторяя слова Льва Евгеньевича, и подивилась неожиданной откровенности Давлетьярова. - Не даю замкнуться в себе и вообще злю. А когда вы злитесь, вам определенно лучше становится.

– Слово в слово то, что он сказал и мне, - кивнул Давлетьяров.

– Погодите, Лев Евгеньевич сказал, что приезжала какая-то дама, и ей он то же самое рассказал… - вспомнила я. - Может, это Лариса Романовна ее послала?

– Имя он назвал?

– Говорит, госпожа Розен, "очаровательная дама", - скопировала я главврача.

– Никто ее не посылал, - отрезал Давлетьяров. - Это Лариса собственной персоной.

– Она же Смирнова, - удивилась я.

– Смирнова она по мужу, - пояснил Давлетьяров.

– Ну тогда я вообще ничего не понимаю, - созналась я. - Сперва называется другой фамилией, потом сочиняет историю для меня, историю для вас… а зачем!? А вы, кстати, тоже что-то насочиняли, я слышала!

– Я почти не соврал, - заявил Давлетьяров. - То, что ты способна довести меня до белого каления, известно, по-моему, всему университету. Вопрос в том, как эту информацию подать.

– Угу, вы и подали… - пробурчала я. - Слышала… такое впечатление, как будто я вас к стулу привязываю и заставляю слушать пересказ любимого бразильского сериала…

– Слушать новости университета в твоем изложении немногим лучше, - хмыкнул Давлетьяров.

Парировать я, конечно, не сумела, поэтому просто спросила:

– А зачем вы перед ней изображали такого вот… хм…

– Я уже говорил, Чернова, я не люблю, когда меня держат за дурака.

– Зато из других дураков делать вы обожаете, - понятливо кивнула я. Все равно не скажет, эту его интонацию я отлично изучила. - Игорь Георгиевич, ну почему все-таки Лариса Романовна взяла с меня обещание сюда не ездить? Мешаю я ей, что ли?!

– Все может быть, - изрек Давлетьяров, и я примолкла. Минуты через три меня осенило.

– А может… может, она боится, что вы мне расскажете что-то такое, что я… - Я запуталась в фразе и замолчала, глядя на Давлетьярова. - Но вы же вообще никогда ни о чем таком…

– Лариса этого не знает, - улыбнулся он краем рта.

– И что ж вы такое знаете-то? - мрачно спросила я.

– Я много чего такого знаю, Чернова, - передразнил Давлетьяров. - Если бы я еще мог угадать, что именно не должно достигнуть твоих ушей и почему…