Но вскоре мы стали получать конкретные задачи и отправлять добытую нами информацию.
Однажды ко мне прибыл человек и, назвав пароль, представился как агент из Центра. Он привез новую радиостанцию - американского производства, запасные батареи питания, необходимые нам в работе документы и материалы, а также огромную сумму советских денег, которые к тому времени начинали что-то значить. В течение целой недели на зимовье лесника, который был и нашим радистом, он обучал последнего, как обращаться с новой радиотехникой.
После этого человек из Центра сказал главное для нас: генерал Гелен лично разработал план нашего поэтапного возвращения в Западную Германию. Однако тут же предупредил, что в Германию мы все поедем как бы в отпуск, по окончании которого нам необходимо будет вновь вернуться в Россию.
Не буду вам рассказывать, какие противоречивые чувства овладели нами: радовались скорой встрече с родными и одновременно огорчались, что опять придется возвращаться в хаос послевоенной России.
Отправка в Германию должна была происходить попарно. Чтобы обеспечить себе безопасное возвращение, необходимо было придумать легенду. Вот тогда-то я впервые и услышал о "воинских частях Полковника"... (место вырезано бритвой), благодаря которому мои люди были направлены в командировки в различные районы и области Совет-ского Союза на довольно продолжительный срок. Таким же образом было организовано и их возвращение.
Домой мы добирались на немецкой подводной лодке. Кстати, это была именно немецкая подводная лодка, с немецким экипажем".
Глава 110
На столе, за которым работал Кононенко, зазвонил внутренний телефон. Виктория доложила капитану, что его подчиненный уже прибыл, и интересовалась, нужна ли её помощь.
- Конечно же, Вика, нужна. Я здесь без вас как... - Конон не договорил. Его взгляд его упал на карточку, отложенную в сторонку.
Карточка лежала под углом к свету лампы, и на ней отчетливо проступили углубления от простого карандаша, стертые когда-то давным-давно: "Поставить на оперативный учет по делу УНР-57. 5.10.1946".
В телефонной трубке раздавались короткие гудки, а Кононенко все ещё держал её в руках, рассматривая карточку Нахтигалиева.
Послышались быстрые шаги по винтовой лестнице.
Капитан обернулся и увидел настороженного Малыша, из-за его спины выглядывала взволнованная девушка.
- А мы уж решили, что здесь что-то случилось! - облегченно вздохнула Виктория. И, чтобы разрядить атмосферу, добавила: - А вы, Василий, обманщик - даже не намекнули мне, что вы из милиции.
- Ну, наверное, уже не из милиции, а из полиции, - поправил её Кононенко.
- Из какой же полиции, Интерпола, что ли? - спросила девушка.
- Нет, из полиции нравов. Она недавно у нас создана, и я буду заниматься ловлей проституток, сутенеров и прочей нечисти. Поэтому я и промолчал, чтобы вы, Вика, меня сразу не отшили.
- Конечно, так я вам и поверила! - лукаво улыбнулась девушка. Наверное, разыскиваете какого-то крупного рецидивиста или убийцу, а другим, вроде меня, лапшу на уши вешаете.
- Ну что вы, Вика! Какой же из меня сыщик по крупным делам. Я больше книжный червь. Зато наш лейтенант Малышонок - настоящая гроза криминального мира.
- Понятно, если в таком тоне говорят девушке подобную ерунду, это значит, что она совершенно глупа, - обиделась Виктория.
- Ну что вы, Вика, товарищ капитан совсем не это имел в виду, вступился за своего начальника Малыш.
- Рассказывайте сказки! Понятно, что и вы с ним заодно, - не унималась девушка. Но через пару секунд сменила гнев на милость: - У вас, товарищ капитан, какие-то трудности?
- Да, хотел, чтобы вы мне объяснили некоторые вещи, - начал капитан. Как часто вам попадались такие фамилии, как, например, Нахтигалиев?
- Довольно часто. Это, по-моему, татарская фамилия, - бойко, глядя в глаза Конону, ответила девушка.
- Тогда второй вопрос, - продолжил капитан, - как часто в наше время попадаются татарские или другие фамилии, наподобие Нахтигалиева, у которых имя и отчество чисто русские - Иван Иванович?
- У народов Татарии, Башкирии, Мордовии вообще-то такое не принято. В обычном общении среди русских они в некоторых случаях позволяют себя называть на манер русских имен, но в документах, а тем более паспортах, указывают свои настоящие имена и отчества. А что, вас заинтересовал именно этот случай с Нахтигалиевым? - Вика не отводила глаз от капитана.
- Да, это очень интересный случай. Человек внешне славянского типа имеет татарскую фамилию, а имя и отчество русские - Иван Иванович.
Лейтенант Малышонок, наблюдавший словесную перепалку Виктории и Кононенко и их игру "кто первый отведет взгляд", как в школе, поднял руку и высказал свое предположение:
- А может быть такое: мать этого Нахтигалиева, русская, вышла замуж за, к примеру, татарина. У них родился сын. Естественно, что отец дал ему свое, татарское имя, что в переводе с их языка означало Иван. Но по каким-то причинам семья осталась без кормильца - может, умер, а может, бросил их. Тогда мать записала в свидетельство о рождении русские имя и отчество - Иван Иванович.
- Что вы на это скажете, товарищ капитан? - принимая сторону Малыша, спросила Виктория.
Кононенко опять взял дело Нахтигалиева, пролистал пару страниц и сказал:
- Лопнула ваша версия, лейтенант. В анкете, написанной Нахтигалиевым собственноручно, указано, что он сирота и ничего не знает о своих родителях.
- Значит, фамилию ему дали в детском доме или сиротском приюте, почти в один голос сказали девушка и молодой оперативник.
- Опять не получается. Где вы слышали, чтобы в детдоме русским мальчишкам давали фамилии другой национальности?
Виктория и Малышонок замолчали и, как бы спрашивая, пристально посмотрели друг другу в глаза. Вдруг девушка отвела взгляд. Малыш, залившись краской, сделал то же самое. Пауза стала затягиваться - все продолжали молчать.
Видя смущение молодых людей, Кононенко решил разрядить обстановку.
- Вика, а вы не знаете кого-нибудь из старых работников ЗАГСа или этого архива? Может, они нас немного просветят в этом деле?
- Ой, конечно же, наша Наталья Владимировна. Она уже лет двадцать на пенсии, а все, бывает, приходит сюда. Говорит, что эти бумаги - её жизнь.
- А кто она, Наталья Владимировна? - спросил Кононенко.
- Говорят, что она из бывших дворян, по-моему, графиня или даже княгиня. После революции порвала со своими и стала работать в различных учреждениях Советской власти.
- Так ей, наверное, уже под сотню лет! - изумился Малыш.
- Да, время наложило на неё отпечаток, но только внешне. А внутренне она осталась ещё довольно молодой. Кстати, она говорит, что архивные крысы живут долго, - уколола Виктория Кононенко.
Капитан заметил перемену в настроении девушки и повел разговор дальше:
- И как часто ваша Наталья Владимировна приходит в ЗАГС?
- Не так часто, но, наверное, раз в неделю заглядывает.
- А что она здесь делает? - спросил Малыш.
- Обычно она копается в картотеке в дальнем подвале. Там расположены архивы статистических учреждений царской России. Наталья Владимировна говорит, что хочет знать все о своей семье, родственниках, друзьях и знакомых родителей.
- Не надо было порывать с семьей, может быть, и не было бы такого бардака в стране, - пробурчал лейтенант.
- Это не ваше дело, товарищ лейтенант, - официально оборвала его девушка. - Она, кстати, нисколько не сожалеет о прожитой жизни.
Малыш подумал было, что нужно что-то сказать о старческом маразме, но, видя решимость девушки защищать старушку, не стал этого делать.
- А мы можем с этими бумагами, - Кононенко указал на папку, навестить уважаемую Наталью Владимировну?
- Конечно, - спохватилась Виктория, - она живет совсем рядом, в старом доме, могу вас проводить, - и добавила, - если вы не против, конечно.
...Дверь им открыла маленькая старушка с гордой осанкой. Квартира её была явно переделана: чувствовалось, что когда-то она была огромной, в которой проживали государственные чиновники или купцы царской России. Но оказалось ещё интереснее: в этой самой квартире и родилась Наталья Владимировна, родители оставили девочку в доме со служанкой, а сами уехали после пролетарской революции во Францию. Это Наталья Владимировна выяснила, когда в шестидесятых годах её вызвали в Инюрколлегию и объявили, что она стала владелицей крупного наследства, завещанного ей её родным братом, умершим в Париже и не оставившем после себя наследников.