Владимир поднялся на десятиметровую вышку, повернулся спиной, толчок, два оборота… и, словно клинок, без брызг, на глубину.

Вынырнул и сразу посмотрел на трибуны. Девчонка чуть-чуть улыбается.

— Ныряй!

Этого он от себя сам не ожидал.

Всё также загадочно улыбаясь, Берёзкина разделась, подошла к краю бассейна и нырнула. А вынырнув, оказалась лицом к лицу со своим кумиром. Ни намёка на щенячий восторг. Она уже знает, как это делается.

— Ты ходишь на дзюдо?

Владимир улыбнулся:

— А ты хочешь подраться?

— Хочу!

— А пошли!

В борцовском зале уже никого не было. Он встали друг против друга.

— Нападай.

Кира подошла вплотную.

— Нападай… — повторил Владимир смущённо.

Внезапно девчонка выбросила вперёд руку, угодив ему в солнечное сплетение.

— О… Так не честно.

— Вот ещё.

— Ты гипнотизировала.

— Давай снова.

Но снова и ещё снова не принесло Кире больше ни одного попадания. Хотя она пыталась драться без правил, всякий раз оказывалась спиной на ковре, а Владимир, пугаясь волнующей близости, мгновенно вскакивал.

— Научи меня, — сказала Кира, признав полное поражение.

— Чему?

— Ну, этому. Дзюдо.

— Прямо сейчас?

— Ну да. Так, в основном. Приёмчики.

— Ты знаешь, так быстро не получится.

— Ну хоть один.

— Ты как мальчишка.

— Я не мальчишка. Я женщина. И я хочу уметь себя защитить.

— Ладно, я покажу кое что, но это не дзюдо. Вообще не спорт.

— Хорошо, пусть будет не спорт.

— Только не говори потом, что это я тебя научил…

Часа через полтора они, усталые и вспотевшие, отправились мыться. В закоулках огромной душевой было пусто, Кира и Владимир стояли в кабинках напротив под тёплыми струями и молчали. Потом Кира медленно спустила с плеч верхнюю часть купальника, подошла к Владимиру, и обняла его. Он хотел сказать, что делать этого нельзя, но вдруг вспомнил сказку про влюблённого, который не поцеловал принцессу, испугавшись навсегда остаться медведем. И он подумал, что навсегда останется медведем, если сейчас не сделает этого… Задыхаясь, испытывая почти боль от невыносимого желания, они вошли друг в друга, и Кира вскрикнула. Этот первый раз случился с ней второй раз в жизни, но того первого раза она не помнила. Настоящим был только этот — безумный, вызванный неистовой, никогда уже не повторяющейся после волной влюблённости.

Они долго стояли обнявшись, пока хлопнувшая где-то дверь не вывела их из оцепенения. Кира быстро надела болтавшийся на одной ноге купальник и убежала. Подобрала вещи на трибуне, ушла переодеваться. Владимир остался ещё на некоторое время, пытаясь собрать мысли в кучку — тщетно.

Едва войдя в раздевалку, он увидел, что кто-то шарит в его шкафчике. Кто-то, кого трудно не узнать даже издалека по уродливой, крабоподобной внешности. На пальце висит кольцо ключами-отмычками. Да он к тому же ещё и псих… клептоман.

— Эй, мастер! Паук! Борг! Давно увлекаешься, доктор? Скоро будешь резать людей под наркозом. Люди будут доверять тебе самое дорогое. А вдруг ты украдёшь сердце? Или веру?..

Владимир приблизился вплотную. Паук огляделся.

— Погоди, не шуми. Сможем договориться. Я ведь видел, как ты там с этой…малолеткой. Давай так: я ничего не видел, и мы расходимся.

— Ты видел? Зачем же ты смотрел? Зря ты сказал, я этого не прощу. Тебе придётся забыть без всяких условий. Идём на ковёр. У нас будет драка без правил, надо покончить с этим раз и навсегда.

— Сейчас покончим… — прошептал Паук и внезапно ударил Владимира в бок чем-то острым. — Раз и навсегда… — Он ударил ещё раз и снова огляделся. Навсегда…

Кто-то вошёл в раздевалку и постучал по дальнему шкафчику.

— Эй! — послышался неуверенный женский голос.

Паук рванулся к противоположному выходу, но оступился и неуклюже, стараясь не порезаться окровавленным скальпелем, завалился на бок. Поднялся и, оглянувшись на девушку, побежал.

— Доктор Борг?.. — прошептала она ему вслед недоумённо.

Кто-то слабо её окликнул.

— Ты здесь, Акула?

— Прошу тебя, не смотри. Там, есть бинты… аптечка. Я сам…

Владимир опустил голову и потерял сознание.

Выронив портфель и подняв руки к лицу, Кира закричала.

16

Дом и квартиру нашли сразу. Из двора-колодца в окнах ничего не видно. Даже свет люстры — то ли есть, то ли нет. Во дворе пикет милиции, машина «ПМГ». Грязная парадная с обугленными почтовыми ящиками, седьмой этаж без лифта. Выше только забитый гвоздями чердак. Пыльная дверь, обитая дерматином. Клочки ваты торчат из порезов. За такой дверью может жить кто угодно — алкаш с тараканами или завмаг с антиквариатом и четырьмя цветными телевизорами.

Стояли, пытаясь прислушаться, но тишина лестницы нарушалась ежесекундно: где-то орал ребёнок, где-то лаяла собака, где-то женщина покрикивала на пьяного.

Кнопка звонка одна; скорее всего, квартира не коммунальная. Это хорошо. Гусев и Телегин стояли уже минут пятнадцать. Никакого плана у них не было, нажать на кнопку ни тот, ни другой не решался. Чтобы составить какой-то план, следовало хотя бы увидеть того, с кем им предстоит иметь дело. Если они позвонят, то увидят, но тогда на раздумья времени уже не будет. В любом случае можно сказать, что ошиблись адресом… Скорее всего, какая-нибудь бабулька спросит через дверь «кто?», они скажут, что ошиблись, и, поджав хвост, уберутся.

— Можно сказать так, что любой откроет, — загадочно произнёс Гусев. Минута пошла.

Телегин задумался.

— Денежный перевод! — догадался он, вспомнив криминальный беспредел девяностых.

— Кому перевод?

Стоя у окна и глядя во двор, оба не заметили, как на ступеньках появился человек. Дверь на площадке одна. Судя по всему, жилец этой самой квартиры.

Жилец поднялся ещё на несколько ступенек и стало понятно, что это мальчик, пожалуй, их ровесник. Гусев и Телегин одновременно подумали о том, что с договориться с парнем, если он не дурак, будет нетрудно. Кто откажется от денег, которые сами плывут в руки?

— Не, это мы так, о другом, — сказал Гусев. — Тебя как зовут?

— Сайгаков… Дмитрий. А что такое?

— Да ладно, ты отдышись. Поговорить надо.

— А что такое?

— Родители дома?

— Нет. То есть, дома… Не знаю. Вы звонили?

— Звонили, — соврал Гусев.

Поняв, что врать бесполезно, Сайгаков пробурчал:

— Мама на работе, скоро придёт.

— К тебе зайти можно?

— Зачем?

— Воды попить.

— Подождите, я вынесу.

С опаской поглядывая на незнакомцев, мальчик вынул связку ключей, отпер два замка шагнул в темноту и быстро захлопнул дверь.

Гусев подождал секунд десять и позвонил. Потом ещё. И ещё. Наконец из-за двери послышалось неприветливое:

— Вам кого.

— Дима, ты что, нас боишься? — сказал Телегин, голос которого звучал несколько мягче и дипломатичней, чем Гусева. — Тогда мы твою маму подождём.

Это сработало.

— Вы из секции? — послышалось из-за двери.

— Да, нас прислали поговорить.

— Я больше ходить не буду.

— Тогда надо заявление написать.

— Ладно. А что писать?

— Всей лестнице рассказывать?

Дверь загремела запорами и отворилась.

— Ладно, заходите.