– Глюр... нет, не желаю слушать. Знаю... У меня двадцать часов. Нет. Считай, что на это время я умер.

Река пряталась, утопала в островках камыша, в низких скрюченных ивах. У берега обнаружился мосток, полуразвалившийся, как ворота и как сам дом; Клавдий прихлопнул камнем опасно торчащую головку ржавого гвоздя.

– Холодно, – сказала Ивга с нервным смешком. – И вода холодная тоже...

– Вода теплая, – возразил Клавдий серьезно.

По противоположному берегу, свободному от камышей, но зато илистому и топкому, бродили белые гуси.

– У меня купальника нет.

– Тоже мне невидаль – голая ведьма...

– Не смейтесь.

– Хорошо, я отвернусь. Гусей ты не стесняешься?..

Ивга бросила одежду на мосток. Опасливо косясь на Клавдия, демонстративно глядящего вдаль, подобралась к краю доски и заколебалась было – трухлявый мосток, оскорбленный ее сомнениями, попросту взял на и подломил подгнившую доску. Ивга, взвизгнув, плюхнулась в реку.

Чисто. Прозрачная вода, обнимающая чистое тело. Чистое, до родинки, до волоска...

Она нащупала ногами дно. Дернулась от прикосновения водорослей, встала, поправила волосы. Гуси сбились в стайку и неторопливо форсировали реку.

– Смотри, они сюда плывут, – с беспокойством сказал Клавдий.

– Ну и что?

– Я их боюсь, – в голосе Великого Инквизитора ей послышалась искренняя озабоченность.

– Гусей?

– Плывут же, заразы!..

Ивга опустила лицо в воду. Открыла глаза; мир сделался неверным и расплывчатым, прикосновение водорослей больше не казалось противным, а вокруг Ивгиных бедер кружилась стайка мальков, вспыхивая время от времени резким серебряным сполохом.

Она выпрямилась, стирая воду с лица. Инквизитор – вот это действительно зрелище, Великий Инквизитор в полосатых плавках – сидел на краю мостка; незагорелая кожа его бросала вызов своей белизной – вызов лету, солнцу и множеству морских курортов, которыми владеет, как говорят, вездесущая контора верховной Инквизиции... А мелкие клерки, небось, уже всю шкуру прозагорали, подумала Ивга с внезапным возмущением.

– А говорят, что у мужественных людей волосатая грудь. И ноги...

– Вывод? Я не мужественный или я ноги брею?

– Вывод – брешет молва...

Инквизитор неуверенно пожал плечом:

– Это комплимент?

На правой стороне груди у него белел полукруглый шрам. Ивга знала, что точно такой же, но только меньше, имеется и на спине; она хотела спросить, откуда – но в последний момент прикусила язык. Хорошо быть бестактной, но не до такой же степени...

По небу плыл самолет – серая иголка, тянущая за собой белую нитку шлейфа; гусиная стая безмолвно пересекала отражающееся в речке небо, и белую реактивную стрелку пересекала тоже. Хоть здесь справедливость, подумала Ивга, прикрывая глаза. Есть в жизни мгновения, когда гуси равняются в чем-то с самолетами...

– Я хочу быть гусем, – сказала Ивга шепотом. – Гусыней... с красными лапами. Плавать... все лето. Есть траву... А потом пусть и режут. Потому как какой смысл дожидаться зимы?..

– Рыжая гусыня, – Клавдий чуть усмехнулся. – Лисой родилась...

Гусиная стая повернула к мостку – осознанно, определенно.

– Это ко мне, – сказал Клавдий упавшим голосом. – Меня с детства гуси не любят... И его сиятельство господин герцог – изрядный гусь – в первых рядах...

– Чихать они на вас хотели, – сообщила Ивга хладнокровно, однако ее оптимистический прогноз не подтвердился.

Гуси плотной стаей причалили к берегу; Клавдий замахнулся ивовым прутом – гусиный вожак, поражающий размерами, но даже на вид глупее прочих, счел это вызовом на бой. Повинуясь крикливой команде предводителя, гуси сгруппировались – крыло к крылу – и одновременно пригнули к земле длинные белые шеи.

– Ивга, ты видишь, – сказал Клавдий беспомощно. – Прогони их, пожалуйста.

– Не могу, я же голая...

– Ну я зажмурюсь! Выйди, камень кинь, ну прогони этих сволочей, они... ой!..

Гуси обступили Клавдия кольцом. Их шипению позавидовал бы любой серпентарий; Великий Инквизитор переступал босыми ногами, беспрестанно занося свой хлыст – и почему-то опасаясь ударить.

– Ивга, пес... Это не смешно!.. Я даже без штанов...

Ивга попыталась придать лицу каменное выражение. Губы не слушались, неудержимо разъезжаясь к ушам; смех не давал дышать.

– Хха... ой, нет... Чего... им... от вас... надо?..

– Это не-сме-шно!.. Я боюсь этих зараз, ясно?

– Надо... искать... их хозяина... пусть отдаст команду «фу!»...

– Я тебе посмеюсь!.. Выйди, кинь в них чего-нибудь, ботинком брось...

– Благородной обувью... в глупых птиц...

– Ивга, я тебя как человека прошу!

– Но я же голая!

– Пес-пес-пес, да я глаза зажмурил, вот!

Давясь смехом, Ивга выбралась на берег, подобрала палку, замахнулась с бесстрашием деревенской девчонки:

– А кыш! А кыш!..

Гуси, смущенные открытием второго фронта, разразились гоготом. Некоторое время Ивга увлеченно их отгоняла, а потом, подняв взгляд, обнаружила, что глаза Клавдия коварно открыты.

– Вы же обещали!.. – она отшатнулась, прикрываясь руками.

– Но я же должен видеть, если какая-то зараза соберется меня укусить!..

Она опрокинулась в воду – спиной, поднимая фонтаны брызг. Отступившие гуси тут же возобновили атаку; Клавдий, коротко вякнув, кинулся в воду вслед за Ивгой. Некоторое время гуси стояли на берегу и бранились – однако потом вняли не то голосу разума, не то зову непоследовательного вожака, развернулись и плотной стаей поковыляли прочь.

Ивга плавала плохо – а потому все время старалась держаться так, чтобы ноги доставали дна; Клавдий и вовсе не пытался плыть, а просто стоял по пояс в воде, рассеянно ловя ладонью прыгающие солнечные блики.

– А могут ведьмы... превратить меня если не в гуся, то хоть в лису? – шепотом спросила Ивга. – По настоящему, навсегда?

Клавдий провел по лицу мокрыми ладонями:

– Ивга... А могут ведьмы повернуть время вспять? Закинуть нас... нет, тебя не надо, ты и не родилась тогда... закинуть меня, Клавдия Старжа, на тридцать лет назад? Ну ладно, на двадцать восемь...

– А что, там было лучше?

Он серьезно посмотрел ей в глаза. Так серьезно, что у нее сразу же озябли ноги.