– А государь-то сам, может, про то и не знает? – спросили его из толпы крестьян, столпившихся вокруг Васьки и слушавших грамоту.

– Ему и не скажут! Его ведь такое дело: печать приложил да иди старичка послушай али в церковь сходи помолиться, а они-то тем временем все и обделали! – пояснил старик.

– Ну, ты дале, дале читай, – поощрил Харитонов поповича.

А Васька читал дальше – о том, как царь звал дворян служить «со всяким усердием» и «со всею службою» ехать к Москве «тотчас, бессрочно, не мешкав в домах своих, без всякия лености...»

– А Степан Тимофеевич ведает ли, что скликают на него все дворянское царство? – раздался беспокойный голос.

– Ведь, может, не ведает ничего!

– Ему б сию грамоту. Он бы и сам поспешал на них!

– Атаман, ты пошли-ка кого из нас к Тимофеичу, право!

– Ить надо послать, Харитоныч! – раздались оживленные, дружные голоса.

– Пошлем, мужики! – уверенно сказал Харитонов. – А ныне мы станем другую грамоту слушать. Васька, читай.

Это было письмо боярина князя Одоевского к казанскому воеводе князю Урусову. Одоевский писал, чтобы воевода готовил стрелецкую высылку против Разина вниз по Волге, и заканчивал личным своим делом:

«Да как ты сына боярского поручика Данилу Илюхина станешь к Москве отпускать, и ты бы, князь, дал ему ратных людей с полета человек для поимки моих беглых крестьянишек по лесам в моей вотчине и заводчика их Мишки Харитонова, разбойника и татя...»

– Ну, знатную ты послугу нам оказал, попович, что прочитал сии грамотки, – сказал Харитонов.

– Да что ты, Миша! На то ведь и батька меня обучал премудрости чтения! – скромно сказал попович.

– А пуще заслуга твоя перед боярином, что ты ему про крестьян и про Мишку-вора все рассказал, – перебил Михайла.

– Ведь батька послал, Михайл Харитоныч! Мое дело малое – сын! Что батька скажет, то слушай! – оробев, оправдывался попович.

– Так, мыслишь ты, не тебя, батьку вешать? – спросил Михайла с насмешкой.

Попович упал на колени перед Михайлой.

– Михал Харитоныч, голубчик! Прости меня, батюшка! Бога молить за тебя...

– Не любишь, когда до расплаты? – спросил Харитонов. – Ну ладно. Домой к отцу не пойдешь, с нами – в лес: и нам надобны грамотны люди. Вставай-ка с коленок. Степан Тимофеичу грамоту станешь писать.