"Правильно. И я даю слово мужчины, что это будет моей последней ошибкой!" - так ответил Таир комсоргу, и сейчас этот ответ нравился ему. Да и на собравшихся он произвел благоприятное впечатление. Только Лятифа, наклонив голову, насмешливо улыбалась. Кажется, только одна она и не верила Таиру. Почему?
Таир поднялся с места и зашагал к выходу. Выйдя на улицу, он машинально направился в сторону поселка, где жила Лятифа. "Нет, - говорил он себе, - я должен видеть ее и выяснить все. Почему она мне не верит?"
Над рабочим поселком спускались сумерки, но уличные фонари еще не зажигались. По асфальту дороги катились вереницы легковых и грузовых машин. Таир, не обращая на них внимания, шагал, погруженный в свои размышления.
Перед самыми ступеньками каменной лестницы он остановился в нерешительности: "Идти или нет?"
"Таир неисправим!" - все еще звучало в его ушах, и насмешливая улыбка Лятифы преследовала его. "Пойду, - решил он и начал взбираться по лестнице, ведущей на бугор. - Почему все поверили мне, только она..."
- Таир, - услышал он девичий голос и быстро обернулся.
Перед ним стояла Лятифа.
- Куда ты идешь?
- К вам, - решительно ответил Таир и смело посмотрел в глаза девушке.
- Зачем?
- Хочу пожаловаться твоим родителям.
- На кого? - спросила Лятифа и звонко расхохоталась.
Таир нахмурился.
- Быть девушкой, и иметь такое каменное сердце!
Он был зол, а Лятифа, словно желая разозлить его еще больше, со смехом сказала:
- Это тебе потому так кажется, что я говорила правду.
- Правду? - Таир вспыхнул. - Какое имеешь ты право не верить мне?
- Об этом спроси самого себя.
- В чем моя вина?
Оба на минуту умолкли. "Подействовали, видно, мои слова", - подумала Лятифа.
- Вот что, Таир, - сказала она, - пожалуешься моему отцу, тебе же будет хуже. Если он узнает, что ты натворил на буровой, обязательно отдерет тебя за уши. Он старый нефтяник и таких вещей не прощает.
- А что вам за дело до всего этого? Сам уста Рамазан ничего не сказал, а вы все кинулись защищать его.
- Вот видишь. Ты все еще не осознал своей ошибки.
- Не догадался сказать на собрании: только мертвецы не ошибаются!
- Слушай, Таир, мне жаль тебя. Ты мой товарищ по комсомолу...
- Пожалей лучше себя! - резко сказал Таир и пошел прочь.
Лятифа некоторое время смотрела ему вслед. "Упрямец!" - подумала она и, повернувшись, быстро взбежала вверх по ступенькам каменной лестницы.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
Кудрата Исмаил-заде вызвали в городской комитет партии. Он знал, что сегодня здесь соберутся управляющие других трестов. Свои принципиальные позиции он считал достаточно твердыми, но сегодня все же чувствовал себя неуверенно. Выполнение плана шло совсем не так быстро, как рассчитывали в "Азнефти" при назначении его в один из самых отсталых трестов. Неизвестно еще, как горком отнесется к тому, что Кудрат отказался от помощи, которая была предложена ему трестом Лалэ Исмаил-заде. Всегда и везде с ним считались, всегда отдавали должное его знаниям и опыту, ставили его работу в пример другим. Теперь он находился в очень невыгодном положении: приходилось довольствоваться скромным процентом выполнения плана и нести большие затраты по бурению новых скважин. Позднее все окупится с лихвой, новые скважины несомненно выведут трест в число передовых, но как отнесутся к этому в горкоме, поверят ли?.. И Кудрат немного волновался, поднимаясь по крутым лестницам многоэтажного здания.
Когда он вошел в просторную комнату, высокие стены которой были сплошь заставлены книжными шкафами, там, за длинным столом, покрытым зеленым сукном и окруженным креслами в белых парусиновых чехлах, уже сидели управляющие трестами и несколько старейших буровых мастеров. Среди них был и Рамазан. Рядом с ним сидела Лалэ.
В глубине комнаты за широким письменным столом, возле которого стоял круглый столик, уставленный телефонными аппаратами, сидел секретарь горкома партии Асланов. Углубившись в чтение какого-то документа, он делал на полях пометки карандашом. Возле него стояла одна из сотрудниц горкома.
Асланов был поседевшим в боях и труде старым большевиком Азербайджана, одним из близких друзей Сергея Мироновича Кирова.
Эта дружба началась еще в Астрахани. После героических боев с турецко-муссаватистскими бандами в 1918 году Асланов вместе со своим вооруженным отрядом ушел из Баку в Астрахань. В августовские дни 1919 года Киров, поднимая знамя борьбы против контрреволюционного восстания белогвардейцев, сказал: "Пока в Астраханском крае есть хоть один коммунист, устье реки Волги было, есть и будет советским!" Асланов был одним из первых большевистских комиссаров, двинувших свои отряды на зарвавшихся контрреволюционеров. В борьбе с врагами советской власти крепла дружба двух отважных большевиков. С юных лет Асланов был горячим сторонником укрепления братских уз между азербайджанцами и великим русским народом. Буржуазных националистов считал он злейшими врагами рабочего класса.
В апреле 1920 года, когда трудящиеся Азербайджана подняли восстание против муссаватистов, Асланов вместе с одиннадцатой армией, возглавляемой Кировым, Орджоникидзе и Микояном, поспешил на помощь своему народу и снова очутился на азербайджанской земле. С тех пор в течение многих дней и месяцев, не зная ни сна, ни отдыха, Асланов боролся с врагами своего народа.
В самых отдаленных уголках Азербайджана было у Асланова бесчисленное множество друзей, испытанных в ожесточенных боях. Теперь многие из них работали на различных участках социалистического строительства, и они всегда шли к секретарю горкома, говорили с ним о своих делах без стеснения и утайки.
В трудные для республики дни Асланов вместе с Кировым защищал завоевания революции и вот уже много лет неуклонно претворял в жизнь заветы Сергея Мироновича о развитии родного Азербайджана. Голова секретаря горкома партии уже поседела, но и в движениях, и в голосе его чувствовались тот же молодой задор, та же энергия и несокрушимая воля. Страна, выйдя из тяжелых боев, снова вступила на путь строительства. Асланов говорил себе и товарищам: "Война кончилась, но бой продолжается". И он действительно продолжал бой за нефть, применяя всю современную технику. Часто по вечерам Асланов бывал на разведочных буровых, вникал во все дела буровых на суше и на море. И, как ни странно, многие специалисты своего дела в трудных случаях обращались к нему не только за помощью, но и за техническими советами.
Сейчас, после напряженной работы военных лет он чувствовал себя вполне бодрым. Каждый из присутствующих знал, что за последние дни Асланов объехал все промыслы, беседовал с рабочими и мастерами и на месте выяснял причины, тормозящие добычу нефти. И всем не терпелось узнать, к каким выводам пришел секретарь горкома. Кое-кто опасался его критики. Другие, наоборот, радовались возможности получить указания. Количество этих последних постоянно росло, ибо для тех, кто отдавал все силы и способности работе, Асланов был добрым другом и советчиком. Таких он любил, и те в свою очередь любили, его.
Дочитав последние строки документа, Асланов обратился к стоявшей возле него сотруднице:
- Вы читаете произведения товарища Сталина?
- Читаю, товарищ Асланов, - ответила та, немного смутившись.
- Внимательно?
- Конечно, товарищ Асланов.
- Не заметно. Если бы это было так, вы вернули бы этот проект их авторам. Девяносто процентов того, что здесь написано, ни к чему. Каждый исходящий от нас документ должен отражать стиль нашей партии: меньше слов, больше смысла. Нет, не видно, чтобы вы внимательно читали Сталина. Секретарь горкома подумал немного, затем сказал: - Передайте от моего имени товарищам, чтобы они обратили внимание на ясность мысли. Из того, что они пишут, можно сделать совершенно неправильный вывод, будто наличие новых нефтяных месторождений только предполагается. А на самом деле это не так. Теперь уже доказано, что в недрах Азербайджана имеются еще нетронутые богатейшие залежи нефти.