- Что за мягкотелость? - вступил в разговор товарищ Зимовец. - Где ваша гражданская позиция? Чувство долга? Патриотизм? Ответственность за судьбу Родины? Обыкновенная жажда справедливости, наконец? Как вам не стыдно, товарищ, низкопоклонством перед враждебной буржуазной державой заниматься, откуда только у вас такая ограниченность, убогость мысли? Шире надо смотреть на вещи! По вашему получается им все можно - бомби сколько хочешь, а их, значит, нельзя? А почему нельзя, почему? Кто они такие, что их нельзя? А может, можно? Да не то что можно, а даже нужно! Кому они что хорошего сделали? Демагогию развели, только на словах добрые, а на деле первые воры и хапуги, всех под себя подмяли, житья от них никакого не стало! Все от них страдают, вот вы, например - хороший писатель, честно, хороший, я, когда почту вашу просматривал, рукописи читал, здорово написано! Но разве опубликовали вас? Нет, а все почему? Русский вы, потому и нет, печатают одних только низкопробных американских авторов. И так во всем, неужели не понятно - Родина в опасности! - сказал, как отчеканил.
- Я сам об этом тоже думал много, обидно мне, конечно, что дешевку всякую американскую печатают, а меня нет, - слова товарища Зимовца задели за живое.
- Да ты на технику глянь, сынок, посмотри какой аппарат замечательный тебя дожидается, зверь-машина! - почти нежно проворковал генерал Щекин. Крюков, посвети!
Черная генеральская "Волга" развернулась на девяносто градусов, осветив фарами вдали что-то большое и темное, как та пасмурная ночь.
- Подойдем ближе, - скомандовал генерал Щекин, - отсюда всего не увидишь.
Подошли ближе. Машина и впрямь оказалась удивительной! Огромная, пузатая, короткокрылая - она чем-то напоминала выпрыгивающего из воды кашалота. В ней не было того ненужного изящества, которое так присуще моделям западных конструкторов, только мощь и сила. И как грандиозно, по-боевому сурово и мужественно смотрится! Молодцы наши авиастроители, какую чудо-машину построили! И это в то время, когда кругом развал, смута, предательство, казнокрадство! Не все, значит, еще проиграно, раз в стране такая боевая техника создается!
- А вражеские ракеты ее не собьют? - после некоторой паузы, когда волна восхищения спала, осторожно поинтересовался я. - Очень уж здоровая.
- Да ты что! - обиделся генерал Щекин. - Тут все предусмотрено, я же сказал: зверь-машина! Абсолютная антирадарная защита, гравитационный отклонитель, броня в полметра толщиной! А технические характеристики таковы: скорость - до двух тысяч километров в час, предел высоты, трудно даже поверить - пятьдесят верст! Так еще и под водой может, как подводная лодка! Ты вот что, сынок, не рискуй очень, если уж прижмут сильно, под воду уходи. Лучше пережди.
- Машина замечательная, товарищ генерал, да вот только справлюсь ли я с управлением?
- А все предельно просто, машина очень легка в управлении, приспособлена под "Запорожец", как у тебя, заверил меня генерал Щекин. - Даже легче: никакого сцепления и переключения скоростей, всего две педали, как в трамвае - тормоз и газ. Руль только чуть посложнее, но это очень легко запомнить: на себя - вверх, от себя - вниз. До Нью-Йорка путь не близкий, вникнешь, ты же автомобиль водишь. Кстати, где твои водительские права, ну-ка покажи мне их, да и все остальные документы тоже.
Просматривая права, генерал Щекин недовольно крякнул:
- Эх, нам бы профессионала! Категория "В", да еще и любитель...
- Хороший он водитель, товарищ генерал, - снова заступился за меня товарищ Зимовец.
- Может, и хороший, черт его знает! - чертыхнулся в сердцах генерал Щекин. - Выбирать не приходится. - И ко мне сурово: "Солдат, ты готов?"
- Готов, товарищ генерал, - отрапортовал я.
- Ну тогда пять минут на оправку и в путь, - распорядился генерал Щекин.
- Что-то как-то не хочется, - застеснялся я. - Документы можно?
- Отставить! - гаркнул генерал Щекин. - В армии нет такого слова как не хочется. Вот вам бумажка, исполняйте приказ! - генерал Щекин вытащил из планшета кипу бумаг, полистал их и самую ненужную сунул мне в руку. - А документы на боевое задание не берутся, я их оставлю у себя. Мало ли что, мне же потом рапорт составлять придется. Бестолковые вы - гражданские.
Под бдительным надзором двух старших лейтенантов пришлось отойти в сторону и выдавить из себя немного.
- Что-то быстро очень, - остался недоволен генерал Щекин. - Да, чуть не забыл, вот еще что: зенитная установка слева, бомбомет справа, инструкции к ним, карта Нью-Йорка и сухпаек в бардачке. А теперь давай прощаться, солдат, связи у нас с тобой не будет, оно хреново, конечно, без связи, но иначе могут засечь. Давай обнимемся, что ли... - генерал Щекин сгреб меня в охапку и троекратно, как-то по-брежневски, слюняво расцеловал. - Не подкачай, сынок, отомсти им за нас, - голос генерала Щекина дрогнул, глаза увлажнились, по щекам потекли слезы, а может, это были просто капли дождя, не знаю. - А теперь иди и смотри мне, если что - головой ответишь, генерал Щекин резко отстранился от меня. - Хотя нет, постой солдат. Пиво хочешь? Крюков, принеси три банки! Да не стесняйся, бери, в дороге попьешь, а банки пустые через бомбомет сбрось в НьюЙорке, пусть они подавятся своим пивом! Да, и если приспичит, тоже можешь туда.
Крюков - рыжеватый шустрый сержантик, прибежал быстро, держа в руках банки с нарисованным на них Ленином в кепке.
Рассовав в карманы пиво, стараясь вышагивать как можно четче, я направился к машине.
- Взлетать будешь - руль на себя резче, а газ до упора жми! Лети как можно выше, там безопасней, и на запад курс держи, строго на запад по компасу, автопилот есть, но не верю я что-то в эти автопилоты... - неслись мне вслед, заглушаемые ветром, напутственные слова генерала Щекина. Теперь я был уже точно уверен - не дождь это, рыдал генерал Щекин, заливался горючими слезами...
Вскарабкавшись по веревочной лестнице в кабину, я, согнувшись, встал у двери, помахал генералу Щекину рукой. Генерал Щекин махнул мне в ответ. Я медлил, мне не давал покоя один вопрос.
- Товарищ генерал, разрешите обратиться к товарищу Зимовцу, - наконец, собравшись с духом, сверху прокричал я.