Люба, красивая блондинка, с грациозной фигурой и с пышной, волнистой прической, в институте сидела рядом с Михаилом за одним учебным столом. Вместе они записывали лекции и вместе готовились к зачетам. Общительная и отзывчивая, Люба привлекала внимание многих молодых людей. За ней ухаживали институтские парни, она не отталкивала их, но предпочтение отдавала Михаилу, считая его умным и душевным человеком, познавшим трудовую жизнь и невзгоды военных походов. Ее не смущало то, что Смугляк был на восемь лет старше, ей интересно было с ним беседовать: он многое знал и о многом мог рассказать. Михаил тоже искал общения с Любой. Она напоминала ему Тасю - и фигурой, и походкой, и даже немного голосом. Однажды вечером, гуляя в парке, Люба рассказала Михаилу безобидный анекдот и серьезно спросила:
- Почему вы не женитесь, Михаил Петрович?
- Не на ком, Любочка, - вздохнул Смугляк, беря ее под руку и заглядывая в глаза. - На тебе бы вот женился, но разве ты согласишься быть женой израненного фронтовика.
Люба опустила голову, промолчала.
- А почему ты не выходишь замуж? - в свою очередь спросил Михаил, стараясь шагать в ногу.
- Не за кого, - тоже вздохнула Люба, подражая Михаилу. - За вас бы вот пошла, но разве вы возьмете в жены такую девушку?
Михаил остановился. Удивление застыло на его лице.
- Разрешите принять это за шутку?
- Нет, Михаил Петрович, я не шучу.
- Это верно, Любочка?
Михаил не нашел в себе силы подавить страсть. Пылающий всем внутренним огнем, он прижал к себе Любочку и крепко поцеловал ее в горячие губы. Она сразу обмякла, прислонилась к нему, и он услышал, как трепетно забилось сердце в ее груди. Ему казалось, что он слился с ней воедино.
- Вот к я нашел свое счастье! - с чувством произнес Михаил.
С этого вечера их отношения стали более близкими. Наедине Люба наслаждалась поцелуями Михаила, отдавая им всю свою девичью страстность и всю силу молодости. Михаилу эти вечера представлялись волшебными, сказочно бурлящими родниками жизни. Он чувствовал себя счастливым и жизнерадостным. Но слишком кратким было это волшебное счастье.
Однажды Люба решилась зайти на квартиру Смугляка посмотреть, как он живет, какие приобретает книги, и вообще взглянуть на его быт. Просматривая на этажерке произведения Пушкина, Тургенева, Шевченко и Горького, она вдруг увидела объемистую тетрадь, на первом листе которой было написано: "Страницы исповеди".
Девушка заинтересовалась:
- Можно посмотреть?
- Даже прочитать, - разрешил Михаил.
Тетрадь была исписана четким, красивым почерком. "Исповедь" начиналась с убийства Гришки Федько в шахтерском поселке, у буфета, и заканчивалась удалением снарядных осколков из тела Смугляка во фронтовом госпитале. Больше часа Люба с захватывающим вниманием читала эту искреннюю, проникнутую глубоким чувством повесть человека.
Михаил не спускал глаз с Любы. Лицо девушки постепенно тускнело. Вместо светлой и милой улыбки на нем появлялись то жалость и презрение, то удивление и страх. Она старалась не показывать охватившего ее волнения, но не умела этого сделать: странные, противоречивые чувства рвали ее душу и сердце. Дочитав до конца, она закрыла тетрадь и отвернулась к окну.
- Зачем вы разрешили мне знать вашу тайну? - спросила Люба, не поворачивая головы к Михаилу. - Зачем?
- Я люблю тебя, Любочка!
Она молча поднялась со стула и, не прощаясь, вышла из комнаты, попросив не провожать ее сегодня.
Утром Люба не пришла на лекции. Появилась только после выходного дня, отчужденная и неприступная. Она сразу же пересела за свободный стол, подальше от Михаила. Смугляк понял, что девушка сознательно уединяется, но в перерыв все-таки попытался узнать, в чем дело. На его вопросы она ответила сухо и неохотно, а после занятий взяла под руку подругу и направилась в ателье мод.
На следующий день Смугляк случайно увидел ее в коридоре. Уже бодрая и веселая, она кокетливо разговаривала со студентом другого факультета, приглашая его на просмотр новой итальянской кинокартины. Проходя мимо, Михаил поздоровался, но Люба не ответила ему на приветствие, продолжая разговаривать и кокетничать с новым "избранником сердца". В конце дня Смугляк решил объясниться с Любой. Нагнав ее уже на улице, он, чувствуя гнетущую неловкость, спросил ее:
- Скажи все-таки, в чем дело, Любочка?
- Не спрашивайте, Михаил Петрович.
- Но почему? Это какое-то недоразумение.
Она промолчала.
- Вы обижаете меня, Любочка.
- Может быть. Я не причинила вам неприятностей, а если причинила, то вы легко их перенесете. Вы - человек бывалый. Кстати, могу успокоить вас: ваша тайна дальше меня не пойдет.
- Она уже пошла в Москву. Неужели тебя устрашила моя биография? Ты же не такая, Любочка, пойми.
- Счастливо оставаться, Михаил Петрович!
Она свернула к магазину, а Смугляк, не замечая ничего и никого вокруг, направился в парк. Там он присел на скамеечку и погрузился в размышления. "Ах, Люба, Люба! Как я ошибся в тебе! Какая пропасть между тобой и Тасей! Нет, видимо, никто и никогда не заменит мне Тасю, мою первую спутницу, первого друга!"
Стройная, красивая девушка, с книгами в руках, несколько раз уже проходила мимо Михаила, присматриваясь к нему. Смугляк не поднимал головы. Когда она подошла к скамеечке, он вдруг выпрямился, и взгляды их встретились. Михаил словно очнулся. Быстро встал и, приветливо улыбаясь, спросил:
- Вы кого-то, видимо, узнаете во мне?
- Не кого-то, а вас, товарищ Смугляк! - ответила она звонким голосом, улыбаясь. - Я уже хожу здесь минут двадцать. Я вас сразу узнала, но подойти не решилась: вы о чем-то серьезно думали.
Смугляк пригласил ее сесть на скамеечку. Несколько минут он напрягал память, чтобы вспомнить имя и фамилию этой миловидной девушки. Наконец, вспомнил и обрадовался: ведь это Таня Лобачева - снайпер гвардейской дивизии. С ней он много раз встречался на огневой. Трудно верилось ему, что эта приятная и задушевная девушка когда-то носила большие кирзовые сапоги и солдатское полинялое обмундирование.
- Значит, вы тоже в Харькове, - сказал он, не спеша закуривая папиросу. - Не знал, а то мог бы давно разыскать.
- Я теперь здешняя, - объяснила Таня. - Мои родители после войны переехали на родину деда. На заводе работают.
- А сама чем занимаешься?
- Пока учусь в пединституте. В будущем году заканчиваю. Наверное, придется преподавать где-то в районе. Собственно, я этого и хочу. Город присмотрелся. А вы служите здесь?
- Не служу, тоже учусь.
Таня посмотрела на часы.
- Уже без двадцати восемь, - забеспокоилась она, бросая взгляд на убегающую желтую полоску аллеи. - Что-то не приходит моя подруга. Вы не хотите побывать на эстрадном концерте? Через пятнадцать минут - начало.
Выступление артистов эстрады закончилось поздно. Михаил пошел проводить Таню. Дорогой они вспомнили о знакомых гвардейцах. Лобачева подробно рассказала ему, кто из них остался в живых и где находится в настоящее время.
- Коля Громов в военной академии, - сообщила она.
- Я знаю. Мы переписываемся.
- Он не женат еще?
- Женат. Уже потомство имеет.
- Какой молодец! Он ведь Герой Советского Союза?
- Да. Под Берлином дали. А я вот не дошел до немецкой столицы. Очень хотелось. Видимо, не судьба.
- Не жалейте, Михаил Петрович.
За разговором они даже не заметили, как подошли к уютному домику, в котором жила Таня. Остановились у калитки. Вечер был теплый, лунный. Далекие и мелкие звезды казались золотыми, густо рассыпанными по голубому атласу неба. Прямо впереди весело сияли светло-желтые огоньки пригорода. Смугляк на прощанье пожал руку Тани и приговорил с грустью в голосе:
- Очень мило у вас здесь.
- Теперь вы дорогу знаете, приходите, - пригласила его Таня, закрывая калитку. - Если поедете на трамвае, садитесь на шестерку и - до самого конца. Словом, я вас жду в выходной.