Так отвечая ему, сказал Одиссей многоумный:

"Царь Алкиной, между всех феакийских мужей наилучший!

Как мне приятно и сладко внимать песнопеньям прекрасным

Мужа такого, как этот, – по пению равного богу!

5 В жизни, я думаю, нет свершений приятней, чем если

Радостью светлой сердца исполнены в целом народе,

Если, рассевшись один близ другого в чертогах прекрасных,

Слушают гости певца, столы же полны перед ними

Хлеба и жирного мяса; и, черпая смесь из кратера,

10 В кубки ее разливает, гостей обходя, виночерпий.

Это мне из всего представляется самым прекрасным.

Но от меня о плачевных страданьях моих ты желаешь

Слышать, чтоб сердце мое преисполнилось плачем сильнейшим.

Что же мне прежде, что после и что под конец рассказать вам?

15 Слишком уж много я бед претерпел от богов Уранидов.

Прежде всего я вам имя свое назову, чтобы знали

Вы его, я ж, если час неизбежный меня не настигнет,

Гостем считался бы вашим, хотя и живущим далеко.

Я – Одиссей Лаэртид. Измышленьями хитрыми славен

20 Я между всеми людьми. До небес моя слава доходит.

На издалека заметной Итаке живу я. Гора там

Вверх выдается – Нерит, колеблющий листья. Немало

Там и других островов, недалеких один от другого:

Зам и Дулихий, покрытый лесами обильными Закинф.

25 Плоская наша Итака лежит, обращенная к мраку,

К западу, прочие все – на зарю и на солнце, к востоку.

Почва ее камениста, но юношей крепких питает.

Я же не знаю страны прекраснее милой Итаки.

Нимфа Калипсо меня у себя удержать порывалась

30 В гроте глубоком, желая своим меня сделать супругом;

Также старалась меня удержать чародейка Цирцея

В дальней Ээе, желая своим меня сделать супругом:

Духа, однако, в груди мне на это она не склонила.

Слаще нам нет ничего отчизны и сродников наших,

35 Если бы даже в дому богатейшем вдали обитали

Мы на чужой стороне, в отдаленьи от сродников наших.

Ну, расскажу я тебе о печальном моем возвращеньи,

Зевсом ниспосланном мне, когда Илион я покинул.

Ветер от стен илионских к Исмару пригнал нас, к киконам. 40 Город я этот разрушил, самих же их гибели предал.

В городе много забравши и женщин и разных сокровищ,

Начали мы их делить, чтоб никто не ушел обделенным.

Стал тут советовать я как можно скорее отсюда

Всем убежать, но меня не послушались глупые люди. 45 Было тут выпито много вина и зарезано было

Много у моря быков криворогих и жирных баранов.

Те между тем из киконов, кто спасся, призвали киконов,

Живших в соседстве, – и больших числом и доблестью лучших,

Внутрь материк населявших, умевших прекрасно сражаться

50 И с лошадей, а случится нужда, так и пешими биться.

Столько с зарею явилося их, как цветов или листьев

В пору весны. И тогда перед нами, злосчастными, злая

Зевсова встала судьба, чтобы много мы бед испытали.

Близ кораблей наших быстрых жестокая битва вскипела.

55 Стали мы яро друг в друга метать медноострые копья.

С самого утра все время, как день разрастался священный,

Мы, защищаясь, упорно стояли, хоть было их больше.

Но лишь склонилося солнце к поре, как волов распрягают,

Верх получили киконы, вполне одолевши ахейцев.

60 С каждого судна по шесть сотоварищей наших погибло.

Всем остальным удалось убежать от судьбы и от смерти.

Дальше оттуда мы двинулись в путь с опечаленным сердцем,

Сами избегнув конца, но товарищей милых лишившись.

В море, однако, не вывел двухвостых судов я, покуда

65 Трижды каждого мы не позвали из наших несчастных

Спутников, павших на поле в бою под руками киконов.

Тучи сбирающий Зевс на суда наши северный ветер

С вихрем неслыханным ринул и скрыл под густейшим туманом

Сушу и море. И ночь ниспустилася с неба на землю.

70 Мчались суда, зарываясь носами в кипящие волны.

Вихрем на три, на четыре куска паруса разорвало.

Мы, испугавшись беды, в корабли их, свернув, уложили,

Сами же веслами стали к ближайшему берегу править.

На берегу мы подряд пролежали два дня и две ночи,

75 И пожирали все время нам дух и печаль и усталость.

Третий день привела за собой пышнокосая Эос.

Мачты поставив и снова подняв паруса, на суда мы

Сели. Они понеслись, повинуяся ветру и кормчим.

Тут невредимым бы я воротился в родимую землю,

80 Но и волна, и теченье, и северный ветер – в то время,

Как огибал я Малею – отбили меня от Киферы.

Девять носили нас дней по обильному рыбою морю

Смертью грозящие ветры. В десятый же день мы приплыли

В край лотофагов, живущих одной лишь цветочною пищей.

85 Выйдя на твердую землю и свежей водою запасшись,

Близ кораблей быстроходных товарищи сели обедать.

После того как едой и питьем мы вполне насладились,

Спутникам верным своим приказал я пойти и разведать,

Что за племя мужей хлебоядных живет в этом крае.

90 Выбрал двух я мужей и глашатая третьим прибавил.

В путь они тотчас пустились и скоро пришли к лотофагам.

Гибели те лотофаги товарищам нашим нисколько

Не замышляли, но дали им лотоса только отведать.

Кто от плода его, меду по сладости равного, вкусит,

95 Тот уж не хочет ни вести подать о себе, ни вернуться,

Но, средь мужей лотофагов оставшись навеки, желает

Лотос вкушать, перестав о своем возвращеньи и думать.

Силою их к кораблям привел я, рыдавших, обратно

И в кораблях наших полых, связав, положил под скамьями.

100 После того остальным приказал я товарищам верным

В быстрые наши суда поскорее войти, чтоб, вкусивши

Лотоса, кто и другой не забыл о возврате в отчизну.

Все они быстро взошли на суда, и к уключинам сели

Следом один за другим, и ударили веслами море.

105 Дальше оттуда мы двинулись в путь с опечаленным сердцем.

Прибыли вскоре в страну мы не знающих правды циклопов,

Гордых и злых. На бессмертных надеясь богов, ни растений

Не насаждают руками циклопы, ни пашни не пашут.

Без пахоты и без сева обильно у них все родится -

110 Белый ячмень и пшеница. Дают виноградные лозы

Множество гроздий, и множат вино в них дожди Громовержца.