115 То горевать мне уже не придется, что с новым супругом

Дом наш почтенная мать покидает, когда уже сам я

В силах с прекрасным оружьем отца моего обращаться".

Так сказал Телемах, вскочил и с плеч своих сбросил

Пурпурный плащ и перевязь скинул с мечом медноострым. 120 Прежде всего топоры он уставил, для всех их глубокий

Общий выкопав ров, по шнуру уровняв их искусно,

Землю кругом притоптал. Удивление всех охватило,

Как все искусно он сделал, пред тем ничего не видавши.

Став на порог, тетиву Телемах нацепить попытался.

125 Трижды всем телом на лук налегал он, согнуть домогаясь,

Трижды силы терял, – но все же надеялся в сердце

И тетиву нацепить и стрелу прострелить сквозь железо.

Может быть, сильно напрягшись, в четвертый он раз и надел бы,

Если б его не сдержал Одиссей, кивнув головою.

130 К ним обратилась опять Телемаха священная сила:

"Горе! Как видно, всегда я останусь негодным и слабым,

Или же молод еще, не могу положиться на руки,

Чтобы суметь отразить человека, напавшего первым!

Ну-ка, теперь попытайтесь и вы, кто меня посильнее,

135 Гладкий лук натянуть. Пора приступить к состязанью!"

Так сказавши, на землю он лук опустил Одиссеев

И прислонил его к гладкой и крепкой дверной половинке,

Рядом с луком к кольцу и стрелу острием прислонивши.

Сел после этого в кресло, которое раньше оставил.

140 Тут к женихам Антиной обратился, Евпейтом рожденный:

"Встаньте и все по порядку один за другим подходите,

С места того начиная, откуда вино нам разносят".

Так сказал Антиной. И понравилось всем предложенье.

Первым меж всеми Леод поднялся, Ойнопом рожденный.

145 Был он у них предсказатель по жертвам и возле кратера

В зале обычно сидел, в глубине. Одному лишь Леоду

Были бесчинства противны, и всех женихов осуждал он.

Первым лук Одиссеев он взял с медноострой стрелою.

Стал, взойдя на порог, и лук натянуть попытался,

150 Но натянуть не сумел. Непривычные, нежные руки

Очень скоро устали. И он к женихам обратился:

"Не натянуть мне, друзья! Пусть попробуют также другие!

Многим знатным мужам принесет этот лук огорченье, -

Духу их и душе. Гораздо желаннее разом

155 Встретить погибель, чем жить оставаться, все то потерявши,

Из-за чего мы сходились сюда, что желали вседневно.

Может быть, кто и теперь надеждою полон, желая

В жены взять Пенелопу, супругу царя Одиссея.

Каждый, однако, кто лук натянуть попытается тщетно,

160 Пусть другую себе ахеянку ищет, дарами

Сердца ее домогаясь. Она ж за того пусть выходит,

Кто принесет ей всех больше и кто ей судьбою назначен".

Так он громко сказал, и лук опустил Одиссеев,

И прислонил его к гладкой и крепкой дверной половинке,

165 Рядом с луком к кольцу и стрелу острием прислонивши.

Сел после этого в кресло, которое раньше оставил.

Гневно напал Антиной на Леода и громко воскликнул:

"Что за слова у тебя сквозь ограду зубов излетели!

Страшные, тяжкие! Слушаю их, возмущаясь всем сердцем!

170 Многим, конечно, мужам принесет этот лук огорченье,

Духу их и душе, – раз ты натянуть не умеешь!

Видно, почтенная мать не таким родила тебя на свет,

Чтобы уметь со стрелами справляться и с луком упругим.

Значит ли это, что также другие его не натянут?"

175 Так сказав, к козопасу Меланфию он обратился:

"Живо огонь разожги в обеденном зале, Меланфий!

Там табуретку большую поставишь, покроешь овчиной,

Сала круг нам большой принесешь из готовых запасов,

Чтобы мы, юноши, лук разогревши и смазавши жиром,

180 Силу на нем испытали, к концу приведя состязанье".

Неутомимый огонь разжег средь столовой Меланфий

И табуретку большую поставил, покрывши овчиной;

Сала круг им немалый принес из готовых запасов.

Лук разогрев, женихи его пробовать стали. Однако

185 Лука согнуть не смогли. Не хватило для этого силы.

Делать не стали попыток других Антиной с Евримахом,

Всех женихов вожаки и первые знатностью рода.

Вышли меж тем свинопас и коровий пастух Одиссея

Из дому – вместе, один и другой одновременно. Следом

190 Вышел за ними и сам Одиссей, на бессмертных похожий.

После того как они вне двора и ворот очутились,

Голос повысивши, с ласковой он обратился к ним речью:

"Вы, свинопас и коровий пастух, – я сказал бы вам слово…

Или уж мне промолчать? Но сказать меня дух побуждает.

195 Как бы держались вы, если б откуда-нибудь появился

Вдруг Одиссей и его к нам сюда божество принесло бы?

Стали бы вы помогать женихам иль ему, Одиссею:

Прямо скажите мне то, что дух вам и сердце прикажут".

Так на это в ответ коровий пастух ему молвил:

200 "Зевс, наш родитель! О, если б исполнилось это желанье!

Пусть бы вернулся тот муж, пускай бы привел его бог к нам!

Ты бы узнал, каковы у Филойтия сила и руки!"

Всем бессмертным богам и Евмей свинопас помолился,

Чтобы в свой дом, наконец, Одиссей многомудрый вернулся. 205 После того как он их настоящие выведал мысли,

К ним он обоим тогда обратился с такими словами:

"Дома я! Это я сам! Претерпевши несчетные беды,

Я на двадцатом году воротился в родимую землю.

Между рабов моему возвращению рады, я вижу,

210 Вы лишь одни. Не слыхал я, чтоб кто и другой между ними

Вечным богам о моем возвращеньи домой помолился.

Как оно будет, обоим вам полную правду скажу я:

Если моею рукой женихов божество одолеет,

Вам обоим я жен приведу и имущество дам вам,

215 Рядом с моим вам построю дома. И вы будете оба

Мне, как товарищи сына, как братья его по рожденью.

Вам я и признак могу показать, по которому ясно

Можно увериться, кто я, и всякие кинуть сомненья.

Вот он – рубец, нанесенный клыком кабана мне, когда мы -

220 Я и сыны Автолика – охотились в долах Парнаса".

Так сказав, от большого рубца он лохмотья откинул.

Лишь увидали они, лишь в подробности все рассмотрели, -

Кинулись оба в слезах к Одиссею, обняли руками,

В голову, в плечи любовно и жарко его целовали.

225 Голову, руки в ответ и сам Одиссей целовал им.

Так, в слезах, и покинуло б их заходящее солнце,