С хрипом в пыль повалился кабан и с духом расстался.
455 Тотчас тем кабаном занялись сыновья Автолика,
Рану потом Одиссею отважному, схожему с богом,
Перевязали искусно и черную кровь заговором
Остановили. И в дом поспешили отцовский вернуться.
Выходив гостя от раны, кабаньим клыком нанесенной,
460 Много ценных даров подарив, Автолик с сыновьями
Быстро его на Итаку отправили. Радостны были
Сам Одиссей и они. И радостно приняли дома
Сына отец и почтенная мать и расспрашивать стали,
Как он рубец получил. И все рассказал он подробно, 465 Как его белым клыком ударил кабан на Парнасе,
Где ему быть на охоте с сынами пришлось Автолика.
Только рукой провела по ноге Одиссея старуха,
Только коснулась рубца – и ногу из рук уронила.
В таз упала нога Одиссея, и медь зазвенела.
470 Набок таз наклонился, вода полилася на землю.
Сердце ей охватили и радость и скорбь. Оборвался
Голос громкий. Глаза налилися мгновенно слезами.
За подбородок она ухватила его и сказала:
«Это же ты, Одиссей, дитя мое! Как же я раньше 475 Не догадалась и, только ощупавши ногу, узнала!»
На Пенелопу при этом она поглядела глазами,
Ей указать собираясь, что здесь он, супруг ее милый.
Но не взглянула в ответ, ничего не видала царица:
В сторону мысль отвела ей Афина. За горло старуху
480 Быстро правой рукою схватил Одиссей, а другою
Ближе к себе притянул и шепотом стал говорить ей:
"Иль погубить меня хочешь? Сама ведь меня ты вскормила
Грудью своею! Трудов испытав и страданий без счета,
Я на двадцатом году воротился в родимую землю.
485 Раз внушил тебе бог и ты обо всем догадалась,
То уж молчи! И чтоб дома никто обо мне не проведал!
Вот что тебе я скажу, и это исполнено будет:
Если моею рукой божество женихов одолеет,
Не пощажу я тебя, хоть меня ты вскормила, когда я
490 В доме начну убивать других моих женщин-прислужниц".
Тут ему Евриклея разумная так возразила:
"Что за слова у тебя сквозь ограду зубов излетели!
Знаешь и сам ты, мой сын, как тверда и упорна я духом.
Выдержу все, что ты мне повелишь, как железо иль камень. 495 Слово другое скажу, и к сердцу прими это слово:
Если твоею рукой божество женихов одолеет,
Комнатных женщин тогда перечислю я всех пред тобою,
Кто между ними бесчестит тебя и какая невинна".
Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:
500 "Мать, зачем ты о них говоришь? Это вовсе не нужно.
Мне самому разгадать и узнать их нисколько не трудно.
Главное только – молчи и богам предоставь остальное".
Так сказал Одиссей. Старуха из комнаты вышла,
Новой воды принесла, так как прежняя вся пролилася.
505 Вымыла ноги ему и душистым натерла их маслом.
Ближе к огню Одиссей свою табуретку подвинул,
Чтобы согреться, рубец же тотчас под лохмотьями спрятал.
Снова его Пенелопа разумная спрашивать стала:
"Странник, немножко сама у тебя я спрошу еще вот что.
510 Час приятный приходит ночного покоя, в который
Сладкий спускается сон на всех, даже самых печальных,
Мне же бог и печаль посылает чрез всякую меру.
Днем еще плачем, стенаньем себе облегчаю я сердце,
В доме за всеми делами слежу, за работой служанок.
515 Ночью ж, когда все утихнет и всеми покой овладеет,
Я на постели лежу, и стесненное сердце все время
Острые мне угнетают заботы, печаль вызывая.
Как Пандареева дочь, соловей бледножелтый Аэда,
С новым приходом весны заливается песнью прекрасной,
520 Сидя в листве непроглядной вершин густолистых деревьев,
И постоянно меняет свой голос, далеко звучащий,
Плача о сыне Итиле, рожденном от Зефа-владыки,
Ею самою убитом нечаянно острою медью, -
Так же туда и сюда колеблется надвое дух мой:
525 С сыном ли вместе остаться, следя за рабынями зорко,
И за именьем моим, и за домом с высокою кровлей,
Ложе супруга храня и людскую молву уважая, -
Иль, наконец, за ахейцем последовать, кто наиболе
Знатен среди женихов и щедрей остальных на подарки.
530 Сын мой, покамест он мал еще был и наивен, мешал мне
Дом супруга оставить и замуж пойти за другого.
Нынче ж, как стал он большим и в полном находится цвете,
Сам он просит меня, чтоб из этого дома ушла я:
Он негодует, смотря, как ахейцы имущество грабят.
535 Выслушай, странник, однако, мой сон и его растолкуй мне.
Двадцать гусей у меня из воды выбирают пшеницу
В доме моем, и при взгляде на них веселюся я духом.
Вдруг с горы прилетел огромный орел кривокогтый,
Шеи всем им свернул и убил. Валялися кучей
540 По двору гуси, орел же в эфир поднялся светоносный.
Горько во сне я рыдала и голосом громким вопила.
Быстро сбежались ко мне ахеянки в косах красивых,
Вместе со мною скорбя, что орлом мои гуси убиты.
Вдруг он явился, и сел на выступе кровельной балки,
545 И, утешая меня, человеческим голосом молвил:
– Духом, Икария славного дочь, малодушно не падай!
Это не сон, а прекрасная явь, это все так и будет.
Гуси – твои женихи, а я был орел, но теперь уж
Я не орел, а супруг твой! Домой наконец я вернулся
550 И женихам обнаглевшим готовлю позорную гибель. -
Так сказал он. И сон покинул меня медосладкий.
Я очнулась, поспешно во двор поглядела и вижу:
Гуси мои, как всегда, пшеницу клюют из кормушки".
Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:
555 "Женщина, этот твой сон толковать невозможно иначе:
Ведь Одиссей самолично тебе сообщил, что случится.
Без исключения всех женихов ожидает погибель;
Кер и смерти меж них ни один избежать уж не сможет!"
Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала:
560 "Странник, бывают, однако, и темные сны, из которых
Смысла нельзя нам извлечь. И не всякий сбывается сон наш.
Двое разных ворот для безжизненных снов существует.
Все из рога одни, другие – из кости слоновой.
Те, что летят из ворот полированной кости слоновой,
565 Истину лишь заслоняют и сердце людское морочат;
Те, что из гладких ворот роговых вылетают наружу,
Те роковыми бывают, и все в них свершается точно.
Но не из этих ворот, полагаю я, сон тот ужасный
Вылетел, как бы того ни желалось самой мне и сыну.