-- Помните, -- сказал Войноральский, -- как утверждает Лавров: "Образование -- это не начитанность, не овладение специальными знаниями, не ученость в какой-либо отрасли науки, а гармоническое, т. е. согласованное во всем, единство знаний, чувств и действий".
-- Правильно! -- поддержал эту мысль Э. Ю. Каменский, еще находившийся под надзором полиции за участие в польском восстании.
-- Совершенно недостаточно подготовить к жизни молодого человека, если привить ему только различные знания и не позаботиться о том, чтобы он стал нравственным человеком.
-- Если не воспитать в человеке чувства справедливости, долга перед родиной, то о том, чтобы он стал гражданином, не может быть и речи, --подхватил Войноральский.
-- А гражданином, по Лаврову, может быть только критически мыслящая личность, -- вступил в разговор Жилинский, член организации П. Г. Заичневского.
-- Помните, как в шестом письме Лавров говорит о том, как личности, бессильные в единственном числе -- ведь "один в поле не воин", --превращаются в общественную силу? -- продолжал Войноральский.
-- Помним, но нелишне вспомнить еще раз, -- раздались голоса. И Войноральский продолжал:
-- Надо, чтобы каждый человек понял силу критически мыслящей личности. Критика, по Лаврову, -- единственная прогрессивная сила, управляющая коллективной жизнью людей. Критика -- это привычка, которую человек должен приобрести и усвоить на всю жизнь, чтобы иметь право называться развитой личностью. Ведь только критически мыслящий человек есть личность и гражданин. А как вы считаете, -- обратился Войноральский к собравшимся, --критически мыслящая личность может быть одинокой?
-- По Лаврову -- не может, -- раздались голоса.
-- Да, по мнению Лаврова, такая личность не может быть одинокой, потому что, критикуя общественные нормы жизни, она находит себе единомышленников в лице угнетенного народа. Надо только лучше объяснять причины существующего зла, шире распространять свои критические взгляды. Нужны энергичные люди, рискующие всем и готовые всем жертвовать для народа.
-- Одна из главных мыслей "Исторических писем" -- это долг интеллигенции перед народом, -- заметил Жилинский.
-- Да. Это в четвертом письме, -- продолжал Войноральский, -- где Лавров говорит о цене прогресса и определяет, что такое прогресс. Но для знаний необходимо время, свободное от физического труда. Большинство населения у всех народов сейчас занимается тяжелым физическим трудом и порабощено меньшинством. А это значит, что образованные люди получили знания за счет труда народа. Поэтому не первая ли наша обязанность -- вернуть долг народу в борьбе за его свободу? Нужна революция, которая принесет ему свободную и счастливую жизнь. Но это будет народная революция, не такая, как были раньше, когда одна господствующая группа заменялась другой, а народ так и не избавлялся от угнетения и несправедливости.
Долго еще продолжалась беседа. Говорили о критике Лавровым взглядов Бакунина, в том числе и о государстве, об образовании русской секции I Интернационала в Женеве в 1870 г., о первой пролетарской революции --Парижской Коммуне, победившей в марте 1871 г. и просуществовавшей 72 дня.
Войноральский не оставил воспоминаний о том, какое влияние на него и его сподвижников оказали "Исторические письма" Лаврова. Но это сделают другие видные революционеры 60-х и 70-х гг. XIX в.
Член "Народной воли" Н. С. Русанов вспоминал впоследствии о влиянии этой книги на молодежь: "Ах, надо было жить в 70-е годы, в эпоху движения "в народ", чтобы видеть вокруг себя и чувствовать на самом себе удивительное влияние, произведенное "Историческими письмами". Многие из нас... не расставались с небольшой, истрепанной, нечитанной, истертой вконец книжкой. Она лежала у нас под изголовьем. И на нее падали ночью паши горячие слезы идейного энтузиазма, охватившего нас безмерною жаждою жить для благородных идей и умереть за них".
В заключение вечера говорили о книге В. В. Берви-Флеровского "Положение рабочего класса в России". Автор глубоко вскрыл господство на русских фабриках крепостнических пережитков, низкую производительность труда, изнурительный труд рабочих и произвол хозяев. Для того чтобы прочесть эту книгу и произведения Чернышевского в подлиннике, К. Маркс выучил русский язык.
Войноральский старался использовать всякую возможность для расширения своих связей с революционерами. Благодаря Анне Тушинской он узнал о деятельности кружка А. В. Долгушина, одного из первых кружков, члены которого пошли в народ. Кружок образовался в 1872 г. в Петербурге. Его руководители А. В. Долгушин и Л. А. Дмоховский вышли из Технологического института. Активные члены долгушинского кружка весной 1873 г. переселились под Москву в деревню Сареево. Здесь они устроили подпольную типографию и напечатали прокламации "Как должно жить по законам природы и правды" (автор В. В. Берви-Флеровский), "Русскому народу", "К интеллигентным людям" (автор А. В. Долгушин). Воззвание Берви-Флеровского начиналось с призыва к интеллигенции: "Идите в народ и говорите ему всю правду до последнего слова". В листовках долгушинцы призывали крестьян браться за оружие. "Нет в робости добродетели, -- писали они, -- вы не бойтесь оружия, а берите его рукой твердою и сражайтесь битвой жестокою за святой закон и за равенство, с угнетателями..."
Программные установки кружка Долгушина включали основные народнические идеи. Специфика их взглядов выражалась в том, что, соглашаясь с Бакуниным о необходимости немедленной подготовки восстания, они расходились с ним во взглядах на устройство будущего общества. Они не выступали против государства, а требовали создания правительства, избранного народом, введения строгого контроля за расходованием народных средств. Долгушинцы считали, что создать нормального человека (т. е. развитого пропорционально, физически и духовно) можно только в благоприятной среде, где труд при свободе и равенстве людей будет служить благу всех. В числе планов, намечаемых долгушинцами, было и освобождение Н. Г. Чернышевского, отправленного в 1871 г. после отбытия Нерчинской каторги в Восточной Сибири в Вилюйский острог на вечное поселение.
В сентябре 1873 г, начались аресты членов кружка. При обысках у долгушинцев были найдены переписанные от руки "Манифест Коммунистической партии", "Азбука социальных наук" В. В. Берви-Флеровского, прокламации. Войноральский придавал большое значение деятельности долгушинцев и мечтал о скорейшем приобщении к революционной работе.
В ноябре 1873 г. он с женой приехал в Петербург и остановился в гостинице на Б. Морской улице [Ныне улица Герцена.]. Через Анну Тушинскую он познакомился с членами кружка "чайковцев" или Большого общества пропаганды [Общество "чайковцев" возникло в 1868--1869 тт. о Петербурге как группа противников Нечаева. Ядро кружка составили студенты Медико-хирургической академии М. А. Натансон, В. М. Александров. А. И. Сердюков, к которым присоединились Н. В. Чайковский и другие. Основная задача кружка состояла в пропаганде среди крестьян и рабочих и объединении передового студенчества страны. Первым этапом его деятельности стало "книжное дело", издание и распространение революционной и научной литературы -- 1 тома "Капитала" Маркса, произведений А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова. П. Л. Лаврова, В. В. Бе рви-Флеров с кого, Ф. Лассаля, Ч. Дарвина и др.] Сравнивая кружок Нечаева и "чайковцев", невозможно было не испытать ощущения (по словам историка В. Богучарского), будто из душного подвала попадаешь сразу на залитый солнцем благоуханный луг. Такова была нравственная атмосфера добросердечия, честности, высокой дружбы, искренности, самоотверженного служения высоким идеалам борьбы за свободу народа в этом кружке. Из него вышли будущие члены "Земли и воли" 70-х гг. и герои "Народной воли" Софья Перовская и Андрей Желябов, Николай Морозов, теоретик анархизма, выдающийся ученый Петр Кропоткин, замечательный революционер и писатель Сергей Степняк-Кравчинский, Дмитрий Лизогуб, бескорыстно пожертвовавший на революционные цели огромные материальные средства и вдохновивший Л. Н. Толстого на рассказ о человеке, восхищающем своей нравственной красотой, талантливый пропагандист Дмитрий Рогачев, этнограф и археолог, член "Земли и воли", один из редакторов журнала "Земля и воля" Дмитрий Клемену, и др. Великолепные портреты своих товарищей по кружку дал С. М. Кравчинский в своей замечательной книге "Подпольная Россия", завоевавшей признание передовых людей многих стран Европы и Америки. Классик американской и мировой литературы Марк Твен писал под впечатлением этой книги: "Я прочитал "Подпольную Россию" от начала до конца с глубоким жгучим интересом. Какое величие души!.. Я говорю... об этом поразительном сверхчеловеческом героизме, что прямо смотрит вперед через годы, в ту даль, где на горизонте ждет виселица, -- и упрямо идет к ней сквозь адское пламя, не трепеща, не бледнея, не малодушествуя..."