В середине апреля в Пензу приехал Войноральский. Все это время он не порывал тесных контактов с пензенским кружком и оставался фактическим его руководителем. В качестве ближайшей задачи Войноральский считал создание системы опорных пунктов. Войноральский, как вспоминает С. Ф. Ковалик, увлекся организацией таких пунктов на всем обширном пространстве России и приступил к практическому осуществлению этого плана в районе Поволжья. Владея сетью пунктов, революционеры, по мнению Войноральского, имели бы возможность приступить к устройству областной организации крестьян.

Порфирий Иванович навестил и село Степановку, где он встретился с Евгенией Судзиловской.

-- Как идет торговля, хозяюшка?

-- Торговля идет хорошо. Но если бы на моем месте был мужчина, крестьяне охотнее вступали бы в разговоры. Для них непривычно видеть женщину в такой роли. Они не очень откровенны со мной.

На другой день на квартире Цыбишевой собрались Войноральский, Рогачев, Судзиловская. Было решено устроить сходку за городом в лесу, в так называемой засеке. Войноральский привез с собой книги для пополнения нелегального собрания литературы пензенского кружка. На такие цели Войноральский денег не жалел и приобретал их всеми возможными способами. Он рассказал Рогачеву и Судзиловской, что у него имеется договоренность о приезде к ним для пропагандистской деятельности члена кружка Ковалика К. Блавдзевич, а также членов других кружков. В заключение разговора Войноральский сообщил о создании подпольной типографии и просил выяснить, кто из пензенской молодежи смог бы поехать в Москву и работать наборщиком.

В 20-х числах апреля в засеке собралась сходка. Был ясный солнечный день. Пришло более 20 человек, в основном гимназисты и семинаристы. Все были одеты по-праздничному. Кто сидел прямо на траве, отдельные пары разговаривающих прогуливались по поляне. Для постороннего взгляда такая картина была привычной, поскольку засека издавна была местом гуляний и отдыха жителей Пензы.

Рогачев (здесь он был всем известен как Орлов) поднялся на пригорок, служивший как бы естественной трибуной, и обратился к собравшимся:

-- Мы собрались, чтобы поговорить о нашем долге перед народом. Среди нас нет равнодушных людей, им здесь не место. Здесь все люди, которые твердо уверены в том, что жить только своими интересами, заботиться только о себе, когда кругом горе, нищета, слезы народные, не может ни один честный человек. Есть три пути помощи народу. Один из них -- повышение его общего образования. Но для просвещения народа в России нет необходимых условий. Второй путь -- развитие ассоциаций и мирная пропаганда кооперативного труда. Но это возможно только там, где существует политическая свобода и свобода печати, а у нас нет ни того, ни другого. Поэтому только третий путь приведет к цели -- народная революция. Только она сможет изменить существующий государственный порядок, ввести республиканский строй и общинное владение землей, справедливое распределение всех средств по труду.

Наш народ не раз поднимался на борьбу против угнетателей. Вспомните восстания Емельяна Пугачева и Степана Разина. Но все они были жестоко подавлены. Это происходило потому, что не было необходимой связи угнетенных во всех губерниях страны. Чтобы подготовить народ к вооруженному восстанию, необходимо по всей стране организовать революционные кружки, в каждом селе, в каждой деревне. Интеллигентные люди должны возглавить это благородное дело. Русский народ в своей борьбе не будет одиноким. За границей создано международное товарищество рабочих -- Интернационал. Как только начнется революция в России, передовой пролетариат западных стран поддержит ее и поможет нам победить русский царизм, помещиков и фабрикантов.

Я хотел бы, чтобы каждый присутствующий здесь подумал, что может сделать он лично для народа, как сможет участвовать в подготовке народного протеста.

-- Я хочу сказать, -- выступил вперед гимназист В. Сабелькин. -- Я согласен во всем с Орловым и думаю, что на русской молодежи лежит великий нравственный долг. Надо идти в народ, пропагандировать и поднимать его на борьбу.

Раздались дружные голоса:

-- Правильно! И мы так считаем!

-- Неправильно! -- поднялась рука Семенова. -- Я думаю, сначала надо, чтобы наш народ стал просвещенным. Только тогда он будет способным за себя постоять. И как про ассоциации говорил Орлов, я не согласен. Например, я читал, что в Англии члены одной ассоциации все справедливо устроили и добились значительного благосостояния.

-- Если несколько человек сумели стать исключением из общего правила, то это не выход из положения. Необходимо коренное улучшение жизни всех трудящихся, -- обратилась к Семенову Е. Судзиловская. -- Никаким просвещением Вы не измените такого положения, что народ будет почти поголовно голодать.

Спорили еще долго. А в заключение кто-то предложил:

-- Давайте споем нашу новую народную песню! -- и начал:

Друзья, дадим друг другу руки

И смело бросимся вперед.

Пора нам бросить все науки

И дружно двинуться в народ!

Сходки продолжались весь май. Несколько членов пензенского кружка приступили к пропаганде среди крестьян близлежащих от Пензы деревень.

Войноральский привез в Пензу следующую партию книг для пропагандистов. Среди них брошюра "О французской коммуне 1871 г.", статьи Чернышевского, изданные за границей, "Азбука социальных наук" Берви-Флеровского, сборник рассказов для народа Наумова "Сила солому ломит" и др. Основной склад книг собирался у Жилинских. Однажды на их квартире за чашкой чая Войноральский обратился к хозяевам:

-- Познакомились ли вы со статьей о самарском голоде в журнале "Вперед"?

Николай Жилинский помрачнел и нахмурился:

-- Нет слов! Эта статья произвела на меня потрясающее впечатление. Да вот журнал как раз здесь.

-- Прочти еще раз вслух, -- попросила Ольга Жилинская.

-- Лавров пишет: "Мрачен и грозен начинался 1874 г. для народа русского. Голод в Самаре. Голод в Уфе. Голод в Саратове. Голод в Оренбурге. Голод на Дону. Голод около Херсона, около Одессы, голод в Бессарабии. Голод в Калуге, в Перми... Голод в целой трети России. Хроническое голодание. Здесь, там, повсюду. А на завтра следовало ждать голодного тифа". Далее Лавров утверждает, что голод раскроет глаза трудящимся на причины их бедственного положения и убедит, что будущее угнетенных заключается только в народной социальной революции.

-- Лавров за границей, а Лев Толстой в России один из первых о печати во всеуслышание сказал правду о голоде, -- сказала Ольга, -- в "Московских ведомостях" от 17 августа 1873 г. он писал, что вследствие трехлетнего неурожай посевы дошли до половины прежних, так что у крестьянина своего хлеба нет и заработков почти нет.

-- Все честные люди России, настоящие граждане страны не могут думать иначе и понимают, что Лавров прав, и благодарны Толстому за его выступление в печати, -- сказал Войноральский. -- Надо радикально решать социальный вопрос. У нас по закону отменено крепостное право, но живет и укрепляется новейшая форма рабства -- эксплуатация человека человеком посредством найма. И мы будем делать все, что в наших силах для борьбы со всяким порабощением. Я считаю, что честному человеку, имеющему возможность принять участие в общественной деятельности, позорно ограничиваться лишь личными заботами.

-- Да, каждый должен помогать революционному делу, чем он может, --согласился Жилинский.

По дороге в Пензу Войноральский заехал в Саратов, где им была устроена под видом сапожной мастерской явочная квартира для революционеров, идущих пропагандировать в народ. В помещении мастерской также брошюровали нелегальные издания, отпечатанные в московской типографии. Войноральский одновременно установил и контакты с местными силами пропагандистов, которые активизировались под влиянием нового саратовского революционного центра. Революционная настроенность саратовской молодежи получила импульс еще в результате деятельности здесь Н. Г. Чернышевского, бывшего учителем в саратовской гимназии.