Добравшись до Луговой башни, молодой вождь обвинил наместника хана в неслыханной подлости. Народ возбужденно загудел, со всех сторон возмущенные, злые взгляды буравили хозяина Булга-кара и его враз протрезвевших воинов.
- Разве кто-то виноват в том, что юноша увлекся скачкой и не удержался на коне? - удивленно спросил юзбаши. - Надеюсь, что когда-нибудь юноша станет настоящим мужчиной и научится проигрывать с честью.
- Подождем Уктына, - хмуро буркнул князь.
Когда скачка закончилась, верховный жрец, принародно поклявшись великими богами, подтвердил слова булгарина и торжественно объявил его победителем.
- Атак, Серкач! - радостно закричали булгарские воины.
Разочарованные воты отозвались враждебным гулом.
Келей подошел к Люльпу, спокойным и твердым взглядом посмотрел в ее нахмуренное лицо.
- Юзбаши столкнул меня в озеро, - сказал он тихо. - Я хочу, чтобы ты поверила моим словам.
- Верю, - прошептала Люльпу и опустила глаза.
- Благодарю, - взволнованно вымолвил Келей. - Это самая лучшая награда.
Не глядя на окружающих, он вернулся к вороному, ловким прыжком взобрался на его спину и поскакал в сторону своего селения. Десять его воинов молча двинулись следом.
Награждение, победителя скачек оказалось не самым неприятным, что ожидало Люльпу в этот день. По окончании обычных церемоний она быстро ушла домой, забилась в свой угол за занавеской, привычно помолилась фигуркам великих богов, выстроившимся на камнях очага, и, утомленная и расстроенная, незаметно уснула на мягкой лежанке.
Через некоторое время какой-то шум за занавеской разбудил ее, кто-то шевелился в горнице, звякала посуда, и звучал голос Уктына.
- Подумай, князь, - говорил верховный жрец уверенным громким голосом, о той великой чести, которую оказывает наместник хана твоей семье, твоему роду и всей земле вотов. Если Люльпу станет женой юзбаши Серкача, то средь племен и народов, платящих дань Великой Булгарии, наша бедная страна займет особое положение.
Подумай о тех немалых выгодах, которые сулит нам это особое положение. Воты встанут вровень с булгарами, ты, князь, всегда будешь самым дорогим гостем во дворце великого хана. Никто и никогда не осмелится нарушать наш мирный труд, вотский край расцветет, и благодарные подданные прославят имя твое в веках. Слава твоя затмит славу твоего великого отца, ибо благоденствие страны будет куплено не хитростью и кровью, а великой любовью, которая, соединив твою дочь с этим прекрасным бием, соединит также и вотов с булгарами. Что может быть разумнее и благороднее такого шага?
Люльпу слышала, как сопит и вздыхает отец.
- Разве допустят великие боги, - заговорил, наконец, Выр, - чтоб моя дочь стала женой иноверца?
- Пусть это не тревожит тебя, - быстро отозвался Уктын. - Я знаю, что Люльпу всегда служила примером вотского благочестия, великие боги очень довольны ее усердием в молитвах и неукоснительным исполнением обрядов. Я, как верховный жрец, вправе гордиться твоей дочерью. Вера ее крепка, и ничто не сможет пошатнуть этой священной веры. Но любовь наместника хана к твоей дочери так велика, что он готов преклонить колени перед великими вотскими богами.
Люльпу услышала нечленораздельный звук, изданный голосом юзбаши.
-Да, да! - напористо, не давая опомниться булгарину, воскликнул Уктын. - Благородный бий настолько поражен красотой и совершенством прекрасной Люльпу, что ради счастья быть ее супругом готов отречься от великого Аллаха.
- 0! - возмущенно вскрикнул наместник хана, но в это время скрипнула дверь, и послышался голос сотника Чабея.
- Князь! - позвал Чабей. - Люди Ваткара хотят разделить с тобой чашу праздника. Без тебя и несравненной Люльпу веселье наше подобно костру из сырых сучьев.
- Разве Люльпу не среди народа? - удивился князь - Ее нигде нет, подтвердил сотник.
Выр тяжело поднялся, приблизился к занавеске и отдернул ее - дочь его, подложив сведенные ладошки под щеку, безмятежно спала на своей лежанке. Юзбаши Серкач испуганно глянул на Уктына. Тот ответил спокойным, уверенным взглядом - все в порядке, даже если она что-то слышала, то ничего страшного в этом нет, рано или поздно она должна узнать эту новость.
Когда Выр и Люльпу вслед за Чабеем вышли из горницы, наместник хана набросился на верховного жреца северных вотов.
- Что за глупые речи говорил ты перед князем? - злобно прошипел он.
- Клянусь всемогущим Аллахом, ты поссорился с собственной головой!
- Успокойся! - оборвал его Уктын. - Я дружен с ней, как никогда.
Уйдем отсюда.:
- Нет! -- воскликнул булгарин, пылая от возмущения. - С чего ты взял, что я собираюсь отречься от Аллаха?
Уктын посмотрел в гневное лицо юзбаши и кротко вздохнул. - Вой ветра говорит нашему уху, что на улице ненастье, шум дождя предупреждает о льющейся с небес воде, звуки природы почти никогда не обманывают нас. Язык же человеческий лжив, и глуп тот, кто верит всякому слову.
- Как тебя понимать? - озадаченно спросил юзбаши Серкач.
- Я знаю, что именно твоя вера поддерживает тебя в этой нелегкой жизни:
- Да, да! - горячо согласился булгарин. - Лишь неустанные заботы всемилостивейшего Аллаха уберегают меня от царства Азраила.
- Поэтому я далек от мысли обращать тебя в нашу веру. Но без этого -пойми! - князь не отдаст свою дочь тебе в жены. Он, как и ты, не сможет переступить через свою веру.
- Что же делать? - опечалился юзбаши.
- Помочь тебе может только одно: воты глупы и доверчивы, обмануть их совсем нетрудно. Нет. нет! Благочестивому бию ничего не придется делать самому. Мы с тобой просто посидим в Бадзым Куале, а потом я объявлю народу все, что требуется. Никто из булгар никогда ничего не узнает.
- А мои воины? - недоверчиво спросил юзбаши. - Твоих воинов придется хорошенько угостить.
- Легче перерезать эти глотки, чем наполнить их вином, - с отвращеньем сказал булгарин.
- А вот это решать только тебе, - смиренно ответил Уктын и склонил голову перед наместником великого хана.
- Нет! - воскликнул булгарин, пылая от возмущения. - С чего ты взял, что я собираюсь отречься от Аллаха?
Уктын посмотрел в гневное лицо юзбаши и кротко вздохнул. - Вой ветра говорит нашему уху, что на улице ненастье-, шум дождя предупреждает о льющейся с небес воде, звуки природы почти никогда не обманывают нас. Язык же- человеческий лжив, и глуп тот, кто верит всякому слову.
- Как тебя понимать? - озадаченно спросил юзбаши Серкач. - Я знаю, что именно твоя вера поддерживает тебя в этой нелегкой жизни:
-Да, да! - горячо согласился булгарин. - Лишь неустанные заботы всемилостивейшего Аллаха уберегают меня от царства Аэраила. - Поэтому я далек от мысли обращать тебя в нашу веру. Но без; этого -пойми! - князь не отдаст свою дочь тебе в жены. Он, как и ты, не сможет переступить червз свою веру. - Что же делать? - опе-чалился юзбаши. - Помочь тебе може т только одно: воты глупы и доверчивы, обмануть их совсем нетрудно. Нет. нет! Благочестивому бию не я^х ничего не придется делать самому. Мы с тобой просто посидим в Бадзым Куале;, а потом я объявлю народу все, что требуется. Никто из булгар никогда ничего не узнает.
- А мои воины? - недоверчиво спросил юзбаши. - Твоих воинов придется хорошенько угостить. - Легче перерезать эти глотки, чем наполнить их вином, - с отвращеньем сказал булгарин.
- А вот это решать только тебе, - смиренно ответил Уктын и склонил голову перед наместником великого хана.
Военная хитрость
К вечеру вернулись усталые и хмурые доглядчики, понуро встали перед Светобором, кормщиками и ватажными десятниками. Долго стояли молча.
- Ну? - не вытерпел кормщик Тороп.
- Лапти гну! - зло ответил Помело.
- Не томи! - потребовал Светобор.
Помело, обычно веселый и говорливый, безнадежно махнул рукой и отвернулся. Вперед выступил кормщик Кряж. Выяснилось: нетолько в крепость, но даже близко к стенам подойти не удалось, по всему лесу наставлены гледенские дозоры, в устье Юга-реки стоит наготове множество лодок, обойти Гледен посуху с ушкуями на плечах очень.