Но ни директор совхоза Ш.Калабаев, ни главбух Орынбаев и его предшественник, теперь уже главный бухгалтер райсельхозуправления Е.Дайрабаев, ни кассиры Ж.Итигулов и К.Бегимбаев не склонны были сознаваться в присвоении денег или обвинять в этом своих "коллег".

Ревизоры раскапывали все новые аферы и махинации, цифра похищенных у государства средств росла, а кто занимался махинациями, оставалось по существу до конца неясным. Необходимо было сделать так, чтобы интересы подследственных разошлись, чтобы с каждым днем разрыв между ними углублялся.

И этого удалось добиться. Первым, после долгого допроса у Рекина, бросил свой щит Итигулов. "Правду говорит следователь, - рассуждал он, - я привозил для Дуйсенбаева и Дайрабаева ящиками коньяк и шампанское, целые туши баранов и сумки мандаринов на закуску, а теперь мне за это отвечать? Пусть отвечают те, кто ел и пил!"

Кассир начал давать показания, которые явились чувствительным ударом для других членов преступной группы. Заторопились в раскаянии и они, теряя спокойствие и все больше озлобляясь друг на друга. Как и раньше, каждый начисто отрицал свою вину, зато, подозревая, что дружки хотят выйти сухими из воды за их счет, не стесняясь, вспоминал все грехи остальных. Эти торопливые обвинения нельзя даже было назвать показаниями - беззастенчивая грызня хищников.

С этого момента следователи и оперативники стали получать огромное количество информации, которую, правда, всю надо было подтвердить документами. Эпизод за эпизодом постепенно раскрывали они картину многолетнего преступления.

Разрабатывать способы хищений начал в совхозе Ерлепес Дайрабаев, бывший тогда главным бухгалтером. Человек осторожный, крал он нечасто. Но помногу. В 1962 году из кассы "исчезло" и потом было тщательно завуалировано около 6 тысяч рублей. Абубакир Орынбаев, в то время кассир, терпеливо изучал способы и методы своего "учителя".

Видимо, он немалого достиг в своем усердии, ибо через год, когда Дайрабаева перевели в райсельхозуправление, скромный кассир стал сразу главным бухгалтером совхоза. При Орынбаеве совхозная касса стала совсем дырявой, а способы хищений более разнообразными: тут и махинации с платежами в Госстрах, и двойные списания по кассе, и многое другое.

Иногда Орынбаев даже не считал нужным особенно заметать следы. В апреле 1967 года, например, под видом премии (хотя она вообще не была положена) без каких-либо подтверждающих документов он "описал по кассе" (то есть в свой карман) 8780 рублей. В делах центральной бухгалтерии даже не была заведена расчетная ведомость по начислению и выдаче этой мифической премии.

Деньги делались буквально из всего. Даже из шкур павших овец. В совхозе такая кожа оценивается как лоскут и стоит 10 копеек, а мелкая вообще не приходуется. В Казалинском же эти лоскуты оформлялись через сельпо как принятые от населения полноценные шкуры. Бизнес делался на ложках, вилках, лопатах, веревках...

Как-то Н.Н.Котлов, следователь следственного управления МВД Казахской ССР, из интереса подсчитал, что, если верить документам, на каждого барана в совхозе приходится по две ложки и вилки, по штыковой лопате и грабарке.

Совершались аферы и другого толка. В феврале 1967 года по доверенности, подписанной за директора Орынбаевым, которая почему-то оказалась зарегистрированной в Тюра-Тамском мясокомбинате, через завхоза участковой больницы там было получено больше тонны баранины и 360 килограммов жира всего на 1400 рублей. Все это погружено на машину. Она ушла, и... ребристые следы затерялись в путанице степных дорог. На совхозный склад мясо и жир так и не попали. Таким же непостижимым образом исчезла тонна риса.

В повседневных заботах о собственном благополучии расхитители совсем забыли о своих непосредственных обязанностях. Да и когда им было думать о худеющей совхозной кассе!

Десять лет назад Казалинский совхоз приносил государству более полумиллиона рублей прибыли в год. Хорошо зарабатывали рабочие совхоза. Однако вскоре хозяйство стало убыточным. А к концу деятельности воровской шайки государство уже понесло убыток - 357 тысяч рублей! Падеж скота из-за хозяйственной неразберихи стал обычным явлением. Снизились заработки чабанов и других рабочих. Однако это не волновало директора совхоза, главного бухгалтера и других. Они "зарабатывали" вполне достаточно.

Орынбаев, как выяснилось впоследствии, был не в ладах с правосудием давно. Еще во время войны его судили за хищение продовольственных карточек.

Но это не пошло ему впрок. Вел он себя по-байски. На поминках отцу Орынбаев подарил каждому гостю по 25 рублей, а тем, кто прибыл издалека, дал по сотне. Однажды на станции Тюра-Там главбух заехал в гости к дальнему родственнику. Хозяин тут же забил барана и поставил бесбармак. Орынбаеву, как уважаемому гостю, подали грудинку, а затем в знак особого уважения баранью голову. Главный бухгалтер бросил за грудинку 100 рублей, за голову еще 150.

Мимо маленького сотого разъезда даже простые поезда мчатся не замедляя хода. Однако скорый Москва - Алма-Ата несколько раз вдруг терял разгон и делал остановку ради Орынбаева. Главбуха знали все официантки вагонов-ресторанов, называя его не иначе как "зеленый хвост". За бешеные деньги, которые он, не глядя, бросал на ресторанный стол и уходил, не замечая сдачи.

Главбух жил до поры до времени припеваючи, и щедрость его не знала предела.

Так председателю аулсовета Д.Есеналиевой он "подарил" 300 совхозных рублей, своему родственнику Сугурбаеву - 250, Сапарбаеву - 300, Онарбаеву 400, работнику ОРСа А.Матаеву - 700...

Кайпкан Бегимбаев, кассир совхоза, безропотно выполнял все прихоти своего начальника и отдавал полученные в банке деньги. Однажды на допросе он рассказал, как к Орынбаеву со станции Тюра-Там приехал в гости некий А.Жубатканов. Бегимбаев накануне как раз получил деньги для расчета с чабанами совхоза. Пир шел горой. В самый разгар гость пожаловался хозяину:

- Абеке, так люблю ездить на мотоцикле! А тут, - Жубатканов понизил голос, - один знакомый пообещал "Урал" купить за тысячу триста. Какая машина! - мечтательно застонал он. - Тулпар! А денег немного не хватает.