Черзи попытался пролезть под локтем долговязого. Но тот стоял китайской стеной, не давая ни малейшего шанса. Мило улыбаясь Белли, Брим-Бом коленом отпихнул тщедушное тельце Черзи в глубь вагончика.

— Я сказал только Белли…, - услышал заяц, больно ударившись затылком о противоположную стенку. Дверь захлопнулась. Забряцал металлический засов. Долговязый веселым голосом пригласил Белли следовать за ним. Вскоре голоса исчезли, словно растворились в воздухе.

— Я её в лучшую клетку поселил, ковер положил на пол, — решительно взяв девушку под руку, кудахтал Брим-Бом. — Вы благодарить меня будете, за все добро, что я ей сделал. Ах, Золли, Золли! Запутала меня, околдовала…Вы видели?

Директор указывал на волка в клетке. Волк, увидев налитые кровью, красные глаза директора, впервые обрадовался, что он защищен железными прутьями. Белли невольно отшатнулась, когда ходуном заходила клетка с обезьянами, которых было по пять штук на один квадратный метр. Они толкались и, просунув задубевшие ладони сквозь прутья, чего-то просили… Брим-Бом почувствовал, как напряглось рука Белли.

— Мы уже близко, совсем близко. А это у вас синтезатор? — покрепче схватив девушку за локоть, спросил Брим-Бом, Но Белли вдруг резко спросила.

— Почему эти животные здесь?

— Они ждут!!! — бархат в голосе директора исчез

— Чего ждут?

— Когда за ними придут родные.

— Но им же всем очень плохо!

— Я милочка моя не настолько богат, чтобы устраивать курорт. Без меня они все сдохли бы в капканах, — Брим-Бом резко схватил Белли за локти.

— Это ловушка… — пронеслось в голове Белли. Она хотела отпрыгнуть, но не смогла. Тогда, пытаясь вырваться из стальных объятий долговязого, она стала царапаться, верещать и брыкаться. Но тут сильная боль пронзила тело: лиса подпрыгнула, голова её резко откинулась, и Белли рухнула на пыльный гравий. Брим-Бом медленно усилил звук синтезатора. Забойная, бестолковая музыка заглушала уханье, вой, всхлипы обезумевших животных. Они уже знали, что такое электрошок.

Брим-Бом был почти счастлив.

— Зачем так пугать своего папочку… чуть шкуру не испортила, — ласково приговаривал долговязый, поглаживая перламутровый лисий мех. — Мех у тебя замечательный. — А я тебе подарочек подготовил, два золотых замка. С вами одни расходы, — заулыбался директор, отворяя двери клетки. — Правда, павлин очень вовремя сдох….

Для надежности он повесил два замка.

Черзи досталась клетка, переполненная зайцами и кроликами. Здесь были белые, серые, крапчатые. Черзи застыл в дверном проеме, заглянув внутрь. Он пошевелил длинными ушами, кажется, пытаясь принять какое-то решение. Сотня глаз наблюдала за новоселом. В глазах было горе и никакой надежды… Ему освободили место у стены.

Хлопнула дверь, зазвенели колокольчики, возвещая о приходе гостей. Директор кафе, мило улыбаясь, вышел навстречу Желми с Борисом. Взгляд его остыл, когда он узнал биолога-зоолога. Директор кафе сухо поприветствовал гостей и покинул зал, сославшись на занятость. Тут же появился официант. Он крутился рядом, услужливо стряхивая микроскопические остатки крошек со скатерти.

— Завтрак, обед, ужин, пищевые отходы? — ласковым голосом спросил официант.

Биолог-зоолог вспомнил, что он проголодался, но сейчас не было времени заниматься чревоугодием. Надо было избавиться от медведя и спрятать деньги. Он отрицательно мотнул головой и поинтересовался, не видел ли официант здесь симпатичной девушки?

— Высокая, стройная, роскошная, сметливая, разумная… — перечислял Борис достоинства Золли. Официант даже раскраснелся, наслаждаясь описанием принцессы. В том, что это именно принцесса, он не сомневался.

— Неужели такие существуют? — удивился официант.

— Существуют, — подтвердил Желми, ему тоже понравилось, как красиво биолог-зоолог рассказывал о Золли.

— Если найдете, меня познакомите?

— Значит, ты не видел? — Желми было досадно

Официант решительно помотал головой. Нет, таких он не видел. Но он сейчас зайдет в подсобку и уточнит, может там есть счастливец, которому встречалось такое чудо.

Биолог-зоолог протяжно вздохнул. События затягивались. Но надо было проявлять терпение, Толстяк бросил уничтожающий взгляд в сторону Желми, и сам тут же испугался, вдруг тот заметит. Но Желми стоял у подоконника и разговаривал. Толстяку показалось, что он говорит с кактусом. "Нервишки шалят, — подумал Борис. Наверняка от счастья". И он, отвернувшись от окна, стал дрожащими руками ощупывать неровности рюкзака. Перебирая пальчиками по поверхности парусины, он мысленно пытался сосчитать упаковки, и ориентировочно уточнить размеры своего богатства.

Биолог-зоолог не ошибся, Желми беседовал с Кактусом. Он спросил про Золли, но Кактус её не видел.

— Ну, хорошо, может ты её видел, но не знал, что это Золли. Может ты видел высокую, стройную, роскошную, сметливую…

Кактус грустно перебил:

— Видел, — заметив округлившиеся глаза медведя, он добавил, — да, видел, и я люблю её.

— То, что ты её любишь, ничего удивительного. В неё полтайги влюблены. Где она? Где ты её видел?

Кактус грустно пожал плечами.

— Она далеко, очень далеко.

— Где? Ты знаешь?

— Она на соседнем подоконнике…

Медведь уставился на Кактус, через секунду до него дошел смысл услышанного и он ринулся к соседнему окну. На подоконнике стояла общипанная, вялая Герань. Словно не надеясь на собственные глаза, Желми пошарил руками по столешнице подоконника, за шторкой, за цветочным горшком.

— Там её нет.

Кактус как-то сник, плечи его сразу опустились, колючая мясистая кожа покрылась глубокими бороздами морщин.

Желми очень не понравились неожиданно произошедшие перемены. Кактус же всхлипнул и потер тыльной стороной кулачка щеку.

— Извини, расслабился. Мне остается засохнуть от тоски. Значит, она погибла? Безвозвратно меня покинула, завяла от тоски жгучей.

Желми удивленно уставился на Кактуса.

— Это что, любовь, что ли такая? А почему ты решил, что она погибла?

— Ты же сам сказал… — и Кактус снова собрался вздохнуть.

— Когда я сказал, что она погибла?

— Только, что. Ты сказал, её там нет. Раз её нет, куда она могла деться?

— Ушла, наверное.

Кактус застонал.

— Она не может ходить.

— Почему? — удивился Медведь.

— Потому что она цветок. Она растет в горшке. И я влюблен в неё с того времени, когда она была ещё крошкой ростом от горшка два вершка, в два листочка…

— !!!!!!!!! Так это ты по Герани, что ли, сохнешь??? Ну, перепугал! Растет твоя Герань преспокойно в своем горшке.

От счастья Кактус заплакал.

— Так-то лучше, — обрадовался Желми. — Полей себя немного. Честное слово, ты напугал меня.

Вдруг Кактус утер свои слезы и, потупившись, скромно попросил:

— А ты можешь передать ей от меня привет?

— Зачем? — удивился Желми.

— Что бы ей было приятно.

— Хорошо передам, — и Желми направился к другому подоконнику. Герань грустно смотрела в окно. Ее не радовал ни солнечный зайчик на листочках, ни куст акации, который стучал ей в окошко. Герань повернула голову на чье-то покашливание. Желми, уловив её взгляд, густо покраснел. Ему вдруг стало как-то неловко от глаз, полных печали и одиночества.

— Тебе привет, — скомкано сказал он.

Герань заулыбалась, на её правом плече мгновенно расцвел розовый бутон.

— Почему не спрашиваешь от кого? — удивился Желми.

— Я знаю, — грустно сказала Герань.

— Ты уверена?

Желми показалось, что такой вопрос крайне удивил цветок.

— Конечно, уверена, а вы не могли бы… — Герань смутилась, розовый цветок заалел яркими красками, и совсем тихо она произнесла, — …ему тоже передать привет…

— У меня нет времени бегать с приветами, — крайне возмутился Желми. Он был прав потому, что он в этот момент заметил, как биолог-зоолог крадется к выходу, явно пытаясь скрыться.

Герань тяжело вздохнула, смутилась и, извинившись, отвернулась к окну. Ей было вполне достаточно того, что сегодня произошло. Получить весточку от Кактуса было её самым сокровенным желанием. Значит с ним все в порядке, раз он ей передает приветы. Герань знала, что под словом «привет» подразумевается очень многое, — главное о ней помнят.