Однако при всем том Церковь смогла подняться. Сразу после войны она получила некоторую свободу действий, чуть большую, чем в последующие годы, когда режим вновь набросился на нее своей идеологией неумолимо и яростно. К тому же Церковь получила подкрепление, в нее влились новые силы - клирики, из аннексированных СССР вследствие войны стран, которые до этого еще не попади под дорожный каток советизации. Часть священников и епископов, покинувших Россию после революции, возвратилась в страну. Они привнесли сюда немного кислорода, хотя жизнь их была часто очень трудной. Наконец православная Церковь восстановила свое единство. Во время войны обновленцы практически утратили своих последних приверженцев. С другой стороны, епископы, порвавшие с митрополитом Сергием, теперь признали Алексия I Патриархом. Если еще и оставались общины в подполье, то, кажется, они были немногочисленны. Владыка Афанасий, отец Иеракс и отец Петр в 1945 году из лагеря сумели передать своим духовным чадам письмо, где излагалась их позиция. Новый Патриарх избран законным путем и, действительно, олицетворяет единство Церкви. Если некоторые действия Алексия I и Патриархии могут смущать и соблазнять ревностных православных, то все это останется на его совести и за это он даст отчет Господу, но это не основание для того, чтобы они себя лишили благодати святых таинств (41).

Прочитав это письмо, Вера и Елена не знали, что и думать. Наконец, Вера решила спросить совета у матушки Марии, настоятельницы подпольного монастыря в Загорске. Встретив их, она спросила: "Ну, в какую же церковь вы ходите теперь?" Вера заплакала, и монахиня ее утешила, уверив в подлинности письма (42). Времена катакомбной Церкви кончились, начался новый период.

Особенно чувствительным возрождение Церкви было в Москве. Здесь были не только вновь открыты многие церкви, где на службах собиралось много народа, здесь верующие могли слушать талантливых проповедников, а в некоторых храмах - циклы лекций на религиозные темы. В одном из храмов священник даже повесил экран и показывал диапозитивы на темы Библии (43). Это оживление религиозной жизни длилось примерно до 1950 года. Те из членов действовавших после революции общин, которые выжили в подполье и в ГУЛАГе, прилагали все усилия, чтобы воссоздать свой круг. Так было со старыми прихожанами двух отцов Мечевых. Они собирались у Бориса Васильева (44). Этнограф и историк, автор книги о Пушкине, Борис Васильев прошел через тюрьмы, лагеря, ссылку. Он и его жена устраивали у себя на квартире лекции по культуре и религии. Кроме того, там собирались люди и вместе читали Новый Завет. Жена Б.Васильева обучала детей основам веры (45). Подобное до войны было вообще немыслимо, и теперь не могло продлиться очень долго.

Связи между старыми духовными детьми отцов Мечевых и отца Серафима были очень тесными. Вера и Елена дружили с Васильевыми, Алик, естественно, был у них всегда желанным гостем. Встречи со всеми этими христианами-интеллектуалами весьма обогащали его, и потом, в них он видел пример сплоченной приходской общины, сохранившей духовное единство даже через много лет после смерти своих пастырей и несмотря на превратности эпохи.

Алик был рано созревшим и необыкновенно одаренным ребенком с жаждой к знаниям. В конце войны, когда ему исполнилось десять лет, Вера объяснила ему, что жизнь не делится на детскую и взрослую. Жизнь едина и то, что не успел в детстве, потом уже не наверстаешь никогда. Поэтому нужно, не откладывая, ставить перед собой серьезные задачи и стараться их разрешать как можно раньше. Как и многие московские семьи, семья Алика в это время обитала в коммунальной квартире (46). Скученные в одной комнате впятером жили: родители, два мальчика и Вера. Александр отгородил ширмой свою кровать и тумбочку, битком набитую книгами. С вечера он готовил себе то, чем решил заниматься утром, и ложился спать в девять часов, какие бы гости или интересные радиопередачи ни искушали его, вставал он ранним утром и, пока все спали, читал (47).

В часы этих утренних занятий он набрасывался на по-настоящему трудные для ребенка его возраста сочинения. Канта, например, он прочитал в тринадцать лет. А его ровесники в это время учили, что марксизм-ленинизм, обогащенный "гениальным" Сталиным, является "единственной философской теорией, дающей научную картину мира, которая защищает принципы и научные методы объяснения природы и общества и вооружает трудящееся человечество инструментом для борьбы за построение коммунизма" и прочую галиматью... От обучения в школе - мужской школе Э 554 (48) - он сохранил впечатления довольно мрачные. Хотя среди учеников, учившихся одновременно с ним, было несколько сильных личностей - поэт А.Вознесенский, кинематографист А.Тарковский и Александр Борисов - один из ближайших друзей А.Меня. Впоследствии Борисов тоже стал священником. Теперь он настоятель прихода в самом центре Москвы, все знают его как одного из наиболее деятельных служителей Церкви.

Несмотря на свою одаренность, Алик не был из числа отличников, замкнутых и неспособных к общению. У него, напротив, как вспоминают его товарищи, было развито чувство дружбы, он участвовал в жизни класса и так же как книгами, был окружен друзьями. Интересы у него были самые широкие, он любил литературу, поэзию, музыку, живопись. Позже сам стал заниматься живописью и рисунком. Некоторые из этих картин и рисунков сохранились. Писал он и иконы. Был страстно увлечен изучением природы, астрономией, биологией. Ходил в зоопарк рисовать животных. "С детских лет - писал он, - созерцание природы стало моей "теологиа прима*". В лес или в палеонтологический музей я ходил словно в храм. И до сих пор ветка с листьями или летящая птица значат для меня больше сотни икон. Тем не менее мне никогда не был свойствен пантеизм** как тип религиозной психологии. Бог явственно воспринимался личностью, как Тот, Кто обращен ко мне".

---------------------------------

* Моя первая теология

** Для пантеистов Бог совмещается с природой

Ему казалось, что занимаясь естественными науками, например разглядывая в микроскоп какой-нибудь препарат, он приобщался к Божиим тайнам" (49). Бог дал нам две книги, говорил он, - Библию и природу (50). Чтение Библии пробудило в нем вкус к истории. Александр всегда внимательно исследовал любую деталь, которая могла бы прояснить библейские события.