Теперь уже больше не говорили, что нельзя сделать яичницу, не разбив яиц, но еще верили в возможность поджарить коммунистическую яичницу, иначе говоря, построить коммунистическое общество. Молодежь на площади Маяковского думала, что для этого достаточно избавиться от последствий сталинщины и вернуться к "чистоте" Ленина и его сподвижников. Герой Солженицына бесспорно шел дальше, говоря о "нравственном коммунизме". Так или иначе, мечтали о "коммунизме с человеческим лицом", о котором потом возвестят лидеры Пражской весны в 1968 году.
Верующие тоже почувствовали результаты десталинизации, - начали возвращаться многие священнослужители, однако, они были так измучены перенесенными испытаниями, что пользоваться обретенной свободой им оставалось недолго. Отец Иеракс обосновался в маленьком домике во Владимире и умер в 1959 году. У отца Петра Шипкова хватило сил вновь взять приход и даже довести до конца реставрацию своего храма, но умер он в том же 1959 году. Владыка Афанасий умер на несколько лет позже, в 1962 году. Но до самой смерти гражданские власти не разрешали ему служить в местной церкви (74).
В отличие от остального общества Церковь оттепелью пользовалась недолго. В 1958 году коммунистическая партия решила начать большую антирелигиозную кампанию. Хрущев объявил, что построение коммунистического общества будет почти закончено дет через двадцать. "Совершенно очевидно, что до этого религия должна исчезнуть". Лавина антирелигиозной пропаганды обрушилась на страну.
Сотрудники "Журнала Московской Патриархии" постоянно наблюдали за прессой, и журналу регулярно сообщали обо всех статьях, где были намеки на религию: работники этой службы взмолились, т.к. каждый день выходило столько статей, где изобличали религию, что физически невозможно было их собрать. Впервые после войны начал издаваться новый антирелигиозный журнал под названием "Наука и религия". Антирелигиозные брошюры и книги выходили миллионными тиражами. Одна из первых была обязана своим появлением бывшему преподавателю семинарии и называлась "Почему я перестал верить в Бога". Под таким давлением несколько священников отступили от веры и пресса, разумеется, всякий раз устраивала большой шум.
Больше половины церквей было закрыто. Местные ответственные работники, как правило, делали это грубо, ломая все, что находилось внутри храма. Иной раз в течение одного дня закрывали до ста пятидесяти церквей (75). Священники, лишившись своих приходов, с семьями и без всяких средств к существованию, нередко бывали вынуждены идти по миру. Было значительно уменьшено число монастырей. Из ста существовавших после войны осталось лишь шестнадцать. Пять семинарий были ликвидированы. Продолжали свое существование только три семинарии в Москве, Ленинграде и Одессе и две духовных академии в Москве и Ленинграде.
Возобновились аресты, было организовано несколько процессов над духовными лицами, но в целом власти предпочитали теперь действовать либо административными методами, ссылаясь на мотивы безопасности, планы города, санитарные условия и т.д., либо оказывая давление на Патриархию и духовенство. Вмешивались во все, прежде всего, в перемещение епископов (76).
Упоминание об этих действиях, плохо завуалированных, можно найти в конфиденциальном докладе, написанном несколько лет спустя и ставшем известным благодаря утечке. Речь здесь идет о монастырях, но подобным же образом поступали и с церквами: "Руководствуясь указаниями директивных органов, за последние годы на местах проведена значительная работа по сокращению сети монастырей. В этих же целях использовано и возросшее влияние Совета по делам Русской Православной Церкви на патриархию и епископат. Руками церковников было закрыто несколько десятков монастырей. В 1963 году под благовидным предлогом (оползни в пещерах, необходимость исследования грунта и реставрации) была закрыта Киево-Печерская лавра, привлекавшая до 500 тысяч паломников (77)".
Патриарх был старым, в 1957 году ему исполнилось восемьдесят, секретарь оберегал его от всех внешних контактов. Однако митрополит Николай, занимавший в Церкви второе после Патриарха место, все же пытался реагировать на происходящее (78). После 1945 года именно он был инициатором политики компромиссов между Церковью и государством, надеясь, что оно отплатит взаимностью, он изо всех сил старался выгородить СССР перед лицом мира, поэтому его даже порою называли "вторым министром иностранных дел"; митрополиту удалось воздействовать на патриотические чувства русских эмигрантов, побуждая их возвращаться в Советский Союз, и т.п.
Поэтому новое антирелигиозное наступление означало провал его усилий. Ему удалось убедить Патриарха воспользоваться Конгрессом в защиту мира, на который тот был приглашен, и открыто сказать о новых нападках на Церковь со стороны властей. Но власти не дремали и сумели оказать давление на Патриарха. В результате он отстранил от дел владыку Николая. Несколько месяцев спустя тот, всеми покинутый, скончался (79).
Советское правительство решило вернуться к проведению в жизнь постановления 1929 года о религиозных объединениях. Вспомнили, что решение, принятое Собором в 1945 году, касающееся организации приходов, противоречит Постановлению. Совет по делам Русской Православной Церкви потребовал, чтобы Церковь согласовала свой Устав с гражданским законодательством. В результате, когда Патриарх пригласил епископов 18 июля 1961 года на праздник преп. Сергия в Загорск, после богослужения, их, не введя предварительно в курс дела, собрали и заставили тут же срочно одобрить изменения, о которых шла речь: отныне руководство приходами вновь отдавалось под начало органа, состоящего из трех светских лиц, а священникам предлагалось заниматься исключительно богослужением. Таким образом они были низведены до положения наемных работников для совершения служб в храме. Власти теперь могли - и это было главной их победой - назначать в эти приходские органы своих людей, а те как бы самостоятельно принимали решение о закрытии той или иной церкви. Архиерейский Собор 1961 г. был проведен с нарушением всех правил Церкви, а текст нового Устава противоречил ее традициям. Из епископов лишь один предпринял какие-то попытки аннулировать это решение. Речь идет о владыке Гермогене (80). Человек выдающийся и решительный, из числа тех, кого обычно называют, "князьями Церкви". В Московской духовной академии еще до революции он учился у отца П. Флоренского. Рукоположен был Патриархом Тихоном, и затем стал наместником Киево-Печерской Лавры, потом был отправлен в ГУЛАГ на десять лет. В 1956 году хиротонисан в епископы и назначен в Ташкент, где проявил предельную твердость и не позволил закрыть в своей епархии ни единого храма. Ему даже удалось перестроить и расширить свой кафедральный собор. Это сделало его весьма популярным среди верующих, но именно за это его убрали из Ташкента и некоторое время он оставался без епархии.