Надо сказать, что бухгалтерия института сильно подвела молодых людей, не объяснив им точно, какие они должны получить бумаги для оплаты проездных и подъемных: в результате они вошли в большие расходы.

Занятия с ними идут успешно. Следом за этим письмом высылаю ведомости на оплату преподавателей; если нужны от преподавателей еще какие-нибудь документы, прошу меня срочно известить. Юсифов выразил желание заниматься, помимо древне-персидского (язык Авесты и средне-персидский, думаю, ему надо будет дать в аспирантуре), также и ассирийской клинописью. Я позволил себе решить этот вопрос собственной властью в положительном смысле - надеюсь, Вы поддержите такое мое решение. Он уже занимался раза два-три с преподавателем элементарным курсом клинописи (с моей ученицей, окончившей аспирантуру Ленинградского университета по клинописи). Если не справится - отменить никогда будет не поздно. Индивидуальные планы Юсифова и Алиева, как кажется, Вам высланы; на всякий случай, вместе с ведомостями высылаю копию индивидуальных планов.

Моя собственная работа, как я уже упоминал, идет хорошо; написано вчерне около девяти листов, будет значительно больше десяти.

Прошу передать привет всему коллективу института.

Уважающий Вас - Дьяконов.

P.S. Юсифов и Кемал Алиев получили грозную телеграмму, угрожающую снятием с зарплаты в случае непредставления индивидуального плана. Это мне непонятно - неужели планы не получены в институте? В таком случае это моя вина, так как планы хранятся у меня; очень прошу Вас не обрушивать санкций на ребят. Ведомости и планы высылаю в пятницу 5 декабря.

Дьяконов".

Из этого письма, кроме всего прочего, видно, как интересовался Алиовсат Гулиев работами своих друзей и коллег, в частности Играра Алиева. Отправляя его работу в Ленинград на отзыв И. Дьконову, он хотел не только узнать мнение последнего о работе Играра Алиева, но и показать ленинградским ученым, что и в Азербайджане есть историки, проводящие интересные исследования. И прося у Дьяконова совета относительно дальнейших работ Играра Алиева, Алиовсат Гулиев стремился определить для своего друга наиболее интересное и плодотворное направление, которое принесет пользу и ему как ученому и всей историографии Азербайджана.

Алиовсат Гулиев был первым азербайджанским историком, чья статья попала в московский двухтомный сборник по этнографии. До него практически никого из Азербайджана в сборниках такого уровня не печатали.

Он стал первым азербайджанским ученым, который смог выйти за пределы Азербайджана, получил более широкий круг научного общения и заставил этот круг признать себя и азербайджанскую науку, стать равноправным членом исторического конклава. Он считался в Москве непререкаемым авторитетом не только по вопросам истории Азербайджана, но и по новой истории СССР. Каждое его появление в Москве становилось поводом для всевозможных совещаний, консультаций, заседаний.

Но Алиовсата Гулиева заботил не личный успех. Всех своих сотрудников он буквально заставлял ездить в Москву учиться - на стажировки, в аспирантуру, докторантуру. Он повторял Играру Алиеву: "Одно слово, которое ты услышишь там, равно десяти, услышанным здесь". Он постоянно "выбивал" деньги у руководства Академии, чтобы обмен молодыми учеными между научными учреждениями Азербайджана и России не прекращался.

В пятидесятые годы Ленинградский филиал Академии наук СССР проводил раскопки в селе Эренгала Бейлаганского района. Лаборантом на этих раскопках работал Кара Ахмедов. Это был очень талантливый молодой человек, влюбленный, как и его учитель, в историю. Не случайно руководитель работ частенько повторял Гулиеву: "Давайте мне побольше таких, как Кара Ахмедов".

Однако в Баку не было специалистов, умеющих обрабатывать материалы археологических раскопок, и потому ленинградцы увозили их к себе в институт, откуда эти материалы, как правило, не возвращались. Это очень беспокоило Алиовсата Гулиева. И тогда он решил одним выстрелом убить двух зайцев и отправил Кара Ахмедова в Ленинград на стажировку, учиться обрабатывать археологические находки.

В итоге все, что в дальнейшем находили археологи, становилось достоянием ученых нашей республики, а Кара Ахмедов стал руководителем бейлаганской экспедиции, по материалам которой написал прекрасную книгу "Бейлаган".

Так Алиовсат Гулиев смог создать целую армию отечественных археологов.

Зная, что для археологов, эпиграфиков (специалистов по изучению древних надписей. - Авт.) одна из наиболее насущных проблем - транспортная, он организовывал машины, для того чтобы они могли выезжать в экспедиции, делал все, чтобы местные власти в районах встречали сотрудников института и обеспечивали им всемерную поддержку.

Лидер и руководитель по призванию, Алиовсат Гулиев был недоволен, когда ему возражали. Но если упрямый подчиненный делом доказывал, что он был прав, Гулиев признавал и его правоту, и самого этого человека.

По воспоминаниям Теймура Бунятова, примерно в 1956 - 1957 годах Алиовсат муаллим вызвал троих сотрудников института, которые защищали кандидатские диссертации в Москве, в том числе и его.

- Я, - сказал Гулиев, - предоставляю в ваше распоряжение институтский "виллис". Езжайте по районам, проводите исследования, а потом напишете работу по археологии, чтобы люди знали, что это за наука и что она изучает.

Теймуру Бунятову эта идея не понравилась. Он не стал противоречить директору, но ученому секретарю института сказал, что отказывается от этой поездки, пусть едут остальные двое.

Спустя несколько дней Гулиев через одного из общих знакомых пригласил Бунятова вечером к себе домой. Посидели, побеседовали о том о сем. Но Теймур Бунятов видел, что Алиовсат муаллим недоволен чем-то, сидит хмурый, нервничает. Он вообще никогда не показывал своего настроения, но по выражению его лица все можно было понять. Наконец Алиовсат муаллим перешел к делу:

- Почему ты отказываешься от этой работы?

- Я не привык работать с кем-то в команде, - честно ответил Бунятов. Если я что-то буду писать, то один, а если нет - то быть с кем-то соавтором все равно не хочу.

Сказал и увидел, что этот ответ директору тоже не понравился.

- Ладно, - ответил Гулиев, - подумаем.

Назавтра Алиовсат Гулиев пожаловался своему заместителю Махмуду Исмайлову.

- Не нравится мне этот Теймур Бунятов, слишком самоуверен. Я ему предложил интересную работу, а он отказался, говорит, что хочет работать один.

Исмайлов пригласил строптивого сотрудника к себе, побеседовал с ним, попытался уговорить принять предложение Гулиева.

Но Бунятов твердо стоял на своем:

- Махмуд муаллим, я этого предложения не приму ни за что. Лучше я один напишу эту работу, а вы будьте у меня руководителем. Поработаю год-полтора, получится - получится, а нет - так нет.

Это предложение Исмайлову понравилось, и они оба отправились к Алиовсату Гулиеву. Исмайлов изложил директору предложение Бунятова.

- Ну что ж, - сказал Алиовсат муаллим Бунятову, - если ты так упорствуешь, то через два дня представь мне план своей будущей книги.

Теймур Бунятов за два дня подготовил план и представил его директору. Алиовсат муаллим прочитал план, утвердил его, но выдвинул условие: каждую написанную главу Бунятов должен показывать ему, чтобы он мог контролировать ход работы.

Работа началась. Прошел месяц, но что-то не клеилось. И тогда Теймур Бунятов попросил Алиовсат муаллима командировать его в Москву, к его научному руководителю, известному кавказоведу, лауреату Ленинской премии Евгению Крупнову, с которым Теймур муаллим тоже хотел согласовать план работы и проконсультироваться. Алиовсат Гулиев согласился. В Москве Бунятов с Крупновым обсудили план, руководитель предложил несколько изменений и попросил сообщить ему, когда книга будет готова.

- Хотя книга, думаю, будет на азербайджанском языке, - сказал Крупнов, - и прочитать ее я не смогу, но рекомендую ее к печати.