Надо признать, что не в более выгодной ситуации находятся и девочки. Те, кому им придется впоследствии доверяться и отдаваться, теперь, в школьные годы, выставляются как «разгильдяи», «безобразники», «грязнули», «двоечники», «нарушители дисциплины», «оболтусы», «лоботрясы». Согласитесь, получается не лучший типаж для вверения ему своей жизни. Тут поневоле станешь воинственной мегерой — не вверять же себя и свою судьбу такому исчадию ада!
Сами отдали, а затем отдались...
Вот и получается, что нашим «воинам» и «героям», тем, кому предопределено стать воплощением «мужской силы» и «внутренней решимости», кому от природы вроде бы предписано быть «властителем женщины», с самого раннего детства предстоит быть у женщины в полном подчинении. Но что там детство?! Дальше — больше! На работу мужчина приходит, ему начальственной должности сразу никто не даст, а потому руководить им будут «начальники среднего звена», а они все у нас сплошь женщины.
Женится мужчина — и начинает скрывать от жены своей то «копейку», то «поход налево»; и ведь со страхом будет он это делать, как ребенок нашкодивший. Тут еще и теща присоединится, а дальше еще и учителя (учительницы, конечно) собственных детей насядут. Наконец, пойдет он в ЖЭК или куда еще за справкой, кто ему эту справку будет выдавать, точнее не выдавать? Кто у нас секретари и прочие референты? Кого ему — мужчине — придется просить, упрашивать, умасливать? Ее — женщину, которую в сердце своем за все эти свои бесконечные унижения, оскорбления, нанесенные «ущемленному мужскому самолюбию», он будет ненавидеть и бояться, бояться и ненавидеть.
Вот такие в нашем замечательном «особливо культурном» обществе воспитываются мужчины, и ведь с этим ничего не поделать. Да и на женщин тут ничего не спишешь — ведь это он отвел ей все эти, по факту, руководящие должности. И не пойдет же мужчина (со своим-то «ущемленным мужским самолюбием») работать в школу и в поликлинику, в детский сад и в секретари-референты, он даже собственным ребенком зачурается заниматься — «не мужское это дело». Вот, собственно, так за «мужскими занятиями» у нас мужчин-то и растеряли всех.
Люди по привычке встречаются и произносят слова любви даже тогда, когда каждое их движение говорит о том, что они уже не любят друг друга.
Простите великодушно, если кого обидел, и сам мужчина, знаете ли... Как бы ни печально звучали эти выводы — они необходимы, мы должны понять, в каком положении оказались. Страх перед ответственностью выгнал всех мужчин с мест, где им самое место, — из воспитательных комнат, из учебных классов, из медицинских учреждений. И так, незаметно, случайно, словно бы невзначай, растерялась вся их мужественность. А мальчикам теперь если и равняться на кого-то, так только на матерей на своих, учительниц любимых и докторов заботливых, т. е. на женщин.
Мы все — и мужчины, и женщины — должны понять и признать эту ужасную на самом деле собственную ущербность. Иначе, не будь этого понимания, не признай мы этот факт — мужчинам никогда не избавиться от своих страхов перед женщинами, а женщинам никогда не стать счастливыми, потому что мужчина, пребывающий в страхе, кроме ненависти, у женщины ничего вызвать не может. А как ей жить с этой ненавистью, как ей жить со своей женственностью, которой прибиться некуда?.. Нет, осознание всей это трагедии, а это трагедия, и я говорю об этом без всякого преувеличения, первый и обязательный шаг, который мы все должны сделать, в противном случае выхода из этого тупика нет и не будет никакого.
Мужчина с женоподобным характером есть самый ядовитый пасквиль на человека.
Отсутствие взаимопонимания между мужчинами и женщинами вызвано не только тем, что им действительно трудно понять друг друга, но и тем, что они не хотят понимать друг друга, а не хотят они понимать друг друга, потому что ненавидят друг друга, а вот у этого общего нашего порока есть вполне понятные источники, причины и основания. Мужчины ненавидят женщин за то, что все время находились у них в подчинении и всегда боялись их, хотя и не признавали этого. А женщины ненавидят мужчин за то, что не чувствуют в них мужественности, потому что не могут ощутить себя рядом с ними, запуганными и озлобленными, женщинами.
Научное открытие:
«Фаллос — это женщина, аженщина — это фаллос!»
Сейчас пришло время рассказать об одном из самых выдающихся открытий в области психологии пола, об открытии, которое принадлежит Жаку Лакану. Догадываюсь, что это лаконичное французское имя для неспециалистов — пустой звук, впрочем, для большинства специалистов это тоже пустой звук. Работы Жака Лакана — это своего рода наисложнейший ребус, каждое предложение звучит, как чистой воды тарабарщина, но в каждом из них скрыт потаенный смысл.
О Лакане нужно сказать хотя бы пару слов. В свое время, еще до Второй мировой войны, он возглавлял французское психоаналитическое общество, но единственная их встреча с Фрейдом прошла не сказать что удачно. Лакан привез Фрейду одну из своих работ, ознакомившись с которой мэтр сообщил: «Это не представляет научного интереса». По всей видимости, любой другой человек на месте Лакана хлопнул бы дверью и всю свою последующую жизнь обливал бы основателя психоанализа (вместе с самим психоанализом) помоями, как, кстати сказать, поступили практически все ученики и соратники Зигмунда Фрейда (Карл Юнг, Альфред Адлер, Отто Ранк, Шандор Ференци, Вильгельм Райх и многие другие).
Многие мальчики рисуют матерей с фаллосом не только потому, что не знакомы с женской анатомией, но и потому, что их матери действуют по отношению к ним маскулинным образом. Фаллическая мать ставит сына в подчиненную позицию, «отыгрывает» перед ним ту жалость, которую она испытывает по поводу собственной сексуальности, и в результате кастрирует его, обращаясь с его телом как с объектом.
Но Лакан был истинным гением психологии полов. И поэтому, зная, что женщина всегда права, он воспользовался не мужской тактикой войны, а принял на вооружение женский способ ведения боевых действий. Он не стал ссориться с Фрейдом, более того, всю свою последующую жизнь он занимался, казалось бы, самым простым и незатейливым делом —интерпретировал работы основателя психоанализа. Брал одну работу Фрейда и разбирал ее, потом брал другую — и снова разбирал. Вокруг него собралось множество ученых, которые затаив дыхание слушали эти объяснения работ Фрейда и удивлялись: «Боже правый! Ах вот, оказывается, что Фрейд имел в виду!»
Не знаю, надо ли уточнять... Фрейд не имел в виду ничего из того, что ему последовательно и незаметно приписывал Лакан. Сам основатель психоанализа к этому времени уже умер, а потому возразить Лакану не имел никакой возможности. Лакан же тем временем, прикрываясь авторитетом Фрейда, работая на его — Фрейда — поле, взял и с немецкой педантичностью просто развалил психоанализ. Если выразиться грубо, можно сказать, что он его переврал, но сделал это так тонко и так виртуозно, что никто даже не заметил! Фрейд был в буквальном смысле этого слова уничтожен, причем на глазах у честной и ничего не подозревающей об этом публики!
Когда же эта публика очнулась, то было уже поздно — проинтерпретированный Лаканом психоанализ почил в бозе! Вместо психоанализа миру предстала совершенно иная теория, автором которой был никакой не Зигмунд Фрейд, а Жак Лакан. Что ж, француз отомстил за нанесенную ему пощечину самым изощренным из возможных способов. Когда же эта великая мистификация открылась, Лакана в один день изгнали из всех психоаналитических ассоциаций и обществ, где он всю дорогу был абсолютным авторитетом. Но как бы ни кипятились его коллеги и что бы они ни делали, они и сами уже смотрели на психоанализ не глазами Фрейда, а глазами Лакана.