- Слушайте! - Ганю осенило. - Давайте все-таки позвоним в милицию. Дозвонимся - хорошо, сообщим о "типе" и о его угрозах. А если опять встречный звонок помешает, значит, "тип" и вправду телепат.
- А я его покараулю, - сказала Люда.
Действительно, если вкрадчивый телефонный голос принадлежал нашему преследователю, то, стало быть, в тот момент он в домино играть не мог. Как я ни уважаю его предполагаемые сверхчеловеческие способности, в раздвоение личности не поверю, не убеждайте. Я снова подошел к телефону и снял трубку. В ней застыла тишина - ни гудков, ни привычного потрескивания. Я пощелкал рычагом - никакого эффекта.
- Похоже, у тебя телефон не работает, - сказал я Гане.
Ганя тоже послушал тишину и высказал предположение:
- Это он его поломал.
- Не говори глупости, - возмутился я. - Как, по-твоему, он мог это сделать?
- А так: позвонил и отключил.
- Значит, он всемогущ?
Тут рациональная Люда неожиданно встала на защиту Гани:
- Вы отрицаете такое предположение? Лично я - нет. Он, конечно, не всемогущ, но может значительно больше, чем обычный человек.
- Новый супермен, - сыронизировал я, но ирония вышла какой-то слабой и неубедительной.
- Нет, не супермен. Но почему бы вам не предположить, что он так или иначе связан с пропажей машины? Что это не вульгарная кража, а хорошо поставленный опыт.
- Был бы опыт, милицию вызывать не пришлось бы...
- А если это не наш опыт?
- Чей же тогда? Ученый-маньяк из некой капстраны, жаждущий мирового господства, так, что ли?
- Глупо, - сказала Люда, - пошло и глупо. Пишите об этом в своих рассказах, может, кто и поверит.
- А кто поверит в ваши бредни об экспериментаторах из чужого мира? - Я обозлился и не заметил, как высказал собственную догадку: Люда еще не успела ничего объяснить. Конечно, она тут же воспользовалась моим промахом:
- Вот видите, вы сами верите в эти "бредни". Верите, верите: это же ваша идея.
Ганька гнусно хихикнул и сунул кулак в рот: сдерживался воспитанный мальчик. Я хотел его осадить, но понял, что уже остыл, перегорел. Да и догадка моя не лишена оснований, если вспомнить о недавних приключениях в пространственном мешке, связывающем два мира, две Земли. Но раз так, значит, пропажа машин - запланированная часть опыта. Или незапланированная, так сказать, побочный эффект. Непредусмотренный расчетами. Но и в том и в другом случаях они должны вернуться назад, иначе пропадает тайна эксперимента. А в сохранении тайны они - участники опыта - явно заинтересованы. Подумайте сами: мы двое - Ганя и я - случайно открыли существование пространственного мешка, волею чего-то непонятного соединившегося с моей квартирой. Будем считать - это только рабочая гипотеза, - что наше невольное "открытие" совсем не входило в планы тех, кто управляет "мешком". Однако два свидетеля еще не опасны: кто им поверит, да и видели они, в общем, не слишком много, чтобы их выводы переросли зыбкий уровень домыслов и догадок. Точно так же рассуждали мы с Ганей, когда решили не рассказывать никому о нашем приключении. Ганька слова не сдержал, поделился с Людой. Но сие не беда: она девочка умная и попусту не болтает.
Но кто бы мог подумать, что свидетелем "побочного эффекта" с машиной окажется тот же Ганя? И что он немедленно посвятит меня в суть происшедшего. Это совпадение может вызвать у нас соответствующие ассоциации, натолкнуть на разумные выводы. Причем только нас двоих натолкнуть: ни милиция, ни товарищи из института не гуляли по улочке с двумя рядами дощатых домов, а стало быть, никак не связывают пропажу машин с существованием некоего соседнего мира. А мы связываем - это несомненно. Значит, мы стали опасны. Значит, за нами нужно последить. И последнее "значит" - "тип в майке" оттуда...
- Ну-ка проверь телефон, - сказал я Гане.
Телефон молчал по-прежнему, и нам оставалось только одно. Во всяком случае, мне так казалось, что одно.
Я подошел во дворе к доминошникам и спросил тихонько "типа в майке":
- Можно вас на минуточку?
Он обернулся испуганно, но, увидев меня, а позади - Люду с Ганей, заулыбался:
- А-а, свидетели... Ну, чего?
Он подошел к нам, смешно косолапя и переваливаясь - грузчик или матрос, где ему сотку за восемь секунд одолеть! - спросил (вот тоже: "подошел и спросил"):
- Может, обсудить происшествие желаете? Так без полбанки трудненько будет...
- Обойдетесь, - строго сказала Люда, а вечно спешащий Ганька перебил ее, бухнул:
- Вы зачем нам телефон испортили?
Даже я оторопел от Ганькиного заявления, а "тип" - так тот прямо глаза на лоб вытаращил:
- Какой телефон? Ты что, малый, в уме?
- Он шутит, - исправила положение Люда, - он у нас шутник, балагур. Вы не обращайте внимания.
- Почему не обращать, - заорал обиженный Ганя, - еще как обращать! - Он рванулся к "типу", схватил его за майку: - Ты почему машину увел, гад?
Я невольно оглянулся: не слышит ли кто? Но двор в эту жаркую обеденную пору был пуст, а трое оставшихся доминошников, собрав черные костяшки игры, уже шли по своим квартирам.
"Тип в майке" легко отодрал от себя Ганины руки, сказал высокомерно:
- Опомнитесь, юноша! Мне странно слушать ваши намеки... - И черт бы меня подрал, если он говорил не тем знакомым баритоном, который полчаса назад звучал в телефонной трубке.
А "тип" словно понял что-то, подмигнул мне хитро - мол, вспомнил, Володя, ну и молодец! - хлопнул в ладоши и... пропал. А потом появился вновь - уже у ворот на улицу, помахал нам и скрылся в воротах. И догонять его было бы так же бессмысленно, как бессмысленно оказалось Ганькино упрямое любопытство.
Но Ганя, видно, считал иначе. Он рванулся вперед, протопал по высохшему газону, пугнул из-под куста дворовую бесхозную кошку и вдруг притормозил у ворот, оглянулся растерянно, потом махнул рукой и... тоже пропал.
Этого я перенести не мог, крикнул оторопевшей Люде:
- Стойте здесь!
Побежал к воротам в предвкушении чуда и не ошибся: чудо начиналось сразу от полутемной, прохладной даже в тридцатиградусную жару арки ворот. За ней как это было всегда! - не шумела Лесная улица, за ней стояла сонная и тугая тишина, да и сама арка напоминала скорее вход в подземный гараж: асфальт, полого уходящий вниз, непрозрачная темнота, чуть подсвеченная тусклым вольфрамом электрической лампочки, подвешенной к своду.