Наконец, очнувшись от нахлынувших чувств, я окинул взглядом присутствующих. Застолица оживилась.

Мои милые боевые товарищи, я готов каждого из них расцеловать за доверие и дружбу. Все они молоды, но грудь их украшают высокие правительственные награды, свидетельствующие о боевых заслугах перед Родиной. Жмурко, Носов, Шебеко, Малеев, Панасюк, Игорь и Георгий Копейкины, Студнев, Джинчарадзе, Едаменко, Петров, Козлов, Юшков, Фомичев, Ивакин... Большинство из них формировались как воины у меня на глазах, вместе со мной ходили в атаки, пробиваясь сквозь огненные заслоны врага. Каждый из них наделен своим характером, своими Особенностями, только ему присущими качествами. Пожалуй, лишь одно, но самое главное, было общим: любовь к Родине и ненависть к врагу. Имении эти глубокие чувства, воспитанные ленинской партией, позволили мне, их командиру, добиваться успехов в боях. Спасибо им за то безграничное доверие, которое они миг всегда оказывали, за безропотность в преодолении тягот военной жизни, за выдержку и умение, проявленные в боях.

За праздничным столом сидели победители, по рядом с нами присутствовали на этом торжестве и те, кто не дожил до Победы, но навечно, на все времена, остался в боевом строю немеркнущим и непобедимым.

Объявив по указанию командира полка всем выходной день, я отправился на командный пункт. На самолетных стоянках было поразительно тихо: ни шума моторов, ни позвякивания гаечных ключей, ни деловой суеты механиков. Только вечное, как жизнь, пение птиц, которых мы уже давно разучились слушать, напоминало о приближении лета. Рядом с землянкой КП стоял чуть ли не впервые за всю войну зачехленный трудяга У-2.

Выслушав доклад оперативного дежурного, я зашел на командный пункт. И здесь все резко переменилось. Комнаты штаба были пустынны. Только старший штурман полка гвардии майор Тимофей Трифонович Конопацкий звонил кому-то по телефону. Увидев меня, он обрадовался и показал фотопланшеты вчерашнего удара по аэродрому Сирава. На снимках было отчетливо видно, что воронки буквально вспахали взлетно-посадочную полосу. На стоянках горело пять "фокке-вульфов". Сработали хорошо. Я заметил старшему штурману, что теперь эти документы уже никому не нужны. Однако Конопацкий не только считался мастером бомбовых ударов, но был дисциплинированным, исполнительным офицером. Он начал упрашивать меня отвезти фотопланшеты в штаб дивизии. Не дозвонившись до командира и начальника штаба полка, я нехотя согласился доставить планшеты в город Шадов, в штаб 5-й гвардейской Краснознаменной Оршанско-Витебской бомбардировочной авиационной дивизии. С помощью оперативного дежурного расчехлил самолет У-2, запустил и прогрел мотор и, взяв на борт Конопацкого с его секретными рулонами фотопланшетов, взлетел. Спокойное тихое утро веяло прохладой и запахами хвойного леса.

Через полчаса мы уже приземлились возле штаба дивизии. К сожалению, принять наши фотопланшеты было некому. У дежурного печати не оказалось, а других должностных лиц не застали на месте. Потеряв добрый час времени, мы со своим деликатным грузом отправились в обратный путь.

...10 мая 1945 года группа офицеров выехала на места минувших боев. Уточнили маршрут. Решили по пути в Либаву заехать на аэродром Сираву. Прибыли туда к полудню, как раз в то время, когда на аэродроме работала комиссия по приему военнопленных и вооружения. В строю стояли матерые фашистские летчики. Средний возраст - 30-35 лет. Почти у каждого три-четыре Железных креста, множество медалей, среди которых и такие, как "фюр винтершляхт нах Остен" - за зимний поход на восток. Ничего не скажешь арийская элита: откормленные баловни рейхсминистра Геринга! Правда, сейчас с них уже слетела мишура высокомерия, обмякли фигуры, но в потухших глазах время от времени мелькали злобные искорки. Нет, не такого финала ждали эти преданные выкормыши фюрера!

Здесь мы узнали и о том, что после нашего удара и вывода из строя полосы командир группы все-таки попытался взлететь с очень короткого уцелевшего участка и потерпел катастрофу, несмотря на то что истребитель был максимально облегчен. Последовать его примеру никто не решился. Каждый предпочел спасти свою шкуру сдачей в плен.

На следующий день осмотрели позиции зенитной артиллерии, прикрывавшей Либаву. Здесь все говорило о нашем недавнем противоборстве - развороченные орудия, разрушенные портовые сооружения и затонувшие корабли, мачты которых торчали из воды.

Повсюду на пути нашего следования встречались части бывшей немецко-фашистской армии, построенные, с вычищенным оружием. Командиры подразделений по списку сдавали подчиненных в плен представителям советского командования. Со стороны это выглядело даже парадно: посыпанные белой известью ровные дорожки, поставленные под одним углом стволы орудий, офицеры и солдаты в приемлемом для торжественного церемониала виде. Впрочем, думается, на парадность происходящего победители и побежденные смотрели разными глазами. Встретились на пути "оформленные" немецкие подразделения. которые с песнями следовали по направлению к Риге. Что ж, жизнь есть жизнь! Гарантии советского командования, что сдавшимся в плен она будет сохранена, больше всего устраивали бывших когда-то грозных завоевателей, разгромленных советским народом и его славной Красной Армией в военном, политическом и моральном отношении.

12 мая 1945 года мы возвратились в свой полк из поездки, в которой лишний раз прочувствовали величие нашего государства, советского народа, который под руководством Коммунистической партии одержал всемирно-историческую победу над самым сильным и вероломным врагом человечества - гитлеровским фашизмом. Мы вернулись в свою боевую семью с еще более осознанным чувством исполненного долга перед партией и народом, чтобы завтра перестраивать всю нашу жизнь и учебу на мирный лад, чтобы, используя опыт войны, служить святому делу - укреплению оборонного могущества нашей Родины, чтобы в мирном небе нашей страны росло орлиное племя, которое могло бы в любой момент так же, как и их отцы и старшие братья, разгромить любого агрессора.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Прошли годы... Давно отгремели залпы салютов, возвестивших миру о победоносном завершении Великой Отечественной войны советского народа против гитлеровского фашизма и японского милитаризма. Страна Советов залечила тяжелые раны, нанесенные ей вражескими полчищами. Расцвела, похорошела родная земля, небывало могучей и авторитетной стала социалистическая Отчизна.

На смену прославленным самолетам военного периода пришли реактивные сверхзвуковые всепогодные ракетоносцы, управляют которыми твердые руки сыновей ветеранов былых сражений. Советские авиаторы проложили человечеству дорогу в космос, наш народ идет в авангарде освоения Вселенной.

Бурьяном поросли могилы фашистских захватчиков и их преступных руководителей. Но не изгладилась и не изгладится в веках память о героических подвигах советских людей в боях за Родину. Никогда не увянет не потускнеет фронтовая дружба.

...В ознаменование двадцатипятилетия со дня присвоения нашему 150-му бомбардировочному авиаполку гвардейского звания встретились в Москве однополчане, герои минувших сражений. В президиуме собрания генералы, Герои Советского Союза, командиры подразделений. Вместе с нами - жена легендарного авиационного полководца Мария Николаевна Полбина. Нам было о чем вспомнить.

В полку выросло одиннадцать Героев Советского Союза, пять боевых генералов, два заслуженных летчика испытателя СССР и два заслуженных нилота СССР, более десяти полковников и, что самое главное, множество храбрых, беззаветно преданных Родине воздушных бойцов.

Открывая но поручению инициативной групп и торжественное собрание, я зачитал телеграммы от тех, кто не смог прибыть на наше торжество. Затем гвардии полковник Василий Николаевич Фомин, бессменный начальник штаба части, напомнил присутствующим о боевом пути 35-го гвардейского Сталинградского ордена Суворова бомбардировочного авиационного полка.

Фомин, как нередко в годы войны, на этой торжественной встрече исполнял обязанности командира полка. Командир полка Павел Семенович Свенский не прибыл на встречу по состоянию здоровья.