Мадемуазель Розе молчит. Уже несколько недель она красноречиво молчит. Молчит громко. Молчит - вот подходящее слово - благоговейно. Мадемуазель Розе, сама того не заметив, перешла от любви к месье Гомезу к любви к Богу. Это произошло постепенно.

Прекрасные желтые тюльпаны, возможно, причастны к этой перемене. Бог и месье Гомез имеют одно общее свойство: ни один из них не отвечает на любовь мадемуазель Розе, но все-таки в случае с Богом остается маленькая надежда. Месье Гомез - это уж точно - никогда не покинет свою мать. Бог менее предсказуем. Мадемуазель Розе каждое утро ходит в церковь молиться перед нишей Марии, все еще путешествующей. Тем лучше для мадемуазель Розе: с нее довольно матерей, которые держат под крылышком своих сыновей. Мадемуазель Розе любит Сына Марии, и это никого не касается, даже Самой Марии.

Месье Люсьеи никак не отреагировал на новую любовь мадемуазель Розе. Он этого просто не заметил. Чтобы обратить на это внимание, он должен был оторвать взгляд от книг. Месье Люсьеи читает поэзию, исключительно поэзию. Он читает поэтов как изголодавшийся, как больной. Он их проглатывает, и поэты излечивают его от горечи в сердце. Несколько раз за день он находит для себя сокровище. Как сумасшедший он входит в дом, просит тишины и громко читает вслух. Своими находками он всех утомляет. Последний раз он читал "Ад" из "Божественной комедии" Данте. Полностью. Никто не решился его перебить. В этом доме никто не осмеливается никого перебивать. Каждый смотрит свой сон прямо днем, параллельно со снами других. Все заняты.

Каждое утро перед домом останавливается почтальон, вытаскивает из сумки письмо от Манеж и открытку от Арианы и месье Армана. На открытках все меньше и меньше слов и все больше и больше восклицательных знаков. У всех все хорошо. Здесь никто не скажет правду, даже самую малую толику правды, крупицу правды - ту самую крошку, которая раздражает, попав под рубашку; которая теряется в постельном белье и лишает сна: у Креветты заячья губа. Никто из окружающих об этом не говорит, потому что никто этого не видит. Любовь обходит внешность стороной и, проходя мимо, сжигает ее. "Моя сестренка красивее ангела", - говорит Тамбур. И все в племени с этим согласны, в первую очередь мадемуазель Розе: новая любовь дарит ей новый ум. Она знает, что почерк Бога всегда удивителен и уникален. Божия печать - это сюрприз. Так почему бы ангелу не иметь заячью губу? У кого-то есть возражения?

* * *

Имя Манеж начинает мелькать в газетах. Уже проходит ее пятая выставка за границей. В племени никто не заглядывает в раздел "Культура" -как, впрочем, и в другие разделы. Тамбур читает только научные журналы. Месье Люсьен считает несовместимым чтение газеты и поэзии. Мадемуазель Розе, чтобы знать что делается в мире, обращается прямо к Богу. Месье Гомез покупает исключительно "Бон суаре". /"Добрые вечера" (фр.)/ Эту газету он читает вслух своей матери, у которой устают глаза.

Мадам Карл решила обратиться в первую очередь именно к месье Гомезу. Дело в том, что мадам Карл читает газеты. Из них она узнает что нужно говорить, чему следовать, от чего избавляться. Картины Манеж скоро будут в моде. Мадам Карл это чувствует, мадам Карл это чует. Пришло время чествовать нашу землячку. Месье Гомез заслужил репутацию крайне любезного человека. Он не откажет во встрече мадам Карл. Накрасив губы и навострив язык для медоточивых речей, она заходит в бакалейный магазин и, не обращая внимания на сидящую за кассой мать, направляется в сторону витрины со свежими продуктами, где стоит сын. Но сражение уже проиграно. Месье Гомез не переносит, когда не обращают внимания на его мать. Если хочешь любить его, надо прежде полюбить ее. Месье Гомез почувствовал плохо скрытое презрение мадам Карл к этой толстой женщине, ничего не знающей об искусстве и проводящей все свое время за кассой. Месье Гомез убирает лотки из под творога и поджидает мадам Карл спокойно, даже слегка ей улыбаясь. В последнем номере "Бон суаре" была статья о рыбалке - об искусстве изматывать рыбу, попавшуюся на крючок. Не слишком быстро дергать за удочку. Дать рыбе израсходовать свои силы. Мадам Карл клюнула на улыбку месье Гомеза. Теперь она тратит свои силы: говорит, говорит, говорит. Какой честью для ее музея было бы приобрести работы мадемуазель Манеж, она никогда не сомневалась в таланте мадемуазель Манеж; ведь Вы немного причастны к ее воспитанию, не отрицайте этого, месье Гомез, нам всем известно про отлучки Арианы, и Вы присматривали за этой крошкой, Вы не можете меня не выслушать: это была бы ее первая выставка у нас; пора, чтобы и ее родная страна о ней узнала; вот, держите: я принесла газетные вырезки - прочитайте, что о ней пишут иностранцы. Вторая ошибка. Действительно, месье Гомез любит Манеж. Но именно потому, что он ее любит, ему смешно то, что могут написать про нее иностранцы. Он любит Манеж из-за того, что это Манеж - а не из-за того, что она великий художник, он и так в этом не сомневается. Мирская слава приходит и уходит. Любовь месье Гомеза не уйдет. Он пробегает глазами газетные вырезки, снова улыбается, возвращает вырезки мадам Карл и переходит в наступление: "Дорогая мадам Карл, если Вы желаете что-то предложить Манеж, обращайтесь прямо к ней. Я Вас не люблю. Я не хвастаюсь этим. Тут, впрочем, и нечем хвастаться. Скорее, это грустно - не любить. Я знаком с картинами Манеж. Они еще прекраснее, чем все, что о них когда-либо напишут. Ими украшены стены в комнате ее младшей сестры. Креветта обожает эти рисунки. Иногда она добавляет какой-нибудь штрих толстым цветным карандашом. Работы Манеж, висящие в детской, гораздо жизнерадостнее, чем во всех музеях мира вместе взятых. А теперь я с Вами прощаюсь, если, конечно, Вы не хотите купить творога. Я Вас не люблю, извините, что еще раз это повторяю, но я с удовольствием могу Вам что-нибудь продать. Если продавать только тем, кого любишь, то продавать и вовсе будет некому, и торговля совсем остановится. "

* * *

Пожар виден издалека. Первой его заметила небесно-голубая Мария. Она гуляла по улицам Амстердама и развлекалась, проскакивая между спицами велосипедных колес, но не создавая при этом аварий. Немного устав за день, Она прилегла отдохнуть на лужайке, засаженной красными тюльпанами, как вдруг почувствовала запах дыма. Она подняла голову - красивую голову из голубого гипса, посмотрела вдаль, и даже еще дальше дали, - и увидела, что дом Арианы объят пламенем. Несколько месяцев назад Тамбур заинтересовался химией. С этим предметом не сразу находишь общий язык порой он раздражается и отвечает в резкой форме. Огонь зародился в гостиной. За считанные секунды он вырос. В своей красно-золотой одежде он обежал все нижние комнаты. Все загорелось. Потом поднялся на второй этаж, пожирая лестницу - ступенька за ступенькой.