Офицер, по всей вероятности, отлично понимал по-русски. Он что-то тихо пробурчал Махе, и та вскинула руки: "Прочь политику, товарищи! Давайте лучше все споем..."
Из автобуса, несущегося по Каиру неслась египетская студенческая песня, которую весело пели по-русски израильтяне. Прохожие приветливо махали вслед неизвестным иностранным друзьям.
А как хорош был Каир вечером с борта туристического теплохода! Великолепный Нил струил циклопические вдоросли под типично ленинградскими мостами, а вокруг разворачивались роскошные небоскребы столицы арабского мира. Лернеры оттанцевали свое в ресторане, поудивлялись танцу живота с эстрады и теперь устроились в палубных шезлонгах, тая от удовольствия в теплом море огней со всех сторон. Какая, к чертям, враждебность! Все окружающие были не просто вежливы - ласковы до удивительной преданности.
"Их столько лет кормили и защищали от нас русские, - пояснял рижанин-гид, - что каждого, кто говорит по-русски, они воспринимают как родного."
В таком размягченном настроении Илья вернулся в гостиницу и решил включить телевизор. Тщетно он переключал программы, чтобы хоть что-то понять. Все было на арабском,и по всем программам кричали дикторы, рвались бомбы, рушились дома, гибли дети, к столам военкоматов строем подходили ополченцы - отряд седобородых феллахов, отряд женщин в платках, отряд детей. На залитые солнцем города с ревом пикировали самолеты с шестиконечными звездами. Сменяли друг друга возбужденные лица комментаторов и злобные ораторы из народа.
"Что-то случилось?" - бросился Илья в комнату гида. Трое неохотно оглянулись на нежданного гостя от накрытого стола "Где случилось?" - не понял рижанин. "Включите телевизор." "А нахера он мне?" "Там показывают войну..." "В цвете?" "Нет." "А, тогда это хроника времен наших с ними разборок. Не бери в голову. У них тут пропаганда вечно что-то молотит." "Против нас?" "А против кого же еще?" "Но у нас же мир с ними?" "У кого это мир с ними?" "Ну, у Израиля..." "Тебе больше делать нечего? У тебя с твоей молодой женой мир? Вот и иди к ней. Отдыхай. А у меня рабочий день кончился. Завтра. Ну что еще? Я тебе не надоел за день? Да не буду я ничего тебе объяснять ночью. И вообще мне платят не за политическое просвещение туристов, а за показ вам исторических и торговых центров. Меня политика вообще не колышит. Если тебя интересует мое личное правило, то оно простое тебя не трахают, ногами не дрыгай!.. Спокойной ночи!" 5.
После посещения знаменитого Каирского музея туристы получили "свободное время" - три часа самостоятельных прогулок и покупок в роскошном и вполнеевропейском центре Каира. Сбор во столько-то к такого-то входя в музей.
"Заблудиться тут трудно, - сказал гид. - Дорогу к музею покажет любой. А если с этой бесконечной улицы не сворачивать, то и спрашивать ни у кого не надо - вон музей виден.
"У вас есть ручка-часы? - купался Илья в своем английском в магазинах. Он вдругзагорелся купить этот советский дефицит пятилетней давности. Авторучка. Но в нее вмонтированы электронные часики. Понимаете?" Продавцы его тщательно расспрашивали, чуть не плача от невозможности помочь.
"Вы говорите только по-английски?" - раздался рядом мягкий тихий голос.
Пожилой джентльмен ласково оглядывал иностранцев сквозь очки в тонкой золотой оправе.
"И по-русски, - сказала Женя. - Моему мужу нужна авторучка с часами в ней."
"По-русски!.." - задохнулся от счастья человек. - А не жили ли вы в Ленинграде?" "Это наш родной город." "Боже! У меня сын там учился несколько лет назад. И с тех пор просто мечтает с кем-нибудь поговорить по-русски и вспомнить ваш замечательный город!Тут недалеко моя фирма ароматических масел. Я вас просто умоляю... На пять минут, а?"
"Почему бы и нет, - обрадовалась Женя. - Представляешь, Илья, встретиться с каирцем в семейной обстановке!" Ласковый господин взялся по дороге заглянуть в пару магазинов, где может быть ручка-часы. Быстро следуя за ним, они пересекали улицы, полностью игнорируя несущиеся машины, которые, в свою очередь, игнорировали пешеходов. Так Лернеры оказались в душистом полумраке оффиса на первом этаже облицованного мрамором здания.
Сын оказался улыбчивым верзилой с лоснящейся лошадиной физиономией. Он попытался говорить по-русски, но тут же смущенно развел руками и перешел на английский.
И тут Илья неожиданно для себя произнес вместо "Yes" то же "да", но на иврите - "кен". Милых хозяев словно подменили. Отец густо покраснел, сын покрылся потом. "Ah? You are from Israel?" - зловеще протянул он. "Certainly... - начал Илья, тоже бледнея и краснея от невольного обмана. But..."
"Леhитраот" - картинно протянул к дверям руку любезнейший пожилой друг из врага, неожиданно произнося "до свиданья" на иврите.
Ах, как тошно менять на ходу свои впечатления и убеждения! Да еще черт знает где в центре циклопического города - кто же успел запомнить дорогу от ведущей к музею улицы? Да еще вообще опасаясь очередного страшного разоблачения при расспросах...
Но улыбки все продолжались, как ни в чем ни бывало. Лернеров довольно быстро довели до нужной улицы, хотя они уже отбивались от провожатых почти грубо, кискреннему изумлению ласковых каирцев.
"Давай, Ильюша, наедине с ними вообще рта не открывать, - оглядывалась Женя. - Спасибо хоть не линчевали... И ты хорош! Надо же, с нашим-то опытом конспирации в Израиле. Позор да и только."
"Теперь буду говорить только по-русски. "Кен" тогда точно не выскочит." "А если они как-то иначе узнают, что мы израильтяне?"
"Погоди, - замер на месте Илья. - А это-то что?!"
На той же улице громко звучал иврит. Пожилая пара вышла из роскошного пикапа с израильскими номерами и сварливо торговалась с продавцом открытой витрины ювелирных изделий. Израильтяне вели себя совершенно свободно, раскованно, словно они были не в Каире, а в какой-нибудь Праге, везде, где прослыли крикливыми наглецами наравне с русскими пьяными.
И, что интересно, продавцы перед ними лебезили, объясняясь на чистом иврите...
"Сплю я что ли? - вытаращился Илья на не менее ошеломленную Женю. Хорошо, этому хамью все равно, на кого орать, но каирцы-то откуда знают иврит? И почему терпят такое обращение?"
"Тут полно бывших палестинцев, - услышали они знакомый голос. Их рижанин не спеша шел к музею и лизал мороженное. - Чему вы удивляетесь? Посмотрите на этих стариков. На них же просто написано, что это богатые покупатели. А потому ни национальности, ни гражданства они не имеют. Им все заменяет кошелек. Для таких клиентов тут же найдется человек, говорящий хоть по-тарабарски... И посмей их тут хоть кто обидеть!"
Лернеры, перебивая лруг друга, тут же наябедничали на отца и сына.
"Не берите в голову, - махнул рукой ушлый гид. - Тут две Москвы населения. Кого только нет! Может у них кто погиб, может их выгнали из Яффо когда-то. Мало ли. Война шла тридцать лет." "А телевидение почему такое агрессивное?" "Так тут же вся интеллигенция в оппозиции правительству там, где касается мира с Израилем." "А чего же они хотят? Новой войны?" "Да ничего они не хотят, как и наши горлопаны, кроме как себя показать. Это лучше всего делается на фоне образа врага. И нет врага очевиднее, чем еврей. Посмотрите вон на того, что орет на таких милых продавцов. Можно любить такое дерьмо?" "Но его же никто не обижает, - ежилась от воспоминаний Женя, - в то время, как нас..." "Вас тоже никто не оскорбил, - смеялся рижанин. Даже распрощались на вашем родном языке. Чуть не линчевали? Ну, это из области ваших фантазий. Каирцы это вам не наши дурные палестинцы. Для них ударить человека вообще немыслимо. Гуляйте себе спокойно и говорите между собой на иврите. Любуйтесь на красивый город. Какие проблемы?" 6.
Человек действительно не знает, что такое проблемы, пока они не начались всерьез. Для Лернеров все произошло после египетской таможни, где нарядный усатый офицер принял было купленную у пирамид каменную кошку за вывозимое произведение искусства. Но когда Илья позвал ее на интернациональном "кис-кис-кис", грозный военный тут жезаулыбался.