В Кюстрине оборону держал генерал СС Хайнц Райнефарт, имевший полицейский чин, но мало сведущий в тактике военных действий, а во Франкфурте — Эрнст Бехлер, хотя только в звании полковника, но компетентный и решительный офицер вермахта, который превратил свой родной город в неприступную крепость. После ранения на Восточном фронте в конце 1944 года в бедро и ногу его направили в госпиталь во Франкфурте. Когда в конце января русские прорвались к Одеру, он сбежал из госпиталя на костылях, чтобы сдержать их с помощью выздоравливающих и отставших от своих частей солдат, фолькштурмовцев и 3000 курсантов-артиллеристов.

Как-то в феврале Бехлер пил чай с женой и четырьмя детьми, когда ему позвонили. После разговора он вернулся и спокойно заявил: "Франкфурт-на-Одере должен стать крепостью, и сделать это предстоит мне".

Через пять недель в его гарнизоне насчитывалось уже 30000 человек. Половина из них была направлена на холмы к востоку от реки, а вторая половина осталась на западном берегу Одера для военной подготовки. Артиллерия Бехлера была представлена пестрой коллекцией из ста единиц: югославских и русских трофейных пушек, 75-миллиметровых французских и немецких минометов. Когда Бехлер в качестве подкрепления получил двадцать пять потрепанных «пантер», их закопали по самые башни в стратегически важных районах. Когда с инспекцией приехал Геббельс, то Бехлер спросил о цели обороны города.

— Нам нужен этот плацдарм через Одер потому, что мы планируем оттеснить русских до самой Познани.

Бехлер недоверчиво посмотрел на рейхсминистра.

— Мы собираемся заключить мир с Западом, — стал объяснять Геббельс, а после этого американцы и британцы помогут нам сражаться с русскими. По крайней мере, они позволят нам снять наши армии с Западного фронта, и перебросить их на восток. Тогда мы пойдем в наступление и возьмем Познань. Очень даже большой смысл в том, что вы находитесь здесь. Это наш плацдарм на будущее.

После отъезда Геббельса Бехлер объехал все подразделения, объясняя солдатам, что если они не будут биться за свою землю, то русские захватят их родину, их жен и детей, и поэтому придется сражаться до конца.

Преемником Гиммлера на посту командующего группой армий «Висла» стал Готтард Хейнрици — человек маленького роста и среднего возраста. Готтард Хейнрици был сыном пастора, но по материнской линии все мужчины в семье были солдатами с двенадцатого века. Он действовал умело, методично и чрезвычайно уверенно. Он был именно тем человеком, который мог заняться фронтом, находящимся в хаотическом состоянии. Более двух лет его 4-я армия хорошо дралась под Москвой, но его повышение в звании до генерала армии откладывалось из-за того, что он с упрямой настойчивостью сопротивлялся, когда гестапо пыталось мешать ему командовать. Однако после недавних успешных оборонительных действий против русских его наконец повысили в звании и наградили Рыцарским крестом с дубовыми листьями.

22 марта Хейнрици прибыл к своему старому другу Гудериану. Улицы Цоссена все еще были завалены мусором после налетов авиации. Тепло поприветствовав генерала, Гудериан сказал: "Я лично вызвал вас сюда — с Гиммлером воевать нет возможности. Он никогда не выполняет мои приказы, он не может рапорт представить как положено. Я сказал Гитлеру, что он некомпетентен и что он даже взвода через реку не переведет".

Хейнрици попросил обрисовать ему сложившуюся ситуацию. Гудериан немного поколебался, но затем сказал: "Ситуация очень тяжелая, и возможно, что выход из нее следует искать, на Западе".

Хейнрици не понял, но тут же выбросил этот вопрос из головы, начав расспрашивать Гудериана о боевой обстановке. Почему, например, немецкие войска все еще обороняли Курляндию? Гудериан сразу пришел в волнение. Он стал подробно рассказывать о том, как Гитлер с «безумной» настойчивостью требовал удерживать Курляндию чего бы это ни стоило. "Меня постоянно вызывают в Берлин!" — раздраженно бросил он и перечислил все ошибки Гитлера, совершенные тем за последнее время.

Хейнрици слушал, но его нетерпение нарастало. Наконец он прервал Гудериана и спросил: "Что происходит вдоль реки Одер?".

Гудериан остановился на расположении немецких войск: у Гиммлера вдоль Одера держали оборону две армии — 3-я танковая Мантейфеля, а справа, за Кюстрином и Франкфуртом, — 9-я армия под командованием генерала Теодора Буссе. "Я не владею слишком большими подробностями", — извинился он и обвинил во всем Гиммлера, который, по своему обыкновению, на четко поставленные вопросы давал туманные ответы. "Думаю, общее контрнаступление южнее Кюстрина начнется завтра", — продолжал он. Самым опасным из трех русских плацдармов через Одер был тот, что находился между Кюстрином и Франкфуртом. Он занимал территорию в 25 километров по ширине и 5 километров в глубину, и на нем было сосредоточено огромное количество русской артиллерии. Люфтваффе постоянно наносили по плацдарму удары, но успеха это не приносило, поскольку там имелась сильная противовоздушная оборона.

Жуков в скором времени планировал нанести с этого плацдарма удар по Берлину, продолжал Гудериан, и Гитлер желает устранить эту опасность. План фюрера заключался в следующем: он хотел нанести удар силами пяти дивизий с плацдарма Бехлера в направлении Кюстрина, а затем уничтожить отрезанные с тыла советские войска на другой стороне реки.

Хейнрици поразился. Для любого здравомыслящего военного было ясно, что такая тактика могла родиться в голове любителя, но не профессионала. В первую очередь, во Франкфурте имелся всего лишь один мост. Как могли пять дивизий своевременно переправиться по нему и атаковать?

"Саперные подразделения готовят также понтонные мосты", — добавил Гудериан, но было очевидно, что и он этого плана не одобряет.

"Но ведь оба моста будут находиться в пределах досягаемости артиллерии русских, — воскликнул Хейнрици. — Это будет чертовски трудно сделать!" "Вы правы", — признал Гудериан. Буссе также возражал, предлагая прямо атаковать плацдарм русских. Однако Гитлеру предложение Буссе не понравилось, и он отправил генерала Кребса на передовую с целью изучения обстановки на месте и окончательного ответа на вопрос, можно ли атаковать с другой стороны Одера. Кребс по возвращении доложил, что это можно сделать. "Мне нужно встретиться с Адольфом", — с сарказмом заметил Гудериан и предложил Хейнрици пойти с ним на доклад к фюреру.

Однако Хейнрици сказал, что ему нужно быть в штабе группы армий. "Меня должны проинформировать о состоянии дел. Я совершенно не владею ситуацией. Мой доклад будет простой формальностью, а я потеряю половину дня".

Гудериан вздохнул. Прагматичный ход мыслей Хейнрици был бы с удовлетворением встречен в рейхсканцелярии. "Я передам Гитлеру, что вы вникаете в курс дела", — сказал он.

Хейнрици выехал в штаб группы армий «Висла», расположившийся рядом с Пренцлау, в ста пятидесяти километрах от Берлина. Наступали сумерки, когда он вошел на командный пункт Гиммлера, одноэтажный деревянный дом, и полчаса спустя все еще ожидал, когда его примет рейхсфюрер. Наконец он не выдержал и потребовал, чтобы его немедленно приняли. Хейнрици провели в большую комнату, просто, но со вкусом обставленную. Прямо напротив двери висела огромная фотография Гитлера. Это была первая встреча Хейнрици с Гиммлером. Гиммлер в знак вежливости встал из-за стола. "Я приехал сюда, чтобы занять ваше место главнокомандующего группой армий, — доложил Хейнрици.

Гиммлер протянул руку для рукопожатия. Она была мягкой, как рука ребенка.

"Я объясню вам, в каких великих битвах мы приняли участие, — начал рейхсфюрер. — Сейчас придет стенограф и принесут карты". Гиммлер вызвал генерала Эберхарда Кинзеля, который был начальником штаба де-факто, и полковника Ганса-Георга Айсмана, являвшегося де-факто офицером по оперативным вопросам.

Гиммлер начал рассказывать о своих свершениях, но так увлекся деталями, что в конечном итоге потерял главную мысль. Кинзель в смущении встал и сказал, что у него есть срочная работа. Затем Айсман тоже извинился и вышел. Становившуюся все более неловкой ситуацию разрядил зазвонивший телефон. Гиммлер несколько секунд слушал и затем молча передал трубку Хейнрици, до которого донесся голос Буссе: "Русские прорвались и расширили плацдарм южнее Кюстрина".