Ананич растерялся, не сразу уловив издевку, потом с натугой рассмеялся:
- Ну, знаешь... Жизнь в провинции не идет тебе на пользу! Впрочем, прошу прощения, если хочешь, я узнаю, сколько стоит обработка таких камней...
- Не хочу, - холодно прервал его Евгений. - Я хочу, чтобы ты объяснил, чего тебе надо, и убрался отсюда наконец! Я устал за день, честное слово...
- В общем-то, мне надо было не столько вернуть перстень, сколько поговорить с твоим Сэмом, - признался Ананич. - В основном, по материалам его работы в институте, еще перед "Лотосом". Можно? Завтра-послезавтра?
- Нет! - мгновенно и решительно ответил Евгений. Потом задумался: формально причин для запрета не было. Но с другой стороны... почему он должен что-то объяснять или аргументировать?! Нельзя - и все тут! Зачем лишний раз тревожить Сэма? Какая, в самом-то деле, польза от перстня, взятого два года назад?..
- Ну, если ты возражаешь, - вздохнул Ананич, - то не имею права настаивать! А... ты действительно возражаешь? - недоверчиво переспросил он, и не дождавшись ответа, с досадой продолжил: - Не думал я, что ты станешь таким самодуром! Что твой Сэм - рассыплется от моего взгляда? Подумаешь, пара вопросов...
- Обойдешься, - непреклонно отозвался Евгений. - Пока что я за него отвечаю!
- Тогда и безделушку эту сам передавай! - сердито сказал Ананич. С этими словами он полез в "дипломат" и, не раскрывая его полностью, долго шуршал какой-то бумагой... но наконец извлек оттуда стандартный для "Лотоса", хотя и уже почти выцветший (еще бы, за два-то года!) перстень. На!
Евгений протянул было руку, но остановился. Ведь он только сегодня заново познакомился с Юлей! Наверняка она расскажет обо всем друзьям, наверняка этот рассказ вызовет разные чувства у эсперов, прежде всего, у Сэма...
- Нет, в "Лотос" сейчас нельзя! - резко ответил Евгений, убрав руку. - Мало ты туда совался со своими идиотами-агентами? А перстень пошли по почте, раз уж тебе так приспичило его вернуть!
Казалось, Ананич только и ждал этой фразы. Он, не споря больше, быстро убрал перстень, защелкнул дипломат... и сухо сказал:
- Ну, и на том спасибо! До свидания... В институт ничего не надо передать?
- Нет, - коротко ответил Евгений, поднимаясь со скамейки.
Глядя вслед удаляющемуся Никласу, Евгений вдруг ощутил некоторую неловкость. Вот уж точно как с цепи сорвался, сам от себя не ожидал такой грубости! Конечно, Ананичу незачем встречаться с Сэмом - но даже самый суровый отказ можно выразить вежливо, без оскорблений и насмешек. В концов концов, их обиды - дело прошлое, а сейчас Никлас пришел к нему, подчиняясь тем же неумолимым для него законам субординации. И нарвался на такой прием...
Но сквозь раскаяние упрямо пробивалось беспокойство, ощущение какой-то неправильности... Неужели Никлас настолько щепетилен в вопросах профессиональной этики? Или просто опасается Веренкова, зная, что тот покровительствует Евгению? Может быть, и даже весьма вероятно... Но что он станет делать получив отказ? Подчинится? Или пойдет на хитрость? Вряд ли, но на всякий случай проследить стоит: соваться в "Лотос" сейчас никак нельзя...
Почтальоны отказывались ходить в "Лиловый лотос": далеко и, честно говоря, страшновато. По взаимной договоренности почту оставляли "у госпожи Марии", хозяйки единственного в Шотшанах кафетерия. Эсперы сами заходили за почтой - обычно раз в неделю. Эти визиты были удачным поводом напомнить о себе жителям поселка, с которыми "Лотос" старался поддерживать хорошие отношения. Все понимали: их таинственные умения не могут не вызывать у дремучих провинциалов почтительного уважения пополам с суеверным страхом, и следили, чтобы первое брало верх над вторым. Это было нетрудно - помочь местному врачу, поболтать с кем-нибудь у крыльца или заглянуть в гости...
Дэн появлялся в поселке чаще других - он легко приспосабливался к любому уровню общения, чужая тупость его почти не раздражала. Вот и на этот раз он с удовольствием поболтал со стариками, коротавшими время на лавочке возле кафетерия, порадовавшись вместе с ними необычно теплой осени, за которой (надо же, какое откровение!) все же наступит зима...
Пройдя мимо запыленных собеседников, постучал в дверь и приветливо поздоровался с хозяйкой, которая тут же принесла из дальней комнаты стопку газет и письмо - ну, конечно, опять Роману! У него просто потрясающее количество родственников, и всем он симпатичен... Дэн быстро просмотрел газеты: все ли в порядке, ничего не забыли, не перепутали? И вдруг...
- Тут вам еще бандероль, Дэнни, - сказала Мария, протягивая небольшой плоский сверток в плотной бумаге. - Вчера принесли...
...Еще не взяв пакет в руки, Дэн почувствовал исходящую от него волну какой-то жесткой "растрепанной" тревоги - и ничего больше, как будто отправители не умели испытывать более тонкие эмоции! Странно... Прочитав адрес на пакете, он забеспокоился еще больше: Сэму никто и никогда не писал! Но перевернув бандероль, Дэн увидел на обороте стандартный штамп СБ и немного успокоился: в свое время Сэм сотрудничал с ними, наверное, это связано с теми исследованиями... Однако беспокойство не проходило, и, уже нигде не задерживаясь, Дэн поспешил обратно в общину.
Сэм, вопреки ожиданием, не встревожился.
- Интересно, - сказал он беззаботно, - что им могло понадобиться через три года?
Дэн рискнул поделиться с ним кое-какими подозрениями.
- Понимаешь, - помявшись сказал он, - такое ощущение, что на этом пакете был очень сильный эмоциональный налет. Но похоже, что он "смыт"...
- Как смыт?
- Скорее всего, нестабильным бета-излучением!
Последние слова он произнес с сердитой досадой: сильное ясновидение пробьется сквозь любые попытки маскировки, но его дар пока еще не был достаточно развит, и из-за этого Дэн чувствовал себя виноватым. Инга ласково коснулась его плеча.
- Я думаю, в этих эмоциях не было ничего интересного, - сказала она. - Не исключено, что они обрабатывают бета-излучением всю свою почту, посылаемую эсперам - стандартная предосторожность...
- Может и так... - с сомнением начал было Юрген, но Роман перебил его:
- И что ты предлагаешь? Умереть от подозрений, так и не открыв пакет? Гадать до умопомрачения, что хотели утаить от нас какие-то...