Господин Деляну закусил ус и громко чихнул.

* * *

Из распечатанного конверта на тарелку госпожи Деляну высыпалась пачка фотографий.

- Дэнуц! Смотрите: Дэнуц! - обрадовалась госпожа Деляну.

- Покажи, мама.

- Острижен! - опечалилась госпожа Деляну, пристально вглядываясь в изображение новоиспеченного гимназиста.

Один только доктор ел свой омлет с брынзой и петрушкой.

- Мама, смотри: на обороте что-то написано.

- "Монике от Дэнуца", - прочла госпожа Деляну выведенную каллиграфическими буквами надпись... Пожалуйста, Моника!

Задыхаясь от волнения, Моника взяла фотографию, не глядя положила ее на колени, судорожно глотнула и провела салфеткой по зардевшимся щекам.

- "Папа от Дэнуца".

- Эге-ге! Похож на редиску! Ах ты, головастик!

- Это для меня. А вот и "Ольгуце от Дэнуца".

- Мама, а это для кого?

- "Для деда Георге..." - быстро прочла, слишком поздно спохватившись, госпожа Деляну.

- Молодец, - обрадовалась Ольгуца. - Я отнесу деду Георге.

Все насторожились и помрачнели. Только доктор улыбнулся, многозначительно подмигнув госпоже Деляну.

- Постойте, - вмешался он. - Дайте и мне фотографию. Разве я не друг молодости?

- Пожалуйста, ешьте омлет, - резко ответила Ольгуца, пододвигая тарелку.

- Вот и хорошо! Давайте завтракать, - встрепенулась госпожа Деляну.

- Что он пишет, мама? Прочти письмо.

- "Дорогая мама, я очень без вас скучаю, без вас всех, без деда Георге и без Али..."

Долгая пауза.

- Право, Алис! Пусть каждый сам прочтет после завтрака.

Если бы за завтраком не было доктора, омлет так бы и остался нетронутым, и кухарку это нисколько бы не удивило.

- Мама, я пойду к деду Георге, отнесу ему фотографию, - объявила Ольгуца, сурово глядя на доктора, который направлялся в гостиную.

- ...

- Лучше немного позже, Ольгуца. Дед Георге ушел в лес. Ты пойдешь к нему вместе с папой, когда он вернется.

- Ты пойдешь, папа?

- Разве я тебе не обещал? Мы вдвоем нанесем ему визит!

- Покачаемся на качелях?

- Ой!

- А клиента оставим дома, да?

- Безусловно.

- Браво, папа! - вздохнула с облегчением Ольгуца. - Я его терпеть не могу. Ты видел, как он ест?

Госпожа Деляну протянула Ольгуце письмо Дэнуца.

- Прочти его вместе с Моникой. Там говорится о каких-то банках! попыталась она улыбнуться.

Услышав слово "банка", произнесенное госпожой Деляну, Ольгуца вздрогнула. Взяв за руку Монику, она потащила ее в свою комнату, где еще не успели развести огонь, потому что Ольгуца утверждала, что и так жарко.

- ...

Госпожа Деляну расплакалась.

- Бедная Ольгуца! - покачал головой господин Деляну.

Ольгуца читала вслух письмо Дэнуца; сидя рядом с ней, Моника следила взглядом за неровными строчками, которые ей очень хотелось погладить и поцеловать.

"...Мальчики смеются надо мной, потому что я говорю не так, как они, и даже прозвали меня "господин Што, Конешно". Мне это все равно, только досадно, что они говорят глупости! Мамочка, правда ведь, надо говорить "што, штобы, конешно", а не "что, чтобы, конечно"?.."

- Жалко, меня там нет, я бы им показала "что, конечно"! - вскинулась Ольгуца, горя желанием отомстить за брата.

- Они не правы, Ольгуца. Дэнуц говорит очень хорошо! - встрепенулась и Моника, пылая гневом.

- Конечно! Они просто дураки! Знаешь, им медведь на ухо наступил! снисходительно пояснила Ольгуца.

..."Но и я тоже в долгу не остался", - продолжал Дэнуц.

- Молодец! - одобрила Ольгуца.

Моника была совершенно согласна с ее похвалой.

..."Вчера, когда я входил в класс, один мальчик говорил о мальчиках из другого класса: "У них, чертей, окно!" Тогда я сказал, что он говорит неправильно, что надо было сказать: "У них свободный урок". Все засмеялись и сказали, что он прав и что я упрямый Што, Конешно. Я ничего им не ответил..."

- Очень плохо! - возмутилась Ольгуца.

- А что оставалось делать бедному Дэнуцу? - вступилась за него Моника.

- Как следует проучить их всех!

"...а на уроке я спросил учителя, как нужно правильно сказать. Он ответил, что я прав. Только я не понимаю, почему он тоже говорит "окно"! Скажи, мамочка, он просто пошутил или он тоже говорит неправильно?"

- Этот учитель просто дурак, правда, Моника?

- Почему, Ольгуца? Ведь он встал на сторону Дэнуца.

- Не надо водиться с дураками, Моника. У них в голове окна и сквозняки!

"С тех пор как я остригся, мне все время холодно. И не знаю почему, но мне стыдно своей голой головы! Как смеялась бы Ольгуца, если бы увидела меня сейчас!"

- Бедный Плюшка! - улыбнулась Ольгуца, глядя на фотографию в руках у Моники. - Как будто ему побелили голову!

Ольгуца продолжала читать письмо. Моника не сводила глаз с фотографии. Слушала и смотрела. Дэнуц в гимназической форме и длинных брюках выглядел очень авантажно: нога была выставлена вперед, словно по команде: "на месте шагом 'арш!", одна рука царственно лежала на бедре, другая держала фуражку и была безвольно опущена; голова закинута вверх. Он нежно улыбался невидимой руке фотографа. Раскрасневшаяся Моника сияла от радости.

Письмо заканчивалось следующей припиской:

"...И я тоже ел варенье из банок Ольгуцы. Какое же оно было вкусное, мамочка! Только у нас дома варят такое варенье!"

- Браво, Дэнуц! Я написала бы то же самое.

Ольгуца восхищалась риторическим искусством, с которым Дэнуц объединил признание в похищении банок с вареньем, заготовленных на зиму, и похвалу варенью и потерпевшей стороне. Ей не дано было понять, что в этой похвале не было и тени лукавства, что она была вполне искренней.

* * *

После причастия и соборования дед Георге долго следил взглядом за голубоватым дымом ладана в комнате. Потом он задремал. Он лежал на спине. Руки его тяжело свешивались с лавки. И он сам, и его лицо были исполнены смирения.

Госпожа Деляну сидела возле него на низенькой скамейке, рядом с лавкой, облокотившись о колени и закрыв лоб ладонями.

Тут же находилась и Оцэлянка. Не решаясь сидеть в присутствии госпожи Деляну и устав от долгого стояния на ногах, она опустилась на колени перед иконами.

Доктор, растянувшись на завалинке, читал французский роман и размышлял на чисто румынский лад.