- Мама сказала тебе, зачем я тебя позвал?
- Нет.
- Очень хорошо. Тогда поговорим как мужчина с мужчиной... как двое друзей: да?
- Да, - произнес Дэнуц, крепко сжимая ладонью коробку с шоколадом.
- В твоем возрасте - сколько тебе лет? Двенадцать?
- Неполных, - с сожалением сказал Дэнуц и покраснел.
- Не важно! В двенадцать лет ты уже не дитя. Ты громадный детина! Таким ты, по крайней мере, должен быть.
Голос Герр Директора звучал решительно и властно. Дэнуц приготовился к многочисленным "да".
- Ты ведь знаешь, Дэнуц, что дядя Пуйу тебя любит... как и мама и папа...
- Да.
- ...и желает тебе добра, только добра...
- Да.
Ольгуца умирала от любопытства.
- Хорошо, Дэнуц. Посмотрим, любишь ли ты дядю Пуйу так, как он любит тебя...
Дэнуц только моргал глазами. Столько слов, обращенных к нему, и только к нему, кружили ему голову. Ему казалось, что между его головой и ногами пролегли километры. Голова поднялась высоко, высоко, вместе с потолком; ноги опустились глубоко, глубоко, вместе с полом. И над пропастью между головой и ногами все мчался и мчался оглушительный поезд из слов...
- Скажи-ка, Дэнуц, ты хочешь когда-нибудь стать, как дядя Пуйу?..
- Да.
- Зарабатывать - сколько угодно, тратить - сколько хочешь, иметь автомобиль, носить монокль, одним словом, быть самому себе хозяином, а это значит, что стоит тебе сказать одно слово, и другие будут трепетать перед тобой, слушаться тебя и подчиняться тебе, словно королю...
- Да.
- В таком случае, Дэнуц, ты должен поступить так, как тебе скажет дядя Пуйу.
- Хорошо.
- Но поскольку ты большой, умный, образованный и послушный мальчик...
Безотчетный страх словно молния пронзил Дэнуца.
- ...Дядя Пуйу хочет, чтобы ты сам решил... И решение, которое ты примешь, будет свято. Как ты скажешь, так мы и поступим. И папа, и мама, и дядя Пуйу послушаются тебя, как если бы мы все были твоими детьми... Но ты, Дэнуц, должен серьезно взвесить все и ответить, как подобает мужчине. Если ты сделаешь так, как думаем мы, мы полюбим тебя еще больше и будем относиться к тебе, как к взрослому и умному человеку, а не как к ребенку... Договорились?
- Да, - одними губами ответил Дэнуц.
- А теперь слушай внимательно...
"Солдат, израненный в сраженьях..." Что же случилось?
- Начиная с этого года, - потому что ведь каникулы уже кончаются...
Дэнуц еще крепче сжал коробку с шоколадом.
- ...ты будешь учиться в гимназии... Эге! Ты даже не представляешь себе, Дэнуц, что значит быть гимназистом! Что такое начальная школа? Пустяк! Это для маленьких детей!.. Гимназия - совсем другое дело! И папа и я - мы были гимназистами. И как нам жалко, что мы уже не гимназисты!..
Дэнуц покосился на Ольгуцу, но встретил только печальные и удивленные глаза Моники.
- Теперь ты будешь всегда носить длинные брюки со стрелкой! Слышишь, Дэнуц? Длинные брюки. Как папа и я. Что же еще человеку нужно?
Дэнуц начал внимательно слушать.
- Но вот в чем дело: мы все хотим, чтобы ты получил от жизни все самое лучшее... И поскольку в Яссах нет ни одной порядочной гимназии, нам бы хотелось, чтобы ты учился в бухарестской гимназии. В столичной гимназии, Дэнуц! В том городе, где живет король! По воскресеньям я буду брать тебя домой, и после... обеда у Энеску, где ты сможешь заказать себе все, что тебе вздумается, мы с тобой будем ездить гулять на шоссе в коляске с вороными рысаками... И может случиться, Дэнуц, что извозчик, которого я выберу, обгонит королевскую карету! Гей-гей! Бедный король! Мы с тобой впереди, рысью, а за нами он следом... Ты ведь знаешь, дядя Пуйу в этом разбирается!.. А через год - после того, как ты хорошо его закончишь, чтобы не осрамить дядю Пуйу - мы оба поедем за границу. Поездом и на пароходе!.. А когда вернешься, зная много языков, Ольгуца только рот раскроет от удивления, - пошутил Герр Директор, подмигивая Ольгуце. - Так вот, Дэнуц, что предлагает тебе дядя Пуйу: или ты останешься в Яссах - в обшарпанной гимназии, где учатся одни оборванцы и где нет даже порядочной гимназической формы, - или вместе с дядей поедешь в Бухарест, в сказочную гимназию, в город, где живет король, в город, где по воскресеньям мы будем пировать в ресторане и откуда, как только наступят каникулы, мы с тобой - прыг в поезд и поехали в дальние края... А теперь подумай хорошенько и выбери... Ты сам знаешь, что лучше и чего хочет дядя Пуйу. Решай.
- Пойдем, Моника. Нам здесь делать нечего.
Дверь хлопнула... Герр Директор раскурил сигару... Дэнуц обвел взглядом комнату... Господин Деляну хмуро смотрел в потолок, как будто там было изображено предательство Иудой Иисуса.
Взгляд Дэнуца остановился на бритой голове Герр Директора, на его шраме; испуганно уперся в буфет... Бедный буфет! Когда Дэнуц был маленький, он прятался в буфет... А теперь он стал большой!.. И мамы в столовой не было...
Он судорожно глотнул, снова глотнул... Сидит он на стуле, один-одинешенек на всем белом свете... И надо ответить "да".
Он посмотрел на Герр Директора. Взгляд его выражал покорность.
- Не торопись, Дэнуц, - ободрил его Герр Директор. - Подумай хорошенько.
В голове Дэнуца звенело.
Рука сжимала коробку в кармане... Прилетевшая в комнату оса жужжала перед самым его носом. Он тряхнул головой, отмахнулся от осы руками. Оса опустилась на виноград. Рука Дэнуца снова судорожно вцепилась в коробку.
"А!.. Так вот почему мама..."
И папа и Ольгуца! Все знали, один только он не знал!.. Его изгнали из дома... Все его бросили... Никому не было до него дела... даже маме! Даже маме!.. У Дэнуца никого больше не было...
Он закрыл увлажнившиеся глаза... И вдруг котомка Ивана приоткрылась. Из нее стремительно выпрыгнули - точно гигантские тени из пустынного мира Барбара Убрик, Женевьева Брабантская, Золушка, все несчастные царевны и царицы... и среди них собака солдата, погибшего на войне, - пес Азор.
"Так вот оно как! Вот как!.."
По щекам Дэнуца покатились две слезы и упали в толпу жалких теней... Дэнуц рукой яростно вытер глаза... Потому что из Ивановой котомки вдруг вышел Фэт-Фрумос из слезы, с черными, развевающимися на ветру кудрями, с горящими глазами, с палашом в одной руке и булавой - в другой.