Ужаснувшись тому, что обнаружил, я позвал Грейсона.

- Смотрите! Смотрите!

И тут же я понял, что наступаю на что-то вроде черной слизи, которой запачкан пол в комнате Валери.

Все сбежались, сбитые с толку необычным и непонятным феноменом. В том месте, куда, должно быть, попала струя, плитки пола обесцветились и напоминали теперь расплывчатое изображение, как на фотопластинке.

- Великий боже! - прошептал Дейтон. - Откуда же все это могло появиться?

- Следует сейчас же разобраться, - подхватил Эймс.

И фармаколог показал нам на стену возле несчастной мисс Фойл.

То, что я увидел, вызвало у меня приступ тошноты. Вся поверхность стены здесь была покрыта какими-то липкими лохмушками, напоминающими кусочки плоти, как если бы какое-то существо было взорвано посреди площадки гранатой. Из каждого кусочка сочилась темная слизь, стекая тонкими ручейками вниз по белой стене.

Это было ужасно и мерзко. Особенно непереносимым был запах. Я, кажется, никогда в жизни не нюхал ничего более вонючего и противного, чем эта липкая субстанция, пристававшая к моей обуви.

Тут до меня дошло, что все собрались в комнате у Валери, и я им показал на следы на простыне и металлической спинке кровати.

Уф! Что же за мерзкая штука!

Медсестра, которая была с нами, стала терять сознание.

Грейсон ее поддержал и повел к лестнице.

- Уходите, - приказал он. - Вам не следует здесь оставаться. Когда будет нужно, вас позовут.

Он говорил это, не задумываясь, что произносит, тоже оглушенный и потрясенный кошмарным зрелищем, которое никто не мог объяснить.

Грейсон стал как бы сам с собой разговаривать сквозь зубы:

- Это, должно быть, проникло в комнату... но тут возникает вопрос, каким образом...

- О чем ты говоришь, Энтони? - возбужденно пробормотал Дейтон.

- Да вот... об этой штуке...

- Блок, где проводятся опыты, полностью изолирован от проникновения снаружи. Ради всего святого, Энтони, не давай разыграться своему воображению. Я полагаю, что всему этому существует какое-нибудь вполне реальное, нормальное объяснение.

Однако в голосе его не было особой уверенности, и Грейсон пожал плечами. Мне показалось, что он разом потерял весь свой апломб и уверенность.

- Ладно, я жду твоих объяснений, Герберт.

Тут уж вмешался я:

- Поверьте, господа, мне тоже очень хотелось бы узнать и понять все это. - И я указал на простыню, покрытую отвратительными частичками, которые, расплываясь, образовывали широкие коричневые пятна. Но постепенно они превращались в тонкую блестящую пленку, которая на глазах разлагалась и рассыпалась, превращаясь в пыль.

То же самое происходило и на, плитках пола, все исчезало, как по волшебству, а тут еще с площадки донесся удивленный голос Эймса:

- Ну и ну! Эй вы, там, идите сюда, скорее, посмотрите!

Висевшие на стене обрывки плоти исчезли, не оставив никакого следа. Это было просто невероятно. Исчез даже мерзкий запах.

Осталась только мисс Фойл, лежащая в углу, как куча тряпья, унесшая с собой жуткую тайну, которую мы так и не узнаем никогда.

Только вылезшие из орбит глаза еще свидетельствовали о каком-то последнем для нее ужасном видении.

- Вот вам и все объяснение! - проговорил Дейтон.

Бедный тип! Всезнайка!

Глава 4

Утром пришли за телом мисс Фойл. А вторая медсестра, которая исчезла ночью, так больше и не появилась.

Создавшаяся ситуация была выше ее сил. Высокая зарплата и вера в справедливость оказались бессильны.

Я-то хорошо понимал эту бедную девочку, поскольку сам испытывал огромное желание удрать отсюда, оставив Грейсона и компанию вместе с этой зловещей историей.

Впрочем, я с самого начала был убежден, что эти люди играют с огнем. Они, как ученики чародея, развлекаются с неведомыми им силами и открывают одну за другой запретные двери.

Да и несли ли их исследования счастье человечеству? А может быть, все сводилось к удовлетворению своего собственного любопытства и тщеславия, вопреки заповедям библейской книги Бытия, которая предписывала человеку определенные принципы и правила?

Этого я не знал. Но факт оставался фактом: я оказался втянутым в эту авантюру и теперь больше не чувствовал за собой права отступать, не рискуя тем, что буду нести своего рода печать проклятья до конца дней своих.

Поэтому-то я и согласился продолжать углубляться в этот безумный и абсурдный сон.

Мы только добрались до лаборатории в подвале, как Грейсон снова заговорил:

- Не может же быть, чтобы все мы одновременно пали жертвами воображения. Симптомы коллективной галлюцинации обычно связаны с синдромом, который...

- Давайте-ка лучше вернемся к фактам, - прервал его Дейтон.

- Вы хотите сказать, что нашли естественное объяснение, не так ли?

- Послушайте, Энтони...

- Ради бога, прекратите ваше шаманство, - громко проговорил Эймс. Единственным разумным объяснением всего этого, как я считаю, является следующее: феномен материализации совпадает по времени с периодом тишины, жертвой которого мы стали, и виноват в этом аппарат, который изучал господин Милланд.

- Вот этот, - уточнил я, указывая на эбонитовый ящик.

- Но для чего же, как вы считаете, должна предназначаться эта штука?

- Это - поглотитель шумов, деструктор звука, звуковой аннигилятор, называйте, как хотите...

- Господин Милланд...

- Вы говорите о разумном объяснении, а это и есть разумное, приемлемое, логическое разъяснение, которое я вам могу предложить. Я повторяю: эта машина была задумана и создана для того, чтобы разрушать, или, если хотите, гасить звуковые волны неким лучом. Когда я говорю о звуковых волнах, то хочу сказать, что речь идет о тех, которые способен уловить человеческий слух. Возможно, этот эффект продолжается и в области инфразвука и ультразвука, но в данный момент я не могу утверждать это с полной уверенностью.

Все молчали, и я продолжил:

- Во всяком случае, не могу понять связи, существующей между этой машиной, "создающей тишину", и... как бы это сказать... проявлением...

Мне не хватало слов, чтобы объяснить, но они меня прекрасно поняли, хотя и сами вряд ли смогли бы подобрать подходящий термин.