После мытья в душе я бросаю влажное полотенце в корзину для белья. Я не знаю, что они все планируют делать с этой информацией. Я вынашивала ее долгое время; сегодня для меня была еще одна пятница.

Моя дверь приоткрывается, и в комнату входит Уор, заполняя пространство своим большим телом. Я никогда не видела его таким, как сейчас. Впалые тени на его щеках и твердость его взгляда, которые отказываются смягчаться, пока не остановятся на мне.

Его челюсть подергивается, прежде чем он заходит внутрь и тихо закрывает за собой дверь.

— Девочки сказали мне, что у меня есть десять минут с тобой, прежде чем они все поднимутся. — Его рука обвивается вокруг моей спины, когда он притягивает меня ближе. Он наклоняется и приподнимает меня снизу за задницу, пока моим ногам не остается ничего другого, как обвиться вокруг его талии.

Он ведет нас обратно к моей кровати, опускается и кладет руки на мои бедра.

— Прости, детка. Я действительно чертовски...

Я прижимаю палец к его губам.

— Прекрати. Я этого не хочу. Я имела дело с этим годами, Уор. Годы. Сегодня для меня еще один день, только сейчас, я не знаю... — Мой взгляд ускользает, прежде чем вернуться к нему. — Я также чувствую себя невесомой. Я ненавижу то, что для того, чтобы испытывать такие чувства, мне приходилось обременять всех...

Из его груди вырывается рычание, и я приподнимаю бровь, как бы говоря: правда?

— Если ты когда-нибудь, я имею в виду, когда-нибудь, подумаешь, что ты кому-то в тягость, я сделаю тебе больно.

— О. — Я зачесываю назад его короткие волосы. — А я то думала, что теперь ты будешь нежен со мной.

— Я буду. — Он вздрагивает, прежде чем темнота затуманивает его глаза. — Но у меня есть другие способы наказать тебя, все из которых включают тебя на моем члене. — Он ругается. — Извини. Черт возьми. Бестактно.

Я наклоняюсь и целую его.

— Если ты когда-нибудь извинишься за то, что был кем-то другим, а не за то, что был самоуверенным типом, я сделаю тебе больно.

Его губы растягиваются в полуулыбке.

— О, правда? — Он касается моих губ своими, прикусывая нижнюю. — Расскажи мне как. Давай. Мы должны высадить Катсию в Пердите и забрать кое-какие припасы. Дай мне немного дерьма для работы.

Я вздыхаю, проводя пальцами по татуировке на его шее.

— Она прошла через ужасные вещи, но когда она намеренно пошла за тобой, зная, кем ты был для меня... — Я качаю головой.

Уор возвращается.

— Что ты имеешь в виду?

Мои щеки пылают, и я заправляю волосы за ухо.

— Ну, человек, которого я представляла, который помог бы мне пережить ночи, в которые он приходил, был, ну... ты. — Его пальцы впиваются в мои бедра. — Это было единственное, что помогло мне пережить. Она знала. Она слышала, как я иногда шептала твое имя, пока это происходило.

Я узнаю лицо Уора, и твердость возвращается. Он обнажает зубы, прежде чем его рука находит мой затылок, и он притягивает меня к своему рту.

— Встретимся там, хорошо? — Он борется, совсем как папа. Он пытается скрыть свой гнев успокаивающим тоном, но я знаю, что скрывается за ним. Ярости достаточно, чтобы он мог уничтожить целую деревню голыми руками.

Он целует меня, задерживая свои губы на моих еще на мгновение.

— Не могу дождаться, когда увижу этот остров, с которым ты и твой Отец возились и наполнили его нашими врагами. — Итак, Отец ввел их в курс дела. Хорошо.

Я закатываю глаза и резко целую его.

— Они не наши враги. Они жертвы. Мы просто не можем допустить, чтобы они приближались к территории Короля.

— Мы обещали Гектору, что позволим этому идти своим чередом. Я имею в виду, черт возьми, мы всегда могли бы найти другое место для расширения. — Он одаривает меня невинной улыбкой. — Вот почему мы все встречаемся с вами там завтра. — Он хватает меня за подбородок большим и указательным пальцами. — Я люблю тебя. — Эти слова поражают меня прямо в сердце, и у меня перехватывает дыхание.

Мой взгляд падает на пирсинг в его носу, прежде чем вернуться.

— Я люблю тебя.

Дверь позади нас распахивается.

— Десять минут истекли! Наша очередь!

Уор закатывает глаза, встает во весь рост, одной рукой поднимая меня, его губы не отрываются от моих. Его язык скользит по моему языку, прежде чем он мягко опускает мои ноги на землю.

Он целует меня в лоб.

— Увидимся завтра.

Потом он ушел.

Стелла и Ривер расступаются, показывая Эви, ее обеспокоенный взгляд устремлен на меня. Я перевожу взгляд на человека рядом с ней.

Луна одета в повседневные штаны для йоги и свободный трикотажный свитер.

— Я могу уйти! Я просто зашла посмотреть, все ли у вас в порядке, ребята...

— Нет! — Я качаю головой, приглашая ее войти. — Я бы предпочла больше никогда не рассказывать эту историю с сегодняшнего дня, так что заходи. Раз уж ты... — Моя голова наклоняется. — Наполовину Король?

Луна входит в комнату, когда Эви закрывает за собой дверь. Я чувствую ее. Она уже знает, что что-то не так, и то, что я собираюсь ей сказать, расстроит ее. Я думаю, что самое сложное в том, чтобы делиться с людьми какой-либо травмой, иногда заключается в том, что мы не хотим причинять тем, кого любим, ту боль, за которую мы держались.

Обычно это не было бы проблемой, если бы ваша семья не была армией убийц.