ГЛАВА 14

Уор

Я не из тех мужчин, которые живут с сожалениями. Все, что я делаю в жизни, я делаю потому, что мне этого чертовски хочется. Включая Хален Хейс. Я все еще чувствовал ее запах на своих пальцах, когда мы приземлились в Пердите. Она Король, а это значит, что она – честная добыча.

Я буду продолжать говорить себе это.

Я следую за Вейденом и Пристом вниз по лестнице, которая ведет на взлетную полосу, где их ждут машины. Четыре внедорожника и затемненный микроавтобус Мерседес.

Кайндер встречает нас внизу, его ледяные глаза лишены эмоций, когда он смотрит через мое плечо, находя Хален.

— Я вижу, принцесса наконец-то дома.

Я заслоняю ему обзор.

— Да, но если ты будешь смотреть слишком долго... — Я наклоняюсь в сторону, чтобы привлечь его внимание, поскольку он так зациклен на ней, — ты можешь потерять эти красивые глаза, Потерянный мальчик.

Прист снова оборачивается через плечо, переводя безразличный взгляд с Хален на меня. Прист не дурак. На самом деле, он чертовски умен для своего же блага. Вопрос не в том, когда он собирается это выяснить. Вопрос в том, когда он собирается пойти в наступление.

Кайндер мрачно опускает голову, отступает назад и указывает на микроавтобус.

— Сколько человек в этом грузе?

— Восемь. — Прист указывает на ближайший к нам внедорожник. — И они могут ехать прямо в овраг. Пусть они подождут нас.

Кайндер кланяется, и я отвечаю ему подмигиванием, направляясь к внедорожнику. Я сажусь на заднее сиденье, все следуют за мной, Хален прямо передо мной, а ее брат рядом с ней.

Я провожу одним из пальцев, которым трахал ее, по верхней губе, ухмыляясь этому движению.

Она прочищает горло.

— Э-э, так кто собирается ввести меня в курс дела?

Вейден хихикает, глядя в окно.

— Что ты знаешь о Пердите и для чего она используется?

Она пожимает плечами, и это забавно. Как бы сильно она ни думала, что справится с тем, что происходит, я на сто процентов уверен, что она не справится. И это прекрасно. Это просто означает, что из нее легко сделать все, что мы, блять, захотим.

Я.

Все, что, черт возьми, я захочу.

— Только то, что рассказано в гримуаре Хейсов. — Эти гребаные старые сказки, рассказанные такими же древними предками, которые не могли нахуй заткнуться. Некоторые вещи лучше было бы оставить тайной, включая все, что находится внутри гримуара каждой семьи.

— И под рассказано, ты имеешь в виду из чужих уст? — Вейден возвращается к ней.

Ее щеки розовеют, и я знаю, до нее доходит, что она не понимает, о чем мы говорим.

— Когда наши матери забеременели, родители решили перевезти нас всех обратно в Риверсайд. Они провели свои молодые годы в Хэмптоне, но знали, что, когда придет время, они вернут нас сюда. Пока их не было, в Риверсайде царил гребаный беспорядок. Наполненный преступностью и наркотиками, потребовалось возвращение наших семей, чтобы прекратить это. Но именно это и произошло. Он исчез. Для них это было прекрасно, потому что им не нужно было делать ничего экстремального. Мусор убрали. Еще пару недель назад.

Она моргает, глядя на меня, и я борюсь с желанием рассмеяться.

— Хммм... — Она закидывает ногу на ногу, ее матово-черный ноготь постукивает по бедру.

Бедро, которое не так давно было у меня на ладони.

Я хватаюсь за ширинку джинсов, чтобы привести себя в порядок.

— И какое это имеет отношение к фургону с людьми?

Прист поворачивается к ней.

— Вот почему они здесь. Это часть того, что мы делаем.

Она, кажется, размышляет над его ответом, прежде чем хлопнуть в ладоши.

— Хорошо. Поскольку мы меняемся историями, о чем, кстати, я не знала, так что спасибо за это... — Она наклоняется, и ее пальцы переплетаются с моими, когда она тянется за бутылкой.

Моя челюсть напрягается, когда ее прикосновение пронзает меня подобно раскату грома.

Я отпускаю ее, и она падает на стул, прикрывая губами край. Губы, которым нужно как можно скорее встретиться с моим членом.

— Что это... — Мои брови приподнимаются.

— Да, что ты хочешь нам сказать? — Прист дразнит ее, и я знаю я просто знаю, что она собирается влепить нам всем пощечину. Напряжение в воздухе меняется, когда машина останавливается, но никто из нас не трогается с места.

Она делает глоток янтарной жидкости, вытирая рот тыльной стороной ладони. Раздается стук в окно, и в тот же момент ее рот широко раскрывается.

Она жестом указывает на улицу.

— Ну что ж. Разве это не поворот событий.

Я выглядываю в окно и вижу Ривер и Стеллу, стоящих у двух колонн на крыльце.

— Какого хрена... — я толкаю дверь, не обращая внимания на любопытные взгляды двух Потерянных Мальчиков, которые выпрыгнули из работающих на холостом ходу машин.

Я указываю на Стеллу и свою сестру.

— Какого хрена вы обе здесь делаете?

Стелла закатывает свои гребаные глаза к затылку, откидывая волосы на затянутое в кожу плечо.

— Что? Вы думаете, что только вы Короли? Или что все зависит исключительно от Хален?

Ривер качает головой.

— Пойдем внутрь. Мы не можем сделать это здесь, мы не знаем, кто за нами наблюдает.

— Подожди, черт возьми...

Ривер прерывает меня.

— Уор, клянусь Богом.

Мои губы кривятся, когда я заставляю себя сесть обратно в машину, хватаю Хален за запястье и вытаскиваю ее наружу.

— Ой! Уор! — воет она, но неторопливо выходит.

Я прижимаю ее к машине и, когда замечаю движение сзади, свирепо смотрю на Приста.

— Блять даже...

Его глаза на мгновение сужаются, прежде чем его широкие плечи приподнимаются, когда он вылезает из машины.

Я знаю, что он не силен в этом, но мы с ним поговорим об этом позже, и, кроме того, он понимает, как я отношусь к Ривер и как сильно я пытался скрыть это дерьмо от нее всю ее жизнь. Она даже более защищена, чем Хален и Стелла. Стелла всегда делала все, что, черт возьми, хотела, но Ривер была хорошей. Она делала то, что ей говорили, никогда не совала нос в дерьмо, о котором знала, что не следует, и всегда держалась с девушками.

— Что, черт возьми, ты наделала? — Выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

Хален всегда была дивой. Она получала то, что хотела, когда хотела, и никто никогда не задавал вопросов.

До сих пор.

Она пытается оттолкнуть мою руку, но я крепче сжимаю ее.

— Хало...

— Это не я, ты, задница! — В ее глазах вспыхивает вызов. — Мы... — она жестом указывает на себя и девочек, — делали больше, чем ты думаешь. Отцы давным-давно одобрили, Уор, так что, если у тебя есть претензии, иди и обсуди это с ними.

Я отталкиваю ее в ответ, и как только она перестает быть в моих объятиях, я чертовски ненавижу это.

Прист наконец обходит машину, его глаза встречаются с девушками.

— Я думал, он пошутил.

Вейден со смешком щелкает Стеллу по голове.

— Что ты имеешь в виду, ты думал, он пошутил? — Я сжимаю пальцы в ладони, чтобы удержаться от того, чтобы ударить его прямо в челюсть.

Прист на дюйм оборачивается через плечо, чтобы убедиться, что никто не смотрит, прежде чем вернуться ко мне.

— Много лет назад он сказал, что девочки присоединятся, когда придет время, но я думал, он имел в виду только Хален.

— Уор! — Ривер щелкает пальцами. — Я больше не гребаный ребенок, и когда мы войдем внутрь, мы сможем поговорить обо всем этом. Вместе. Как семья. Так и должно было быть.

Моя челюсть превращается в сталь. Мне нужно установить некоторую дистанцию между мной и всеми, кто стоит здесь в этот момент. Думал ли я, что это произойдет? Нет. Я не думал. Я допустил ошибку, предположив, что в ритуале будет участвовать только Хален. Я совершил немыслимое, чтобы ей не пришлось этого делать.

Все это время, это не имело значения.

Толкая входную дверь, я не останавливаюсь, когда Катсия останавливается на полпути вниз по круглой лестнице, ее атласный халат разошелся достаточно, чтобы была видна полоска ее загорелой кожи.

Между ее пальцев болтается бокал бренди.

— Любовничек, что случилось? — Ее темно-рыжие волосы струятся по спине.

Я останавливаюсь.

— Ты знала об этих девушках? Что они тренировались почти столько же, сколько и мы?

Она подносит бокал к губам, ее глаза цвета любви смотрят в мои. Ей не нужно отвечать, потому что я уже знаю ответ.

Я игнорирую ее, направляясь в коридор, ведущий к открытому пространству, где мы ведем наши беседы, пока находимся здесь.

— Уор! Я всего лишь делала то, что я должна... — Я закрываю дверь пинком, как только оказываюсь внутри, и делаю глубокий вдох. Я нахожу то, что мне нужно, на квадратном журнальном столике, примостившемся между двумя кожаными диванами с откидными спинками. Я откидываюсь на подушки и тянусь к платиновой коробочке, стоящей на столе, смахиваю кокаин и хватаю скрученный косяк. Моя кожа увлажняется от всего адреналина, пульсирующего в моем организме. Гнев. Ярость, которую мне нужно выплеснуть.

Я хватаюсь за низ своей рубашки и стягиваю ее через голову, бросая на пол.

Я кладу косяк между губами, поджигаю кончик и провожу пальцами по волосам. Я откидываюсь на спинку стула и смотрю в потолок, стягивая джинсы достаточно низко, чтобы обнажить резинку трусов.

Черт.

Я должен был трахнуть Хален вместо того, чтобы доставлять ей все это гребаное удовольствие. Теперь я хочу взять свои слова обратно и заставить сучку рыдать.

Я затягиваюсь дымом и позволяю приправленной ирисками травке наполнить мои легкие.

Когда дверь снова открывается, я выдыхаю облако дыма, позволяя ему подняться к позолоченному потолку. Мои мышцы расслабляются, но ярость все еще сжигает мой разум. Она останется там. Пока я не причиню ей боль.

Это дерьмовое место для нее, когда я так себя чувствую.

Как только она входит в дверь, я чувствую ее. Ее изумрудные глаза скользят по моему телу, прежде чем остановиться на лице. Я ничего ей не даю.

Если я не могу вызвать у нее гнев, я не дам ей ничего.

Все собираются вокруг нее, и когда дверь закрывается, я выкурил достаточно травы, чтобы не видеть красного цвета.

Прист неторопливо подходит к компьютерному столу и прислоняется к краю. Его палец постукивает по конструкции, и я считаю, сколько раз он соприкасается с деревом. Один. Два. Три. Четыре-пять. Ему скучно, он борется с желанием погрузить пальцы в свежее мясо.