Ехидная ухмылка трогает уголок моего рта, когда я поворачиваюсь в его объятиях. Я собираюсь рассмеяться, когда его рука взлетает к моему подбородку, и он сжимает мои щеки, прижимая меня к самому темному месту, где находятся выходные двери. Огни мигают, когда самолет снова попадает в зону турбулентности, и я слегка спотыкаюсь.

Он проводит кончиком своего носа по моей переносице.

— Если ты скажешь мне остановиться, я все равно тебя трахну.

Мое сердце колотится о грудную клетку, когда его рука хватает меня за внешнюю сторону бедра.

Мои ноги немного разъезжаются, несмотря на то, что мои слова говорят об обратном.

— Ты же знаешь, я не собираюсь этого делать.

Он наклоняется ко мне еще ближе, пока его губы не касаются складки моего уха, и его рука, наконец, путешествует полностью вверх, прежде чем переместиться на внутреннюю поверхность моего бедра.

У меня перехватывает дыхание, когда ладонь Уора опускается на меня, как раз в тот момент, когда его зубы касаются моего уха. Мой клитор хвалит его прикосновение, а бедра выгибаются вперед, умоляя о большем.

— Ты чертовски мокрая. — Его шепот хищный. — Моя.

Я хватаю его за волосы на затылке, чтобы прижать к своим губам.

Хорошо. Итак, мы оба просто бросились друг к другу головой вперед, вместо того чтобы двигаться медленно.

Круто. Рада, что с этим покончено, но...

Он игриво хихикает мне в рот, вызывая волну жара, прежде чем его зубы впиваются в мою нижнюю губу, и он проводит языком по оставшимся трещинкам.

Напряжение сгущается вокруг нас, когда он наконец целует меня. О, мой гребаный Бог.

Я всхлипываю под его прикосновениями, когда его язык томно кружит по моему, призрачные движения его пальцев сдвигают мое нижнее белье в сторону. Меня окутывает белый жар, когда плоть глубоко вонзает свои когти в мои нервы, когда он дразнит мой вход движением пальца.

Мои глаза горят страстью, когда его рот замедляется до дразнящего темпа, и в моем мозгу происходит короткое замыкание, когда мир вокруг нас рушится.

У меня перехватывает дыхание, когда он просовывает в меня палец, а затем еще один, прежде чем рухнуть вперед в тяжелой капитуляции.

— Блять.

Я тихо плачу ему в рот, когда чувствую, как напрягаются мои мышцы и выгибается спина от его мучений. Я в отчаянии и голодна, только его поцелуи терпеливы, а движения рассчитаны.

Прямо сейчас меня не волнует, что за этой стеной люди с завязанными глазами.

Меня не волнует, что стюардесса может вернуться в любую секунду и я отчасти надеюсь, что она вернется.

Меня не волнует, что наверху есть люди, которые могли бы сбросить нас обоих с этого самолета, если бы поймали.

Мои пальцы поджимаются, и я сжимаюсь вокруг его пальцев, пока он продолжает гладить меня, как своего домашнего питомца. Его язык скользит по моему, и я втягиваю его в рот, его пирсинг цепляется за мои зубы.

Широко расставив ноги, его член трется о мой живот, когда я протягиваю руку между нами, чтобы вынуть его. У меня текут слюнки, грудь сжимается при мысли о том, чтобы попробовать его на вкус.

Он прерывает наш поцелуй и прижимается своим лбом к моему.

— Дерьмо, которое я хочу с тобой сделать, займет больше времени, чем у нас есть.

Прекрасно.

Я снова нахожу его рот, и, как и в первый раз, моя кожа обжигается, а мозг насвистывает гипнотическую мелодию. Его язык исследует мой рот так, что пламя разгорается в моем сердце. Поцелуй становится неистовым, когда он зарывается рукой в мои волосы и стонет, когда я наклоняю голову набок, чтобы предоставить ему больший доступ.

В этот момент я бы отдала ему все, что угодно.

Когда мои губы в синяках и опухли, он отстраняется и опускается ниже, прихватывая зубами мой обнаженный сосок, пока его язык облизывает мой пирсинг.

— Кто еще это видел?

Много людей, мой дорогой.

— Заткнись, — шепчу я, между моих грудей выступают капельки пота, когда он проникает пальцами внутрь меня, его зубы покусывают мою набухшую плоть.

Он сжимает пальцы и грубо ласкает меня, мой рот приоткрывается, когда знакомое пламя снова разгорается по моим венам, как лиана ядовитого плюща, облитая бензином. У меня даже нет мгновения, чтобы осознать, что я перехожу грань, прежде чем он улавливает мой сдавленный стон, когда я разваливаюсь на его пальцах.

Тени не скрывают голода в его глазах, когда его губы приоткрываются и уголок приподнимается. Проводя языком по моей груди к центру, он проводит пот до самого подбородка и жадно прикусывает.

Он отшатывается назад, не сводя с меня тяжелого взгляда. Я ненавижу то, как сильно мне хочется, чтобы его чертовы руки снова были на мне. Насколько очевидно его присутствие теперь, когда он не касается меня.

Лучше бы я никогда этого не знала.

Меня пронзает укол сожаления, но не по тем причинам, по которым я этого хочу. Потому что я знаю, что это был за вкус, и, как прожорливой стерве, которой я являюсь, этого будет недостаточно.

Тусклое освещение отбрасывает идеальные линии на черты его лица, когда он медленно подносит пальцы ко рту, его язык смакует мою влагу.

Я знала, что он так и сделает.

Мудак.

Я поправляю рубашку и убираю девочек.

— Черт возьми, я не могу поверить, что мы только что это сделали.

И я нисколько об этом не жалею. Кроме... той части, где теперь я знаю, как ощущаются его прикосновения, и я не хочу прожить и дня, не почувствовав его снова. Черт.

Он не сказал ни слова, и когда я, наконец, предпринимаю неубедительную попытку убрать волосы из гнезда на затылке, его губы скручиваются за зубами, чтобы сдержать ухмылку.

— Что! — Рявкаю я на него, не в силах скрыть свое раздражение. — Прекрати, блять, так на меня пялиться.

Я смотрю в ту сторону, где проход, когда его следующие слова привлекают мое внимание.

— Маленькая Хален Хейс... — Он слегка отшатывается. — Кто знал, что ты такая вкусная.

Черт. Я в такой заднице.