ГЛАВА 12

Хален

Я вскакиваю с того места, где лежу, кожа прилипла к моей коже, как клей, и мой мозг стучит молотками по черепу, как будто я только что проснулась после нескольких дней пьянства. Я не пила. За исключением...

Я поднимаю руку, чтобы коснуться головы, пытаясь открыть глаза еще шире. Где я, черт возьми, нахожусь? Простые черные кожаные сиденья.

GTR Уора.

Сыпучий гравий касается подошв моих ног после того, как я открываю дверь. Мы все еще были на трассе, только теперь я смотрю на поворот Хален и утес, с которого открывается вид на океан. Когда я была маленькой, я любила это место. Я представляла, что придут пираты, чтобы забрать меня.

Теперь это немного пугает, учитывая то, о чем болтала Катсия.

Я захлопываю дверь, наблюдая за некогда оживленной вечеринкой. В пределах видимости нет ни одного человека. Я забираюсь на заднее сиденье машины и вздрагиваю, когда холодный воздух смешивается с моим беспокойством и оставляет свое предупреждение в виде мурашек на моей коже.

Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я была со всеми, и я чувствую, как когти трезвости все глубже впиваются в мой мозг, чем больше проходит времени.

Что за черт.

Засовывая руки в карманы куртки, я пытаюсь найти свой телефон, но там ничего нет.

Я топаю обратно к машине и снова распахиваю дверцу, не обращая внимания на слабый запах одеколона Уора, который все еще витает в воздухе.

Ублюдок.

Он напоил меня. Какого хрена он мне подсунул?

Я тянусь под водительское сиденье, едва касаясь пальцами, когда что-то пронзает мой живот сбоку.

— О, черт возьми! — Я вскрикиваю, поворачиваясь, сдерживая новую тупую боль, обжигающую бок.

На нем пустая белая маска, в одной руке он сжимает маленький перочинный нож, а в другой – телефон. Я не могу сказать, гордится он или боится того, что только что сделал.

Он только что ударил меня ножом?

— Что если...

Внезапно он отшатывается назад, роняет нож и проводит окровавленной рукой по маске, оставляя красное пятно.

Его голова дергается слева направо, словно в панике, прежде чем он убегает.

— Эй! — Кричу я, выбегая из машины так быстро, как только могу, одновременно подбирая нож, который он выронил. — Ты ублюдок.

Я пытаюсь ставить одну ногу перед другой, чтобы догнать его, пересекаю тропу, по которой я столько раз ходила раньше, и направляюсь прямо к лесу, но мужчина прорывается через поляну.

Я преследую его, крепко сжимая в кулаке нож, и адреналин пульсирует в моих венах. Я борюсь с усталостью, которая поглощает меня целиком, и вместо этого подпитываю ее своей местью.

Я собираюсь убить его, черт возьми.

Мои ноги болят, когда я продвигаюсь вперед, перепрыгивая через упавшие бревна и не обращая внимания на листья, хлещущие по лицу. Мои легкие горят, а слезы на щеках давно высохли.

Я останавливаюсь, моя рука тянется к ране сбоку на животе. Морщась, я отстраняюсь, глядя на свою ладонь, испачканную кровью.

Мой рот открывается, а затем закрывается, когда я падаю спиной на что-то твердое.

Мои глаза закрываются, когда боль усиливается, поэтому я надавливаю сильнее и преодолеваю боль.

Они распахиваются, когда я слышу приближение тяжелых шагов.

Вскакивая с земли я чувствую резкую ослепляющую боль, затаив дыхание я оборачиваюсь через плечо. Я не знаю, кто это. Все, что я знаю, это то, что какой-то мудак пырнул меня ножом сегодня вечером.

Что, черт блять, происходит?

— Черт возьми, Хален! — Кто-то стоит прямо передо мной, и я вздрагиваю от непристойного тепла его тела.

Слишком близко.

Я протягиваю руку, чтобы оттолкнуть его, но мои соски твердеют под лифчиком. Это проблема, когда они оба украшены металлом.

— Пошел ты. Уходи...

Уор хватает меня за руку и прижимает спиной к дереву.

— Дай мне взглянуть!

Костяшки его пальцев скользят по моему животу, и я напрягаюсь от стремительной пульсации между ног. Этого достаточно, чтобы отвлечь меня.

— Как, черт возьми, ты это сделала?

— Кто-то... — говорю я сквозь стиснутые зубы. Черты лица Уора расплываются, и я почти уверена, что моя кожа холодная на ощупь. — Я умираю?

Он сдерживает смех. Это не тот смех, который он хочет мне подарить.

— Закончи свое предложение.

Я снова отталкиваю его, наконец, из-за его выходок.

— Ты накачал меня наркотиками.

Уор отбрасывает мою руку, а когда я пытаюсь толкнуть снова, он хватает мое запястье и поднимает его над головой.

— Охренеть! Чем больше ты паникуешь, тем быстрее теряешь кровь.

— Мне все равно.

Его рука берет меня за подбородок, заставляя поднять мое лицо к своему.

— Я накачал тебя наркотиками. Ты должна была оставаться в гребаной машине.

— Почему! — Я кричу, раздражение захлестывает меня.

— Потому что твой брат полностью перешел грань и, черт возьми, больше не видит в тебе человека, которого нужно защищать.

Мой рот закрывается, и нож, который я держу, медленно выскальзывает из моих пальцев.

— Что ты имеешь в виду?

Уор запускает пальцы в волосы и тянет. Он раздраженно выдыхает, его руки опускаются по швам.

— Теперь вы равны, и когда мы завершим ритуал, будет еще хуже, чем сейчас. Ты должна делать все, что делаем мы, Хален. Ты не можешь выбирать, кому быть верной. Твой старик? Он не рыцарь в сияющих доспехах, каким ты привыкла его считать. Ты готова к этому? Увидеть его с этой стороны? Со стороны...

— Кого, Уор? — Его имя слетает с моего языка, как бархат, заглушая его ярость. Они думают, я не знаю, кто мой отец? Я знаю, кто он. Я слышала истории о нем, когда он был молод, и такое безумие не усыпляется только потому, что ты стареешь и у тебя есть пара детей.

Не ради любви.

Даже не ради детей. Особенно когда ты Король.

Но он боится, что я увижу не это.

Когда нас обоих окутывает покров тьмы, я понижаю тон.

— Скажи это. — Я прислоняю голову к коре, морщась, когда отдаленная пульсация возвращается с моей стороны.

Он имеет в виду Приста.

Вейдена.

Его.

Готова ли я это увидеть? Да. Я без сомнения знаю, что какая я.

Рука Уора накрывает мою, и у меня перехватывает дыхание, но, когда он прижимает свое колено между моих бедер, я всхлипываю, падая вперед, пока мой лоб не упирается в его грудь.

— Дай мне рассмотреть рану как следует.

— Пошел ты, — выдыхаю я, мое сердце бешено колотится.

— Ты это уже говорила. — Его зубы задевают край моей челюсти, заставляя убрать руку от раны . Другая его рука взлетает над экраном телефона, прежде чем луч фонарика падает на мою кожу. Между нами повисает тишина, когда тело Уора напрягается.

— Я собираюсь убить их всех, черт возьми.

Я сглатываю.

— Ты даже не знаешь, кто это сделал.

— Мне все равно. Они все мертвы.

Я содрогаюсь.

— Так это игра, от просмотра которой ты защитил меня сегодня вечером. Ты собираешься делать это каждый раз?

Его бедро снова двигается, и у меня пересыхает во рту, когда я чувствую, как близко он ко мне.

— Делать что?

Мой желудок сжимается, когда я слегка выгибаю спину, опираясь на дерево.

В моих ушах раздается громкий хлопок, снимающий напряжение, и я вырываюсь из его хватки, натягивая рубашку обратно. Как только его рука соскальзывает с моей и связь прерывается, я чувствую холод. Я ненавижу то, что чувствую это дерьмо всей душой.

— Что, блять, это было?

Уор не отходит от меня ни на шаг, но его плечи расправлены, голова слегка повернута в сторону. Как будто он ждет, что кто-то появится у нас за спиной. Когда я слышу хруст веток под тяжелыми ботинками, я знаю, что кто бы ни был здесь, ему здесь не рады. Мускулы на руке Уора перекатываются в лунном свете, когда он медленно поворачивается, с силой толкая меня за спину.

— Тсс, Тсс... Ну, а что случилось с падшей принцессой?

Я стискиваю зубы от язвительного комментария. Я еще даже не поднялась до падения. Я едва прошла половину пути, поскольку, очевидно, понятия не имею, в какую извращенную игру на самом деле играют мальчики этой ночью.

— У тебя есть около двух секунд, чтобы убежать, Рафаэль, — бесцветно говорит Уор. — Возможно, я никогда не видел твоего лица, но попомни мои слова, я всегда знаю, когда ты рядом.

Я отступаю от него, чтобы посмотреть, смогу ли я получше разглядеть, кто этот парень, но Уор протягивает руку, чтобы остановить меня.

— Я здесь не для драки. — Парень сдается, и я, наконец, отрываюсь от Уора, чтобы посмотреть, кто он такой, но он снова противодействует моему шагу.

Чертова стена мускулов.

— Я пришел предупредить вас всех.

— О чем? —шипит Уор. Гнев исходит из его тела обжигающими волнами лавы.

— Нам не очень нравится, когда нас вытесняют с нашей территории, Уор... — поет он.

— Ублюдок, ты... — рычит Уор, делая шаг вперед. Как только он это делает, Рафаэль отступает назад, поднимая руки. Я, наконец, замечаю. Одет в белое с головы до ног, его лицо закрыто маской пастельных тонов. — У тебя есть десять секунд, чтобы убежать, прежде чем я выпотрошу тебя заживо и отправлю обратно твоему владельцу в жидком виде.

— Ах... настоящие угрозы ЭКК. Должен признать, они и близко не так красочны, как я ожидал.

Он собирается повернуть назад, когда следующие слова Уора останавливают его.

— Триста градусов. — Плечи Рафаэля или кого бы то ни было напрягаются. — Триста градусов, специальная смесь под названием щелочной раствор, а твоя задница – простой сироп. Твоему хозяину это понравится. Добавь немного влаги в его творения... — Я вздрагиваю, когда воздух обдувает мою кожу.

Рафаэль убегает через лес, и как только он уходит, боль в моем боку возвращается.

Я падаю навзничь, шипя от боли. Кровь просачивается между моими пальцами, и Уор быстро подхватывает меня, хватая за заднюю часть бедер и отрывая от земли.

— Я позволяю тебе нести меня только потому, что, кажется, не чувствую своих ног. — Его одеколон представляет собой смесь кедра и бергамота. Как будто входишь в двери своего любимого места. Знакомое. Безопасное.

Моя голова падает ему на плечо, когда все стихает.