— Итак, эта игра... — Я отхожу от Уора. Он явно по уши в дерьме, если так бессердечен в своем доминировании.

Вейден открывает последнюю дверь, прислоняясь к ней спиной. Он протягивает руку в комнату.

Я переступаю порог и вижу восемь человек со связанными руками, обнаженных и с завязанными глазами, стоящих на коленях на земле.

Я оборачиваюсь через плечо, чтобы найти Приста, и хватаю его за руку. Я провожу его за угол, пока мы не оказываемся подальше от всех остальных.

— Что происходит?

Маска не прикрывает его рот или челюсть, поэтому, когда его губы кривятся в полуулыбке, я знаю, что пожалею, что вообще спрашивала.

Иисус, блять.

— Они новички, Хален.

Я выглядываю из-за угла. На их коже нет никаких отметин. Я использую это время, чтобы осмотреть остальное пространство, поскольку была слишком сосредоточена на них, когда мы вошли.

Стелла наклоняется к девушке с длинными светлыми волосами и крутит их между пальцами, словно играя с игрушкой.

— В чем дело, Хейлс? — Его голова наклоняется набок. — Больше не хочешь играть?

— Новички откуда, Прист? Мы не набираем новичков. У нас есть семья. Семейная родословная и это все. Так где же ты их взял?

Специальность Приста – заставлять людей чувствовать себя неполноценными. Он будет раздражать вас своим ледяным характером до тех пор, пока вы не начнете сомневаться во всем, что слетает с ваших уст.

— Тот человек, который порезал тебя? Этих восьмерых мы поймали, когда он пытался сбежать.

Я морщусь.

— С ним было девять человек?

Его лицо каменное.

— Их было двенадцать. Мы дали им выбор. Они могли прийти сюда и стать предателями, или они могли умереть.

Элитный клуб Королей никогда не открывал свои двери для посторонних. Никогда.

— Прист, они не могут быть здесь. Они не могут просто присоединиться к Пердите или соединиться с одной из десяти Семей-Основателей. Это не так работает!

Мускулы по обе стороны его челюсти подергиваются, и меня поражает осознание, когда в его глазах мерцает жажда унижения.

— Мы знаем.

Я стою там мгновение, пока он проходит мимо меня. Значит, они убивают тех, кто не хочет идти с ними, а затем приводят остальных в Пердиту, чтобы помучить, прежде чем в конечном итоге все равно убить их? Или перед чем? Отправляют их куда-то?

Я возвращаюсь к шеренге из восьми новичков, когда красный свет, огибающий стойку, исходит из-за их спин. Бутылки с алкоголем выставлены в стеклянном шкафу позади тендера, который, очевидно, является Потерянным Мальчиком. Доказательством тому является его золотая маска, закрывающая половину лица.

Я могу придумать все причины, по которым мальчики делают то, что они делают, но я никогда не пойму. Им нравится мучить людей, унижать. Они в восторге от этого, но они также привозят их сюда, в Пердиту? Остров, священный для наших предков. Трахните меня. Если бы папа знал...

Я направляюсь к бару, отчаянно пытаясь унять пульсацию в голове. На заднем плане играет музыка, Тупак читает рэп о любви бандитов.

Как только я плюхаюсь на барный стул, глаза Потерянного Мальчика останавливаются на мне. В них теплая смесь орехового и зеленого. Его челюсть чисто выбрита, но волосы на голове зачесаны назад. Он привлекателен. Все потерянные мальчики привлекательны. Они всегда были такими.

Ступрум, кем является Катсия, поддерживает женское равновесие в нашем мире. Я не знаю, поэтому ли она здесь, но именно она всегда управляла Пердитой. На протяжении поколений остров контролировали женщины Ступрумы, и они добивались этого, размножая, растя и ухаживая за Потерянными Мальчиками. Они могут не представлять себя солдатами, но болезненность их жестокости хранится в их сознании. Вы же не хотите когда-нибудь оказаться в центре их гнева.

Мирные жители Пердиты немного другие. Это пенсионеры из Семей-Основателей, тайны Отцов и их дел, или семьи и люди, которые находят здесь убежище по разным причинам. Некоторые могут быть такими потому, что не хотят приспосабливаться к мировоззрению, а для других это потому, что они скрываются от кого-то или от чего-то. Кто бы ни жил в Пердите, он должен соблюдать их единственное правило.

Ты не причиняешь вреда своим.

Здесь нет тюремных камер, и у тебя нет второго шанса. Ты терпишь или умираешь. Для многих людей это проще, чем жить среди общества. Здесь нет налогов, нет валюты, не задают вопросов, когда видишь, как на улицах творится дерьмо. Здесь о тебе позаботятся пока ты не причинишь вреда кому-нибудь из наших.

Потерянный Мальчик не произносит ни слова, наливая в бокал Дон Хулио.

Я взбалтываю красновато-коричневую жидкость, прежде чем позволить ей скользнуть по моему горлу, как шелку.

— Ты не хочешь поиграть с остальными? — спрашивает он отстраненно. Я никогда не была с Потерянным Мальчиком, но слышала шепот о том, чем они занимаются.

— Может быть, позже. — Я откидываюсь на спинку стула, пока он снова наполняет мой бокал. Его пухлые губы слегка изгибаются, когда он пододвигает ко мне мой напиток. Мои пальцы сжимают стакан, но, когда они касаются его, я ахаю, и мои глаза устремляются к нему. Может быть, я веду себя так из-за того, что Уор немного разминулся со Стеллой, или, может быть, я взволнована из-за маленькой игры Уора в темноте.

Я разворачиваю свой барный стул, чтобы посмотреть, что они все делают, и обнаруживаю, что все уже смотрят на меня. Кроме Стеллы, которая проверяет новичков.

Ривер качает головой из стороны в сторону, закатывая глаза. Я знаю, о чем она думает. Великолепно. Сколько, блять, времени это займет?

— Что? — Грубо спрашиваю я, вскакивая со стула и забирая бутылку Дона Хулио у Потерянного Мальчика. — Я сыграю. Просто... — Я растягиваю букву О, поворачиваясь к Стелле, которая опускает меня обратно рядом с собой.

Я подношу бутылку к ее губам, краем глаза поглядывая на них троих, намеренно игнорируя Уора.

— Дай нам секунду.

— Во что ты играешь, Хален? — Уор спрашивает из-за спины Приста и Вейдена.

На этот раз я позволяю себе найти его, и мой желудок скручивается, как раскаленная проволока.

Его язык проводит по нижней губе.

Стелла прочищает горло, снимая напряжение между нами.

— Ты собираешься погладить Потерянного Мальчика? — Я воздвигаю стену в своем сознании, прежде чем ее слова проникают внутрь. — Хален... огонь. Ты играешь с огнем.

Мне нужно двигаться. Встать и двигаться.

Поднимаясь на ноги, я игнорирую предупреждения Стеллы.

— Я могу делать то, что хочу.

Когда я поворачиваюсь к своему брату, его глаза пристально смотрят в мои. Я никогда не видела, чтобы он так смотрел на меня, и я знаю, откуда это взялось. Он так долго думал, что я должна быть защищена, потому что это было то, в чем, по его мнению, я нуждалась.

До сих пор.

Теперь он сомневается, настолько ли я безумна, как он.

Я приподнимаю бровь, глядя на него, похлопывая по плечу.

— Не совсем, но достаточно, чтобы быть Хейс.

Его большой палец скользит по нижней губе, чтобы скрыть гордость.

— Ну и дерьмо. —Он утыкается лицом мне в макушку и берет меня под руку. — Тогда пошли, блять.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на восьмерых человек, стоящих перед нами на коленях и делающих еще один глоток текилы.

— Встать.

Они повинуются, раскрываясь во весь рост.

Мой взгляд скользит по ним, пока я неторопливо прохожу вдоль очереди. Я останавливаюсь перед одной из девушек. Она симпатичная. Касаясь пальцем ее щеки, я замечаю, что их руки больше не привязаны к спине.

— Сними повязку с глаз.

Она дрожит, когда ее пальцы сжимают маску. Она снимает ее, прищурившись, прежде чем ее руки опускаются по бокам.

— Прелестно. — Я улыбаюсь, наклоняя голову. — Какой позор.

Ее голубые глаза останавливаются на моих, тушь давно оставила чернильный след на ее щеке.

Вейден подходит достаточно близко, чтобы его рука обхватила ее за подбородок, заставляя повернуть лицо в его сторону. Когда ее глаза загораются, он отталкивает ее.

— Твое первое задание... — Уор подходит к ней ближе, зажимая сигарету в губах. Он достает из кармана Зиппо и поджигает кончик, глубоко затягиваясь. Он не закрывает Зиппо, и я наблюдаю, как пламя подбирается ближе к блондинке. Ее дерзкие соски твердеют, когда грудь поднимается и опускается, ее отчаяние отдает никотином.

У меня сжимаются челюсти. Черт. Я не могу показать ни единой слабости.

Уор продолжает:

— Все, снимите повязки с глаз.

Они сбрасывают шелк, прикрывающий их лица. Мне все равно, стоит ли рассматривать их поближе. Они всего лишь пешки в игре, которой нет конца.

— Игра первая. — Уор затягивается сигаретой, оборачивается через плечо и, прищурившись от дыма, смотрит на блондинку. — Трахайтесь три часа. Покажите мне что-нибудь, чего я еще не видел.

Мои глаза закатываются к затылку, когда я подношу бутылку обратно ко рту и поворачиваюсь лицом к Стелле. Она в восторге от того, что делают мальчики, поэтому я хватаю Ривер за руку и веду ее к кабинке, расположенной достаточно далеко от всех, чтобы иметь возможность поговорить.

Входная дверь открывается, и люди начинают входить. Наверное, хорошо, что это место находится посреди леса и замаскировано скалами.

Ривер постукивает самокруткой по столу, перекидывая светлые волосы через плечо, когда ее глаза цвета мокко останавливаются на мне.

— Почему бы нам просто не убить их? — Она подносит косяк к губам и прикуривает. Выпустив облако дыма, она откидывается на спинку стула. — Я имею в виду, почему они должны получать удовольствие от погони?

— Потому что они Короли, — отвечаю я, вырывая косяк из ее пальцев и щурясь из-за дыма. — И потому что мы все немного облажались.

Я вдыхаю, как раз в тот момент, когда щелкает вспышка камеры, и мы обе смотрим на Стеллу, у которой в руке телефон. Я прохожу мимо Джея и демонстративно игнорирую всё, что делают Уор и мальчики.

— Вопрос. — Стелла прислоняется к спинке стула. Она одаривает меня бесшабашной ухмылкой и передает его обратно Ривер, не глядя на нее. — Ты думаешь, они позволят мне выбрать вторую игру? Я имею в виду, очевидно, что Уор начинает мягко. — Она поворачивается к оргии из четырех человек в центре комнаты. Музыка сменилась на Bone Thugs, и мои мышцы наконец расслабляются.