Глава 7

ДЕКЛАН

Звуки поспешных шагов Софи наполняют динамик моего телефона. Хотя я и не включал видео, чтобы следить за ней, я все равно слышал, как она спотыкалась в разговоре с этим Джоэлом. То, как он заставил ее хихикать, как какую-то школьницу, заставило мое давление подскочить сразу же, как я это услышал. И уж тем более, когда она назвала его красавчиком. Глухое рычание поднимается у меня в груди, когда я представляю, как она трепется с каким-то левым мужиком.

Сегодня я сижу у больницы, наблюдая за ней... точнее, слушая через телефон. У всех нас установлено одно и то же приложение, которое Макс разработала специально для нас. Приложение для Софи, также известное как TSA, не только гарантирует, что у каждого из нас есть собственное подслушивающее устройство, но и позволяет следить за Софи, когда мы не можем быть рядом. С помощью этого приложения у меня есть доступ к камерам больницы, но сегодня я решил не включать их. Хотя мне чертовски хочется увидеть того мужика, с которым она флиртовала, я не хочу видеть ее после того, что случилось на прошлой неделе. К несчастью, сегодня моя очередь "присматривать" за этой мелкой, и, судя по тому, что я все еще жив, очевидно, что она пока не рассказала брату о том, что произошло на прошлой неделе.

Пока.

Той ночью я почти не спал. А точнее, вообще не сомкнул глаз. После того, что я сделал с Софией, и как швырнул стакан бурбона в стену через весь бар, после того, как она хлопнула дверью и спряталась от меня, я убрал за собой весь бардак и ушел на оставшуюся ночь. Боялся, что натворю, если попробую лечь спать в комнате напротив ее. Я сел на байк и просто катался по Новому Орлеану несколько часов, отчаянно пытаясь выбросить из головы образы того, как она подчиняется мне.

Даже сейчас я чувствую жжение на ладонях, словно они все еще ощущают ее тепло отсюда. То, как она полностью растаяла у меня в руках, даже не пытаясь вырваться. Она позволяла мне двигать ее так, как я хотел, без сопротивления. Будто она желала того же, что и я в тот момент — быть использованной, так же, как я хотел быть тем, кто использует.

— Доктор Хейли, у вас пациент в седьмой палате. Возможно, вывих плеча

Ее приглушенный голос едва слышен, пока она пытается разбудить дежурного врача. Ее слова словно приглушены, будто что-то закрывает маленькое прослушивающее устройство в ее бейдже, но я все равно слышу ее.

Так же, как я слышал каждое слово, которое она сказала этому «красавчику», так она его назвала. Сжимаю челюсти при мысли о том, что она говорила с мужчиной, которого я не мог видеть. Этот Джоэл Маккой. Пока имя еще свежо в памяти, выхожу из TSA и быстро отправляю его Макс, прежде чем так же быстро вернуться в приложение. Мне нужен его бэкграунд-чек как можно скорее.Может, он просто лох, а может, и нет. В любом случае, я это выясню.

Я пытаюсь убедить себя, что меня волнует только ее безопасность, и я совсем не ревную. Конечно, я не завидую тому, как этот тип заставил ее смеяться или как она сбилась с толку от его внешности. Какого хрена она назвала его красавчиком? Разве она не понимает, что нельзя так говорить мужчине, если не хочешь его внимания? Мысль о том, что она флиртует, хоть и неуклюже, с кем-то, кроме меня, заставляет меня жаждать крови, хотя я не имею на это никакого права.

Софи мне не принадлежит и никогда не будет принадлежать. Она свободная женщина, и может проводить сколько угодно времени с другими мужчинами. Но даже когда я стараюсь убедить себя в этих словах, что-то внутри меня воет в ответ.

Эта тупая первобытная часть внутри меня рычит, что я ошибаюсь. Что она моя, просто еще не поняла этого. Эта темная сторона жаждет сделать с ней то же, что и в прошлый раз, только куда больше. И эта моя часть не хотела, чтобы я останавливался.

Этот тупой первобытный зверь хотел, чтобы я притянул ее губы к своим и наказал за все те годы, что она нас обоих мучила. У меня потекли слюнки от желания попробовать ее язык, прежде чем согнуть ее до того, что она сломается. Перевернуть ее, усадить на барную стойку, сорвать с нее эти долбаные скрабы и полностью ее сожрать. Первый вкус ее мокрой киски был бы словно пламя ада после долгих лет в ледяной пустыне. Она бы сожгла меня до основания своим белым огнем, когда все, что я знал до этого — это мрачный холод.

Но та часть меня, что еще оставалась разумной, остановила меня, прежде чем я переступил черту. Этот крохотный кусок моего сознания вернул меня в реальность, не дав мне не только полностью разрушить ее, но и испортить отношения с ее братом. Лиам никогда бы меня не простил, если бы я запятнал ее невинность своей гнилой душой.

И даже сейчас, обдумывая возможные последствия, я замечаю, что мне все меньше и меньше плевать на возможные проблемы. Не пойми неправильно, я бы не хотел бы потерять ту связь, что сложилась у нас с Лиамом за все эти годы. Просто есть что-то в этой маленькой вредине, что не дает мне ее выбросить из головы, а желание выебать ее и выбить из системы становится все сильнее.

Эта неделя была сущим адом. С тех пор как я хоть немного попробовал ее на вкус, я сгораю от желания получить еще. Только благодаря тому, что я загружаю себя делами, мне удается держаться подальше. Между поисками через свои криминальные связи, пытаясь найти хоть какую-то зацепку о том, где скрывается Маттео, и безуспешностью в этом, а также ремонтом одной из квартир над мастерской, я вымотал себя до предела, лишь бы держаться подальше от нее. Но несмотря на все мои усилия отвлечься, мысли неизбежно возвращаются к ней.

Я не знаю, в чем дело — то ли она буквально сложена, как чертова влажная мечта, то ли в том, что ей абсолютно похер на то, что она выводит меня из себя. А может, все из-за того, что она как будто та самая недостающая половина меня. Та, которую я потерял, когда мой отец перерезал ей горло и похоронил ее в холодной, пустой земле. Может, на каком-то подсознательном уровне я всегда искал ту маленькую искру надежды, которую у меня тогда отобрали.

А что, если Софи — это и есть та самая надежда? Неужели я действительно готов просрать озможность снова стать целым?

О чем, блять, я думаю? Конечно, я отпущу эту чертову одержимость Софи. Все причины держаться от нее подальше все еще верны. Я ей не пара, как и никому другому. Во мне сидит что-то темное, что не предназначено для радости. Если я поддамся своим чертовым желаниям, то получу только ебучее удовлетворение и разнесу ее к хуям. Я погублю ее.

Я могу ныть и жаловаться, что она меня бесит, но по факту, мир держится на таких, как она. А я просто гребаный ублюдок, который только и ищет, как бы затушить ее свет ради своих грязных прихотей.

Провожу рукой по лицу и смотрю на часы. Уже пять утра — время, когда Софи заканчивает свою смену. Отлично. Хотя я и не рядом с ней, все равно хочется сбежать. Бежать куда-то далеко, чтобы мои грязные, пропитанные похотью мысли наконец-то заткнулись на хрен.

Из динамика доносятся приглушенные слова, скрытые под кожаным жилетом. И я уже собираюсь достать телефон, когда вижу, как на парковку заезжает черный Audi. Фары бьют прямо в меня, и тачка целенаправленно катит в мою сторону.

Не задумываясь, я тянусь к пояснице и поднимаю футболку. Ладонь скользит по горячей коже, пока пальцы не касаются холодного металла. Тяжесть моего Глока — это то самое чувство комфорта, которого мне не хватало, и я сжимаю рукоятку.

Машина все ближе, пока не останавливается прямо передо мной. Фары почти слепят, когда я пытаюсь разглядеть, кто за рулем. Когда двигатель глушат и свет гаснет, рука почти сама тянется достать ствол.

О чем это вообще говорит, что мне сильнее хочется выстрелить, уже зная, кто в машине, чем когда это была загадка?

Ромео улыбается так, словно он действительно рад меня видеть. Жаль, что я не могу ответить тем же.

— Я так и думал, что найду тебя здесь, — говорит он, выходя из шикарной машины и закрывая за собой дверь. На улице темно, светят только уличные фонари, но я все равно вижу каждую его черту так ясно, как будто сейчас белый день.

Сегодня на нем почти то же самое, что и на встрече на прошлой неделе: черная рубашка с закатанными до локтей рукавами, отглаженные брюки со стрелками и блестящие оксфорды. На шее все тот же кулон, а на запястье — сверкающий Rolex. На тыльных сторонах его рук все так же притягивают взгляд две татуировки черных воронов, как и в тот момент, когда он впервые вошел в клуб. Раньше я их не замечал.

У моего брата всегда были татуировки, также как и у меня. Мы были одержимы ими, даже когда я еще был рядом. Помню тот день, когда мы за втихаря от Papà сделали свою первую, из многих других. Нам едва исполнилось пятнадцать. Кто-то мог бы сказать, что мы были слишком мелкими, чтобы принимать решения, которые останутся с нами на всю жизнь. Но к тому времени мы оба давно потеряли ту наивность, что когда-то была — мы убили столько людей, что мысль об украшении тела бессмертным искусством даже не приходила нам в голову.

Да пошли они все с их мнением о том, когда "надо" быть готовым к таким обязательствам. Обычные люди никогда не имели права диктовать, что нам делать с нашими телами. Пока они не прожили нашу жизнь, у них нет права на свое мнение.

Хотя я не вижу татуировку, скрытую под его темной рубашкой, я точно знаю, что изящные буквы все еще обезображивают его плоть над сердцем. Так же, как знаю, что те же самые слова украшают и мое. Sono con te⁷. Обещание, которое мы дали друг другу много лет назад.

Если бы кто-то из нас знал, что это обещание будет нарушено всего через каких-то пять лет.

Я хмуро смотрю на нежданного гостя, убирая руку с пистолета и поправляя рубашку. Хотя больше всего на свете хочу, чтобы он оставил меня в покое, выстрелить в него — значит привлечь лишнее внимание. Хотя, черт возьми, это точно подняло бы мне настроение в конце дня.