Лука щурится, словно оценивая угрозу, которую я представляю. Я облегчаю ему задачу, поднимаясь со своего места, чтобы наши взгляды были на одном уровне. Стул скребёт по полу с пронзительным скрипом, который эхом разносится по внезапно затихшей комнате. Я слышу приглушённое проклятие Оуэна, который вынужден наблюдать за тем, что произойдёт дальше.

— Почему тебя волнует, как я разговариваю с этой маленькой шлюхой? — спрашивает Лука, и мне приходится сдерживать рычание ярости. Я всего в одном оскорблении от того, чтобы перелезть через этот стол и разбить его череп каблуком своего ботинка. Я знаю, что должен делать вид, будто не имею ни малейшего понятия, кто такая Тейтум, но я не могу стоять в стороне и позволять этому куску дерьма так с ней разговаривать.

Я пожимаю плечами, принимая расслабленную позу, зная, что мне потребуется меньше секунды, чтобы достать пистолет и всадить пулю между его глаз, если потребуется.

— Я просто считаю, что не стоит так разговаривать с женщинами, можешь назвать меня старомодным, — говорю я спокойным голосом, что полностью противоположно бушующей в моей груди ярости.

Ухмыляясь мне, Лука доказывает, что в его толстом черепе не осталось ни единой мозговой клетки.

—Как насчет того, чтобы ты, блядь, сел на своё место, как послушный мальчик, пока я разберусь с этой невежественной сукой, которая принадлежит нам, а не тебе?

Всё будто замедляется, когда его ложь льётся из его рта, и меня охватывает всепоглощающее спокойствие. Тейтум не принадлежит никому, кроме меня. И хотя этот покойник не имеет ни малейшего представления о том, кто мы на самом деле, он вот-вот узнает.

Как только он отвлекается от меня и тянется к Тейт, я действую. Быстрее, чем кто-либо мог ожидать, я хватаюсь за пистолет, уже готовый к выстрелу 9мм, поднимаю его и навожу прямо между глаз Пола. И без малейших колебаний спускаю курок.

Выстрел оглушает комнату в тот же момент, когда кровь Луки брызжет на стену позади него. Прежде чем его тело успевает рухнуть на землю, вокруг начинается хаос. С обеих сторон стола стулья отбрасываются назад, когда все внезапно встают, сжимая оружие в руках.

Крики с обеих сторон перекрываются, пока я навожу свой пистолет на Пелоси. Надо отдать ему должное — он не прячется под столом, как я ожидал. Я рискую бросить взгляд на Тейтум, которая снова доказывает свою смекалку. Она отходит от стола и направляет своё оружие прямо на меня. Я знаю, что она не выстрелит, но ей нужно сделать вид, что она готова это сделать.

Я не могу не восхищаться ею в этот момент. Её поза напряжена, прицел точен. Ни одна дрожь не сотрясает ее тело, когда она, прищурившись, смотрит на меня. Её грудь тяжело вздымается с каждым вдохом, неоспоримая реакция на адреналин, заливающий её вены. Она стоит в этом слишком коротком платье, с поднятыми плечами, готовая стрелять, вся в крови мёртвого человека. Этот образ навсегда запечатывается в глубинах моей памяти.

Мой член так чертовски твёрд, что им можно забивать гвозди. Тупой член. Ему всё равно, что никто из нас может не выйти отсюда живым этой ночью. Всё, о чём он думает, — это о кровавой воительнице, стоящей перед ним.

— Это так ты проводишь свои деловые встречи, Макгрегор? — кричит Пелоси, направляя пистолет на Оуэна. Его лоб находится в зоне моего прицела, и если он хотя бы дёрнет пальцем на спусковом крючке, я готов прикончить его, к чёрту последствия.

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, паренёк, — Оуэн говорит с явным акцентом, обращаясь к разъярённому итальянцу. — Ты обычно начинаешь встречи с обвинений? — спрашивает он, не опуская пистолет.

— Я не это имел в виду, — поспешно отвечает Пелоси, наконец осознавая, в какой опасности он оказался. Он в меньшинстве и вооружён хуже.

— Правда? — Оуэн усмехается, и этот звук зловещий. — Потому что кажется, что ты указываешь пальцем, пытаясь выяснить, кто грязный, когда на самом деле это твой собственный дом — чертовски грязный. — Его глубокий голос не оставляет места для возражений.

Глаза Пелоси лихорадочно бегают по комнате, оценивая нас всех, словно он пытается просчитать лучший способ выбраться отсюда живым. Если он сейчас опустит пистолет и прикажет своим прихвостням сделать то же самое, возможно, он действительно сможет выжить. Но ему явно нужно немного подбодрить.

— Тебя стало на одного человека меньше, Пелоси, — говорю я тоном, который звучит легче, чем я себя чувствую. Внутри я ощущаю, как зверь снова трясёт свою клетку, требуя свободы. В голове всё громче и громче звучит одно слово: убить, убить, убить. — Давай займёмся простой арифметикой, — продолжаю я, в то время как он смотрит на меня с ненавистью, сверкающей в его маленьких глазах. — Нас шестеро. У тебя на одного телохранителя меньше. Сколько человек остаётся, чтобы защитить Антонио? — Я делаю паузу, давая ему момент, чтобы посчитать, прежде чем склоняю голову набок, с безумной улыбкой на губах. — Хочешь поиграть в игру, чтобы узнать, кто следующий? — спрашиваю, как будто говорю с учеником второго класса.

Я направляю пистолет на Тейтум и слышу, как её дыхание на мгновение замирает. Она смотрит на меня, её зрачки расширены, превращаясь в большие чёрные диски.

— “Эники”, — рычу я, затем перевожу прицел на второго головореза. — “Беники”, — говорю я, направляя пистолет на последнего телохранителя, который выглядит так, будто вот-вот обмочится. — “Ели”, — наконец я возвращаюсь к Пелоси. Я сосредоточиваюсь на маленькой складке между его бровями, как на мишени для следующей пули. — “Вареники”, — рявкаю последнее слово с такой силой, что оно разносится по комнате. Я хочу, чтобы он почувствовал, что его жизнь в моих руках.

И, как умный человек, он отступает и расслабляет свою стойку. Он опускает пистолет и жестом приказывает своим людям сделать то же самое. Все мои братья медленно опускают оружие, а я не спешу. Антонио смотрит на меня с тёмной интенсивностью в глазах, предназначенной только для меня. Обещание, что это еще не конец.

Хорошо. Есть только один способ, которым я хочу, чтобы это закончилось, — это когда я буду забрасывать землю на его холодное, безжизненное тело.

— Всем нужно успокоиться, — громко говорит Оуэн, и я наконец опускаю свой пистолет. Убираю его обратно в кобуру, когда все начинают снова садиться на свои места. — Мы все согласны, что страсти накалены, и ясно, что нам не нравятся ложные обвинения, — рычит он, возвращая внимание Пелоси на себя.

Тот, кажется, хочет возразить, но воздерживается.

— Конечно, мои извинения. Очевидно, мне нужно немного почистить дом, — говорит он, затем снова бросает взгляд на меня. Его тёмная усмешка угрожает пробежать холодком по моей спине. — Спасибо, мистер Сантос, за то, что избавили меня от мусора. — Я чувствую фальшь в его словах, но всё равно киваю.

— Антонио, — спокойный голос Тейтум прорывается сквозь напряжение, и все взгляды обращаются к ней. Она держит взгляд, сосредоточенный только на нём. — Я бы... ну... — Она изображает застенчивую женщину, улыбаясь ему, и мне приходится прилагать все усилия, чтобы не достать снова пистолет. — Ты не против, если я немного приведу себя в порядок? — спрашивает она.

Пелоси отмахивается от неё, проводя рукой по волосам. Он раздражён, и я не могу не гордиться тем, что именно я вызвал его беспокойство.

Тейтум поднимает край своего платья и быстро возвращает пистолет на место. Вид оружия, плотно прилегающего к её загорелому бедру, у меня чуть не подкашиваются колени. После того как она поправляет короткую ткань, она поворачивается и направляется к двери. Её каблуки стучат по деревянному полу, пока её бёдра соблазнительно покачиваются. Я наблюдаю, как она берется за ручку, поворачивает ее и, быстро оглянувшись на меня, выходит за дверь. Моё тело загорается огнём, когда я замечаю жар в её глазах. Такой взгляд, от которого меня охватывает желание найти ее и трахнуть в открытую.

— Сантос, — резко окликает меня Оуэн, возвращая моё внимание. Это слово не только служит моим именем, но и является предупреждением. Он зол, и, без сомнения, меня ждёт выволочка позже этим вечером.

Я удерживаю зрительный контакт с Оуэном, пока он сверлит меня взглядом.

— Думаю, тебе нужно остыть. Поговорим об этом, когда я вернусь в клуб. Ты можешь идти, — сквозь сжатые зубы произносит он, а затем переключает своё внимание на что-то другое.

Я должен беспокоиться о миссии. Должен бояться той словесной взбучки, которую получу позже этим вечером. Нас обучили сохранять хладнокровие в любой ситуации. И то, что я открыто проигнорировал всё своё обучение из-за того, что мне не понравилось, как обращаются с моей женщиной, — это наказуемое нарушение. Сегодня я подверг риску не только свою жизнь, но и весь наш клуб МС.

Это те вещи, о которых я должен думать. Но, отталкиваясь от стола и выходя из этой комнаты, я сосредоточен только на одном. Найти мою кровавую богиню.