24

24

Лорен все еще периодически шмыгает носом, когда смотрит на меня, но, по крайней мере, час спустя, когда мы едим пиццу и смотрим фильм, она перестает рыдать, намазывает краску на мои волосы и красит брови.

Очевидно, она никогда за всю свою жизнь не видела ничего более жалкого, чем моя попытка покрасить волосы, и мне пожизненно запрещено пользоваться всеми полупостоянными косметическими средствами.

— Я обещаю, что смогу заплатить тебе на следующей неделе, — снова предлагаю я, но в ответ получаю только пожатие плечами.

— Не переживай, милая. Я крашу всех друзей Ари. Для меня это как очищающее средство. Особенно когда я могу замазать такой беспорядок, как ты. Кстати говоря! Пришло время посмотреть, что из этого получилось.

Она не хотела осветлять сине-серый беспорядок, чтобы не повредить мои волосы - двойное нанесение средств в один день и так достаточно вредно, - поэтому вместо этого она предложила различные цвета, которые хорошо сочетались бы с тонами, уже нанесенными на мои волосы. Мой выбор немного смелый, и я стараюсь не жалеть об этом.

Она моет, подготавливает и сушит, не давая мне даже взглянуть. Ари взволнованно взвизгивает три раза, но я морщусь к тому времени, как она подносит ко мне ручное зеркальце.

— Ну? — Лорен спрашивает после долгой паузы, вероятно, потому что я никак не отреагировала, слишком потрясенная, чтобы что-то сказать.

Я выгляжу…У меня нет слов, чтобы описать, как я выгляжу. По крайней мере, таких, которые я бы использовала для описания себя до сих пор.

Я выгляжу так, будто хожу на вечеринки. Я выгляжу так, будто у меня есть друзья, любовники, может быть, татуировка или, по крайней мере, пирсинг. На самом деле, он у меня должен быть. Лорен действительно дает лучшие советы - вместе с лучшим цветом волос.

Я выгляжу на свой возраст. Молодая, озорная и, главное, свободная.

Мои волнистые волосы - что-то среднее между аквамариновыми и пудрово-голубыми, яркие, но с серебристыми оттенками. В этой простой футболке я уже давно не похожа на маленькую девочку, похожую на куклу, какой меня всегда хотела видеть моя мама. Господи, мне следовало позвонить своему брату, прежде чем делать это; теперь он едва узнает меня.

— Мне это нравится, — наполовину смеюсь, наполовину плачу я. — Я буду делать только так.

— Ну-ну, не разбивай мне сердце снова. Ты бы тоже потрясающе смотрелась в фиолетовом, — отвечает Лорен. — Теперь, учитывая объем, который есть у тебя, и волны, я рекомендую немного приподнять их, чтобы они не мешали.

Она показывает мне разные изгибы и узлы, терпеливо демонстрируя, как делать их на себе. Мое любимый вид - две пряди сверху, хотя это напоминает мне о Сейлор Мун.

Остаток вечера мы проводим у Стюартов, и, честно говоря, я бы никогда не ушла, если бы могла. Но мне нужно сделать один неприятный телефонный звонок, пока не стало слишком поздно по нью-йоркскому времени.

Я знаю, что мой брат - полуночник, но я не хочу звонить после полуночи.

После того, как мы возвращаемся в общежитие, Ари запрыгивает в душ, а я начинаю видеозвонок Калебу.

Учитывая разницу в возрасте, мы на самом деле не жили вместе. Когда он уехал в школу-интернат, ему было двенадцать, а я еще не ходила. Когда мне было восемь, у него произошел небольшой инцидент с подражательницей старлетки, которая работала в одном из телешоу производства «Cole Industries», и хотя выяснилось, что она не была беременна, а просто пыталась заманить в ловушку богатого наследника, его и без того натянутые отношения с нашими родителями резко ухудшились. В отличие от меня, он не был заинтересован в сохранении мира: он уехал в Англию на стипендию, и папа официально отрекся от него, полагая, что это заставит его вернуться.

За исключением того, что он умер, а Калеб так и не удосужился оспорить завещание, теперь считая меня единственной наследницей. У него все было хорошо в Англии, он учился в колледже на бармена, затем работал менеджером в ночных клубах. Наш дедушка никогда не чувствовал себя правым из-за своего разрыва с семьей, поэтому он сделал ему предложение: если Калеб сможет написать достойное предложение, он вложит в него часть своих дивидендов. Калеб основал свою компанию, и у него все отлично получается.

Мы с ним... Ну, он хороший брат. Он присылает мне подарки на день рождения и на Рождество. Но, честно говоря, я могу пересчитать по пальцам, сколько раз я видела его лично за свою взрослую жизнь. Просить его об одолжении, когда я являюсь бенефициаром его наследства так же, как и своего, чертовски неудобно.

Это главная причина, по которой я не привлекала его до сих пор. И, возможно, мне все еще не следовало этого делать, но с меня хватит.

Другой мой вариант - позвонить дедушке, но я знаю, что он будет спорить с мамой, а это еще одна банка с червями, которую я не готова открывать.

Хотя уже поздно, он отвечает после третьего гудка. Судя по темноте, он в клубе.

— Тиа, — говорит он с улыбкой. — Одну минуту. Мне просто нужно выбраться отсюда.

Он начинает идти, хотя я слышу голоса вокруг, зовущие его вернуться.

— Ты серьезно уходишь посреди вечеринки?

— Звонит моя сестра, — просто отвечает он, пресекая все протесты.

Я краснею, чувствуя себя виноватой, что не звоню чаще.

Он вошел в комнату, похожую на кабинет.

— Как у тебя дела, принцесса?

— Мне двадцать два. Когда ты перестанешь меня так называть?

— Никогда. — Он пожимает плечами. — Это на тебя не похоже - звонить без предупреждения. Все в порядке?

Я прикусываю губу.

— Подожди. Что случилось с твоими волосами? — Его зеленые глаза, так похожие на мои, широко распахнуты, когда он наблюдает за мной.

— Я... я думаю, поэтому я и звоню. С меня хватит мамы. Ты знаешь. Ее правила. Она... — Я не знаю, как сказать это ему вслух.

— Жестокое обращение, — заканчивает он. — То, что она делает с нами, - психологическое насилие, Тиа. Мне потребовалось несколько часов на кушетке психиатра, чтобы смириться с этим.

Я не указываю, что в моем случае это также было сопряжено с реальным физическим насилием.

—Да.

— Прости, что меня не было рядом с тобой. Я не могу с ней справиться. Она заставляет меня трястись от ярости и отвращения, и я чувствую себя ... ничтожеством. Когда я дома. Знаешь, я был так рад, когда услышал, что ты ушла. Но я действительно не знал, как связаться с тобой после всего этого времени.

Я стараюсь не делать этого, но ничего не могу с собой поделать: я плачу.

— То же самое.

— Между прочим, у тебя красивые волосы.

— Спасибо, Кэл. Она заблокировала мои карточки, и в обычной ситуации я бы позвонила и умоляла ее открыть их снова, но я в отъезде, вокруг меня друзья, у меня есть план питания, крыша над головой. Я подумала, что мне не обязательно это делать, понимаешь? Я могу ... найти работу? Но в то же время, я хотела бы спросить, не можешь ли ты одолжить мне немного наличных. Немного, и я бы вернула тебе деньги.

— Все, что угодно. И никаких разговоров о том, чтобы вернуть мне деньги. У тебя есть друг, которому я могу это отправить? Я отправлю тебе открытку по почте, но это займет некоторое время, я могу перевести немного денег кому-то из твоего окружения, кому ты доверяешь, чтобы они могли выдать тебе наличные.

— Я... — О боже, я снова собираюсь расплакаться, не так ли? Я сглатываю комок в горле. — Ты не обязан этого делать, Кэл. Я уже так много отняла у тебя. Мне просто нужно немного, чтобы продержаться, пока я ищу работу.

— Тиа, дело решенное. Я верю, что ты не обескровишь меня; ты все равно никогда не была транжирой. Используй то, что тебе нужно, и сосредоточься на школе. Не начинай работать, когда я могу с комфортом позаботиться о нас обоих. Ты можешь расплатиться со мной, когда тебе будет удобно, всеми теми миллиардами, которые получишь через несколько лет.

— Но это нечестно. Ты уже должен был получить свою долю от этих миллиардов, и...

— Я бы на это не согласился.

— Что? — Я моргаю.

Калеб пожимает плечами.

— Я знаю, что у тебя проблемы только с матерью; папа более или менее игнорировал тебя. Но он всегда был большим придурком для меня. Я не собиралась трогать его деньги. А теперь мне это и не нужно. Я в порядке. Более чем в порядке. Черт возьми, ты бы видела цифры, которые мы получили с нашим последним запуском.

— Я все равно отдам тебе половину акций, когда получу их, — говорю я. — Я всегда планировала это.

— Ты ничего подобного не сделаешь. Отдай их на благотворительность, если хочешь. Мне очень нравится тот факт, что я человек, сделавший себя сам. — Он морщится. — Ну, вроде того. Я имею в виду, что изначально я вложил сто тысяч. Но я быстро их приумножил и хочу посмотреть, что еще я смогу сделать на своих двоих.

Я лучезарно улыбаюсь ему.

— Я все равно верну тебе твое наследство, когда оно попадет в мои руки. Ты всегда можешь завещать это своим будущим детям.

Это заставляет его громко рассмеяться.

— Да, хорошо. Посмотрим, получу ли я что-нибудь из этого. Послушай, принцесса, мне пора идти, но напиши мне данные о своей подруге, ладно? И ты получишь карточку в ближайшие несколько дней. И не смей возвращать ни цента, пока не разбогатеешь настолько, чтобы купить остров средних размеров.

— Спасибо. Спасибо, спасибо, спасибо тебе, Кэл!

— Все, что угодно, принцесса. В любое время. — Он подмигивает и прерывает звонок, чтобы вернуться к своему вечеру, и тяжелый груз падает с моих плеч.

Это не решает всех моих проблем. Я не могу попросить его помочь с Андре или оплатить непомерную плату за обучение в Ротфорде. Я не совсем свободна от матери. Но это всего лишь шаг.

Теперь ее ход.