9

9

Он выглядит чертовски аппетитно в облегающем смокинге, его обычно растрепанные волосы зачесаны назад.

— Басс! — Кричит Ари с еще большим энтузиазмом, чем обычно, благодаря шампанскому. — Я не была уверена, что увижу тебя.

Хотя в ее голосе нет удивления. Это заставляет меня приподнять бровь.

— Ты здесь работаешь или что-то вроде того?

Почему-то это заставляет его рассмеяться.

— В некотором смысле, я полагаю. Моей семье принадлежит часть кинотеатра «Голд». Таня, верно? — спрашивает он мою подругу, протягивая руку через стойку.

Она краснеет, когда подносит свою ладонь к его ладони, и он прижимается губами к тыльной стороне, как будто сейчас гребаный девятнадцатый век или что-то в этом роде.

Таня, уверенная в себе, крутая, великолепная танцовщица, заводится из-за поцелуя руки. Он настолько горяч.

— Это я.

— Отличное выступление для первого концерта. Правление поступило правильно, забрав тебя у Нью-Йорка. Надеюсь, ты хорошо вписываешься в группу?

— Настолько хорошо, насколько можно было ожидать, спасибо, — дипломатично отвечает Таня, заставляя меня нахмуриться. — Басс, кажется?

— Себастьян Келлер, — представляется он, официально протягивая руку. — Я вижу, ваша бутылка почти пуста. Не хотите продолжить? Следующая за счет заведения.

Он поворачивается и наклоняется вперед, чтобы достать её из холодильника, и все наши взгляды опускаются к этой упругой, аппетитной попке.

Мы смотрим друг на друга и хихикаем, как школьницы. По крайней мере, Ари, кажется, не возражает против того, что все вожделеют ее мужчину.

— Что-нибудь забавное? — спрашивает он с бутылкой в руке. Судя по его ухмылке, он точно знает, на что мы смотрели.

— Давай, Басс. Ты проводишь два часа в день в тренажерном зале; позволь нам оценить результаты.

Он подмигивает Ари.

— В любое время.

Наши бокалы снова полны, и до меня доходит, что в зале остались только мы.

— Подожди, мы тебя задерживаем?

Он пожимает плечами.

— Заведение закрыто, но оставайтесь, сколько захотите. Это дает мне повод избегать дома.

Это... странно похоже на правду. Я также хватаюсь за любой предлог, который появляется, чтобы избежать своего дома, возвращения домой.

— Басс - это Веспер - один из Домов в Ротфорде, — объясняет Ари, в основном, Тане. — За исключением того, что теперь, когда он аспирант, все остальные обращаются к нему за наставничеством и прочим дерьмом. Ему это нравится.

— Я это чертовски ненавижу, — поправляет он, усмехаясь.

— Тогда почему ты остаешься? — спрашивает она. — А ты не можешь просто переехать в другой дом или что-то в этом роде?

Он глубоко вздыхает.

— Веспер - довольно влиятельный дом. Если бы я дал вам список выпускников, вы бы узнали их всех по именам. Технически я не могу жить в другом месте, не отказавшись от своего членства - если только у меня не будет уважительной причины. И я не хочу отказываться от этого.

— Так вот почему ты проводишь время в нашей комнате, — произношу я. Алкоголь определенно что-то сделал с моим фильтром «мозг-рот». Если бы он у меня вообще был.

— Это и другие преимущества.

Я краснею, вспоминая, о каких именно преимуществах он говорит.

Он, наверное, думает, что я ханжа, и я предполагаю, что по умолчанию отчасти так и есть. Я, конечно, никогда не оказывалась в таком положении, в каком была Ари в воскресенье.

У меня был секс только с одним человеком, в миссионерской позе, при выключенном свете. Мне это не очень понравилось, и любое повторное представление было рутиной. Я никогда не получала удовольствия от секса. Но это не значит, что мне ... не интересно, что чувствуют другие люди. Те, кому это нравится. Те, кто кричит и требует большего. Должна же быть причина, по которой им это так нравится, верно? И мне это любопытно. Любопытно, на что способен его рот, кроме как сводить меня с ума этой ухмылкой.

Боже, шампанское ударило мне прямо в голову, не так ли?

Я отвожу взгляд от Себастьяна, краснея.

Девочки болтают о приобщении Тани к балету.

— Это был просто способ выбраться из дома, — объясняет она. — В местном молодежном клубе были занятия. Но учительница сказала мне, что у меня в этом талант. Ей удалось собрать кое-какие средства, чтобы я смогла поступить в настоящую академию. Я выиграла несколько конкурсов, выступила в нескольких шоу. Потом я получила за это стипендию колледжа, а остальное уже история.

— Не позволяй ей убедить тебя, что все было так просто, — вмешиваюсь я, зная, что она недооценивает себя. — Таня работает изо дня в день. Дело не только в часах изнурительной работы, слезах и кровоточащих пальцах ног; ей также приходится питаться определенным образом, много не пить, и у нее едва хватает времени на что-либо еще.

— Поначалу это было довольно тяжело, — признается она. — Потом у меня появилась подружка, которая готовила мне коктейли на завтрак, следила за тем, чтобы у меня был лед, бинты и скотч, когда я поздно возвращалась домой, и моя жизнь стала намного проще.

Я обнаруживаю, что краснею, когда Таня легонько толкает Ари локтем.

— Тебе повезло, что у тебя есть такая соседка - моя подруга. Она прирожденный опекун. Просто убедись, что она время от времени развлекается, ладно?

— Эй, я умею веселиться, — лгу я, надув губы.

— Я никогда не говорила, что ты не можешь. Просто тебя приходится втягивать в это, ты брыкаешься и кричишь.

Я закатываю глаза.

По правде говоря, она подвела итог нашим отношениям. Таня, как правило, отсутствует от рассвета до заката, что не оставляет ей много времени на покупки необходимых вещей. Я никогда не возражала сделать это для нее. И в тех редких случаях, когда у нее есть немного свободного времени, она заботится о том, чтобы я дала волю чувствам. В течение многих лет это означало тайком вытаскивать меня из дома моей матери под каким-нибудь случайным предлогом, чтобы привести на рейв или вечеринку братства, всегда слишком далеко, чтобы мы могли узнать кого-то еще.

Я не думаю, что смогла бы сохранить рассудок, если бы осталась дома без нее - только не после трех лет почти полной свободы.

Почти является ключевым словом.

— Кстати, я бы лучше закруглилась на этом, — говорит Таня. — Завтра у меня выходной, но я не могу позволить себе похмелье.

— Я закажу тебе машину, — предлагает Себастьян, уже набирая что-то на своем телефоне. — Ты остаешься в Саути с остальными работниками корпуса?

Таня кивает. Компания арендует здание в центре города, и большинство их танцоров живут вместе. Себастьян должен знать, если он совладелец.

— Но тебе не обязательно заказывать водителя, я могу просто найти его через uber.

— Готово, — говорит он решительным тоном. — Я выпил всего полстакана, так что отвезу вас двоих обратно.

— Ну разве ты не самый милый? — воркует Ари, перегибаясь через стойку, чтобы поцеловать его в щеку.

— Мило. Это абсолютно по мне, — дразнит он.

Тьфу, кто-нибудь, проткните мне глаз чертовой вилкой, пожалуйста. Я не могу смириться с тем, что эти двое влюблены друг в друга, когда я, кажется, не могу перестать представлять, как он делает со мной очень плохие вещи.

Я должна подавить в себе страсть, которую, кажется, начинаю испытывать к Себастьяну Келлеру.

Себастьян водит сексуальную машину в сочетании с его сексуальным костюмом и чертовски сексуальной задницей, на которую я не могу удержаться, чтобы не взглянуть еще раз. Я ничего не смыслю в автомобилях, но они низкие, темно-зеленые, с убийственными изгибами и стилем, который заставляет меня думать, что это классика.

Это купе, но на пассажирском сиденье достаточно места для нас двоих - в основном потому, что Ари крошечная. Я удивлена, что она позволяет мне сесть посередине, поближе к ее парню. Достаточно близко, чтобы почувствовать запах его характерных духов - мускуса, специй и восхитительности. Я изо всех сил стараюсь не вдыхать их.

Поездка проходит в тишине, и мне бесконечно неловко, хотя Ари снова радостно болтает о Жизель, а Себастьян - воплощение беззаботности.

— Знаешь, ты могла бы сказать мне, что интересовалась балетом, — небрежно замечает он. — Тогда я подарил бы тебе билеты на все твои дни рождения за последнее десятилетие.

Я и не подозревала, что они так давно знают друг друга.

— Ну, я же не знала, что мне это понравится, не так ли? — парирует она. — Но ты всегда был моим лучшим другом, ты должен был догадаться, что я получу удовольствие от драмы.

Он фыркает, когда мы наконец въезжаем на подъездную дорожку к общежитию.

— Верно, теперь, когда ты упомянула об этом.

—Таня кажется классной, — говорит мне Ари, ожидая, пока Себастьян откроет ей дверь. — Я думала, танцоры должны быть ехидными и соревнующимися.

Она совершенно спокойно относится к его галантности, явно привыкла к ней. Почему-то это неожиданно, учитывая то, что я видела за закрытыми дверями.

— Они могут быть добрыми, — признаю я. — Трупп не так уж много, и идет постоянная борьба за лучшую. Но Таня скромна по натуре; она не пытается быть примой. К тому же только потому, что корпус может вцепиться друг другу в глотки, не означает, что она должна быть ехидной с нами.

Я краснею, потому что Себастьян тут как тут, протягивает мне руку. После признания, что у меня, возможно, что-то развивается к нему, эта близость одновременно унизительна и пьянящая. Не хочу показаться грубой, поэтому беру его за руку.

— Спасибо. И спасибо, что подвез.

— В любое время. Дай мне знать, когда в следующий раз захочешь пойти в театр; нет смысла оставлять мою ложу пылиться.

Итак, мы были в его ложе. Это все объясняет.

— О.. спасибо, — повторяю я. — Это было действительно здорово.

Себастьян пожимает плечами.

— Не стоит благодарности, Гестия.

Он поворачивается к Ари и подмигивает, прежде чем вернуться на водительское сиденье.

Я вспоминаю о том, что нужно правильно дышать, только когда его задние фары гаснут на повороте.