Вивьен Мур пугала всех. Даже меня, а я был ее сыном.

Капитан встал.

— А теперь я оставлю вас наедине. Во время пребывания у мисс Леффи есть пропуск для посетителей на дневное время, мисс Леффи будет ночевать в деревне, и из соображений безопасности я договорился, что сегодня вечером мы довезем ее туда.

— Я это сделаю, — предложил я. Я одарил Морган самой сладкой, самой широкой, самой притворной улыбкой. — Что угодно, чтобы провести больше времени с моей сестренкой.

Капитан улыбнулся, не видя, как Морган морщит нос, а потом он оставил нас наедине.

Как только дверь закрылась, я откинулся назад и осмотрел свои ногти, неровные и сухие из-за всех боевых действий и патрулирования.

— Знаешь, ты не сможешь заполучить еще один трах-фестиваль с Колчестером. Ты слышала взрывы двадцать минут назад? Это минометы. Не наши. Говорят, что на этой неделе сепаратисты собираются переместиться в долину в полном составе.

Она также морщила нос.

— Тогда просто сбросьте на них бомбу.

Я уставился на нее.

— Разве ты не видела все те чертовые фермы, коттеджи и крошечные маленькие деревеньки с их маленькими церквями? Именно там скрываются сепаратисты по большей части. Черт, половина из них живет здесь. Мы не можем сбросить на них бомбу, не убив невинных людей.

— Они не невинные, если укрывают повстанцев, — равнодушно сказала Морган. — Мы согласились помочь этим странам, страдающим от карпатской проблемы, так давай поможем им и уберемся отсюда.

— Не знал, что ты такая воинственная.

Морган отвернула от меня свои красивую голову, словно заскучала, но я заметил тонкую линию ее подбородка, и то, как напряглись на щеках ее мышцы.

— Или, возможно, ты не такая воинственная, — медленно сказал я. — Возможно, ты просто расстроена тем, что не сможешь убежать с Колчестером и иметь много маленьких Колчестеров, пока он сражается на войне?

Ее глаза сверкнули.

— Пошел ты. И для твоего сведения, я приехала сюда не на трах-фестиваль. Я приехала, потому что хотела поговорить с Максеном, на этом все. Он не ответил ни на одно электронное письмо.

Я посмеялся над этим.

— Ты реально просто прослушала все, что я говорил о минометах и повстанцах, и думаешь, что у нас много свободного времени, чтобы отвечать на электронные письма?

— У всех есть время, чтобы ответить на электронные письма, Эмбри. Если у папы есть время писать посты в блоге, тогда у солдат есть время ответа на е-мейлы.

— Как всегда, Морган, ты в любой ситуации найдешь способ осветить все в самом эгоистичном свете. А ты не думала, что, возможно, он просто не хочет с тобой общаться?

Я не знал, почему это сказал. У меня не было никаких доказательств того, что Колчестер сожалел о том, что случилось с Морган в Праге; на самом деле, в те несколько раз, когда мы проводили вместе чуть больше нескольких минут, у него, казалось, была только приятная ностальгия по их связи.

— Помнишь Прагу? — сказал он, когда мы ожидали очереди в столовой. — Помнишь, как туман стелился над рекой?

«Я помню, как туман окутывал тебя», — хотелось мне сказать, но я этого не сделал. Я просто кивнул.

— Это была хорошая поездка.

— Так и есть, — сказал он, глядя на поднос. — Много прекрасных ночей.

Или в прачечной, когда мы распаковывали накопленную за неделю грязную одежду.

— Мне нужен еще один урок танцев, лейтенант Мур. Думаешь, у кого-нибудь здесь есть компакт-диск с венским вальсом?

— Сейчас 2004 год, Колчестер. Разве кто-то еще пользуется компакт-дисками? Ты что, не слышал об iPаd?

— Или я мог бы напевать, — предложил он, и я фыркнул.

— Ты не можешь напевать это дерьмо.

А потом он попытался что-то напеть, мелодию из «Друзей» или песню Ашера «Yeah!», которая неделями играла нон-стоп в комнате для отдыха, и я начал бросать в него свои свернутые в мячи носки, чтобы заставить его остановиться. А затем он снова сказал:

— Я все еще хочу научиться танцевать.

— Звучит как отличный заголовок главы из твоих мемуаров.

Колчестер сморщил этот прекрасный лоб.

— Зачем мне писать мемуары?

— На случай, если будешь баллотироваться на пост президента. Ты не можешь быть президентом, не написав для начала книги.

Морщины стали еще глубже, Колчестер выглядел таким красивым и озадаченным из-за моей шутки и, что мои ребра чуть не треснули от этого давления. А затем, чтобы разгладить эти морщины, я сменил тему и сказал:

— Держу пари, ты скучаешь по тем ночам в Праге.

И его взгляд стал задумчивым и мягким.

— Да, — сказал он. — Есть кое-что из Праги, по которым я определенно скучаю.

Учитывая все это, я был уверен, что Колчестер наслаждался каждым моментом, проведенным с Морган, но я не хотел говорить об этом Морган. Это было мелочно с моей стороны, особенно потому, что она выглядела такой подавленной после моих слов, а затем я почувствовал возрождение вины, которая жевала меня каждую ночь, вина, которая говорила: ты эгоист, ты злой, стреляешь из пистолета в людей, и тебе все равно, выживут они или умрут. А сейчас она сказала: ты не можешь иметь Колчестера, он тебя не хочет. Неужели ты действительно откажешь ему и Морган в шансе быть счастливыми?

— Я не знаю, почему я это сказал, — быстро сказал я. — Уверен, что он хочет с тобой поговорить. Если я увижу его раньше тебя, то расскажу, что ты здесь.

— Хорошо, — Морган глубоко вздохнула и посмотрела на меня нехарактерно уязвимым взглядом. — Мне просто нужно с ним поговорить, и все. Даже недолго, если у него нет много времени. Но я просто... — она посмотрела на свои колени и накрутила пояс пальто на пальцы. — Пожалуйста, Эмбри. Я знаю, что это была всего одна неделя, но я не могу перестать думать о нем. О нас… как я хочу, чтобы были мы. И он должен знать...

Как могла жизнь стать еще хуже в разгар войны?

Она снова сводила Колчестера и Морган, вот как.

— Ладно, — сказал я, почесывая лицо. — Я об этом позабочусь.

Но оказалось, что об этом сложнее позаботиться, чем я думал. Колчестер был на патрулировании в другой долине, и я не мог связаться именно с ним по рации и сказать, что здесь моя сестра, которая хотела его трахнуть. Мне, наконец, удалось по рации сообщить ему, что у него посетитель из Праги.

— Посетитель из Праги? — даже не смотря на помехи, он казался сомневающимся.

Вздох.

— Ты же, знаешь, мужик. Старый друг из Праги. Она здесь, на базе, чтобы увидеть тебя. Она скучает по тебе.

— О, — хотя ответ был коротким, я слышал по рации, как люди Колчестера смеются над ним. — Скажи ей, что я скоро.

Но «скоро» заняло некоторое время, и через два дня чрезвычайно раздраженная Морган шагала по моей комнате, пока я собирал сумку для патруля, в который должен был отправиться через несколько дней.

— Почему он не возвращается? Что они там делают?

Я складывал одно и то же одеяло пять или шесть раз, лишь бы не пришлось смотреть на ее раскрасневшееся лицо и не думать о том, насколько сильны ее чувства.

Только это напоминало мне, насколько противоречивые чувства испытывал я из-за всего этого.

— Морган, пожалуйста. У него есть работа, которую он должен делать. У меня есть работа, которую я должен делать. Ты же, с другой стороны, только притворяешься, что работаешь. Почему бы тебе не съездить на несколько дней в Киев? Сходи в музей, посмотри на старое советское дерьмо.

Морган села на мою кровать, жуя губу, похоже, раздумывая над этой идеей. Было время, когда она изучала архитектуру, до того как грозная Вивьен надавила на нее, чтобы она перешла на политологию. Внутри этого маленького лоббиста все еще скрывалась девушка, которая тащила меня в каждый музей в каждом месте, куда бы мы ни приехали.

— В путеводителе в моем номере отеля говорится о том, что в Глейне есть средневековая церковь. Может быть, я поеду туда завтра. — Морган вздохнула, закрыв глаза. — Мне просто нужно с ним поговорить. Разве это так много, что Вселенная не дает мне этого сделать?

Я вырос в Сиэтле. Всякий раз, когда белые девушки в возрасте двадцати лет говорили о Вселенной, я знал, что разговор будет не простым.

— Отправляйся в церковь, Морган. Сделай несколько снимков для мамы и твоего отца. Держу пари к тому времени, как ты вернешься, Колчестер вернется с патрулирования, и ты сможешь с ним поговорить, и протащить его в свой номер для нескольких сессий шлепанья.

Морган взглянула на меня резким взглядом, но не ответила.

И когда я поцеловал ее на прощание, я и понятия не имел, что в следующий раз, когда ее увижу, она будет в окружении пламени истекать кровью из-за карпатской пули.