38 КАМИЛА

Обратный рейс в Лондон совсем не похож на тот, которым мы летели в Шотландию.

Во-первых, Исаак и я не разговариваем. Он сидит с правой стороны частного самолета, потягивая стакан виски с задумчивым выражением лица, а я предпочитаю держаться от него как можно дальше.

Атмосфера напряженная, пронизанная жаром битвы, которая так и не достигла своего полного потенциала. Каждые несколько секунд я думаю о еще одном ответном ударе, который могла бы нанести ему, и проклинаю собственную неспособность нанести удар, когда возможность появляется прямо передо мной.

Единственное, что не изменилось в полете, так это стюардесса, длинноногая блондинка с глазами на Исаака. Она вращается вокруг его пространства, как будто не может держаться подальше.

И на этот раз ей вовсе не нужно притворяться, что я ей интересна, потому что ясно, что Исаак не собирается ее на это звать.

Я стискиваю зубы, когда Марисса идет ко мне. Я запыхалась. Мне нужен стакан воды и одеяло, но она не слишком заботится о моем комфорте.

Вместо этого она предсказуемо поворачивается к месту Исаака и наклоняется без необходимости.

Ее наряд не изменился, но есть дополнительная пуговица, которую она не застегнула.

Я не могу не заметить, что на этот раз она тоже немного позаботилась о своей внешности. Ее волосы кажутся более объемными, а на лице определенно больше косметики.

Меня раздражает, что она сделала все возможное, но еще больше меня раздражает, что она справилась. Макияж тонкий, ее тело вызывает слюни, и я чувствую себя троллем по сравнению с ней.

— Могу я вам что-нибудь принести, сэр? — спрашивает она Исаака.

— Еще стакан виски, — говорит он, не глядя на нее. Я удовлетворена на мгновение, что он не уделяет ей времени дня.

Тогда это меняется.

Он оглядывается, и внезапно выводок исчезает. — Ты сделала что-то другое со своими волосами? — он спрашивает.

Я закатываю глаза. Меня даже не волнует, заметит ли он. Не может быть, чтобы Исаак не обращал внимания на ее волосы.

— О, знаешь, я просто провела по ним расческой, — говорит она хихикающим голосом, от которого мне хочется насмешливо подражать ей.

«Провела по ним расческой», моя задница. Вероятно, она проснулась слишком рано, чтобы накрутить бигуди. Несомненно, там также есть куча лака для волос.

— Примерно так я просыпаюсь, — добавляет она.

Это почти заставляет меня заткнуться. Наверное, поэтому я не могу остановиться.

— Ты тоже проснулась с макияжем на лице? — ласково спрашиваю я.

Марисса смотрит на меня широко распахнутыми потрясенными глазами. Ее рот на секунду приоткрывается. Я чувствую крошечное зерно вины за то, что поставила ее на место.

Он бросает на меня свирепый взгляд, но я делаю вид, что не замечаю. Я не уверена, что со мной не так. Я не унижаю других женщин. Я не такая.

Но это то, во что Исаак превращает меня.

— Я… я принесу вам виски, сэр, — бормочет она. Она врывается в зону стюардессы и закрывает за собой дверь.

— Есть причина, по которой ты ведешь себя как стерва со стюардессой? — спокойно спрашивает Исаак, глядя на меня через проход. — Или вся эта враждебность направлена на меня?

— Не льсти себе.

— Ты делаешь это для меня.

Я ненавижу, что у него есть эта сила. Он всегда заставляет меня чувствовать, что я близка к истерике, что вот-вот сойду с ума в любой момент.

Я знаю, почему он это делает. Это ставит его в положение контроля, в то время как я борюсь за свои чувства, которые почти всегда ускользают от меня.

Кого я обманую? Они всегда уходят от меня. Вот уже шесть лет Исаак Воробьев держит в руках бразды правления моим сердцем.

— Все эти заискивания тебя не беспокоят? — Я щелкаю. — Она практически спотыкается о себя, чтобы удовлетворить каждую твою мимолетную потребность.

— Нет, — холодно отвечает он. — Это тебя волнует?

— Ни в малейшей степени, — говорю я, безуспешно пытаясь имитировать его безразличный тон. — Она может подлизываться ко всему, что ей нравится, и ты можешь наслаждаться этим, сколько хочешь. Для меня это не имеет значения. Я просто удивлена, вот и все.

— Почему?

— Потому что она явно хочет трахнуть красивого миллиардера. Я не думала, что тебя волнует, что тобой манипулируют или используют.

Он фыркает. — Нет, но я верю в благотворительность.

— Что это значит?

— Это значит, что я знаю, что делаю с людьми. Женщинам, в частности. Мне плевать на все в этом мире, кроме моей Братвы. Но пятнадцать минут моего внимания могут изменить жизнь женщины. Ты должна знать это лучше, чем кто-либо.

Я не знаю, почему я беспокоюсь. С ним не выиграть. Потому что он точно знает, как меня порезать. Его слова пронзают меня, как лезвие ножа, и мои пальцы начинают дрожать.

— В одном ты прав, — тихо говорю я. — Я должна была знать лучше.

Я прикусываю язык, и все мое тело напрягается. Когда это не помогает сдержать слезы, я поворачиваюсь к нему спиной и закрываю глаза. Он не говорит ни слова, но я чувствую, как он смотрит на меня. Я притворяюсь, что сплю, но мы оба знаем, что это не так.

— Простите, мэм?

Я быстро вытираю слезы и оборачиваюсь, чтобы увидеть Мариссу, стоящую надо мной с серебряным подносом с двумя бутылками воды. Я не уверена, то ли она чрезмерно компенсирует, то ли она просто пытается подколоть меня.

В любом случае, это не уменьшает моего мрачного настроения.

— Ты можешь просто поставить его где угодно, — ворчу я. Затем я добавляю застенчивое — Спасибо.

— Конечно, — отвечает она с излишней вежливостью.

Она определенно играет так умно, я дам ей это. Она улучшает манеры, так что выглядит любезной, обиженной официанткой, а я — требовательной и грубой стервой.

Что в данный момент, я полагаю, я.

Разочарование захлестывает меня. Это не я. Ничего из этого нет. Но, несмотря на изобилие самосознания, в котором я всегда была такой высокомерной и могущественной, я все еще не могу избавиться от него достаточно долго, чтобы остановить неприятные слова, сорвавшиеся с моих губ.

Потому что каждый раз, когда я решаю сделать именно это, я бросаю взгляд в сторону и замечаю Исаака. И все, что я хочу сделать, это кричать.

— Могу я предложить вам что-нибудь еще? — спрашивает Марисса, задерживаясь.

— Нет я в порядке.

— Может быть, книгу?

Я хмурюсь, задаваясь вопросом, может быть, это трещина, которую я не получаю. — На борту есть книги? — Я спрашиваю.

— Несколько сзади, — говорит она, кивая. — Я была бы рада показать вам нашу подборку.

— Нет я в порядке.

Она кивает и направляется к кабине.

— Ты никогда не упускаешь возможность порыться в книгах, — замечает Исаак, когда она уходит.

— Сейчас не интересно читать.

— Верно, ты просто заинтересована в том, чтобы доставить неприятности бедной стюардессе.

Это высушит мои слезы довольно быстро. Я сердито смотрю на него. — Мне жаль. Я не понимала, что расстраиваю тебя, плохо обращаясь с твоей драгоценной Мариссой.

Он улыбается так спокойно, что мне хочется выплеснуть воду ему в лицо. — Не расстроен, — уточняет он. — Просто… позабавился.

Я подбрасываю ему птицу, но он только смеется. В его смехе есть крошечная капля гнева, но я могу сказать, что он на самом деле получает какое-то извращенное удовольствие от моих страданий.

— Я просто считаю, что она некомпетентна, — говорю я, сгибаясь пополам.

— Я бы не нанял ее, если бы это было правдой.

Я закатываю глаза. — Пожалуйста.

— Что?

— Просто хочу сказать, что очень удобно, что одна «компетентная» стюардесса, которую ты в итоге нанял, также оказалась нокаутом.

— Она?

— Не покровительствуй мне.

Он усмехается. — Она была компетентна, опытна и привлекательна, — признает он. — Это было легко.

— Она безмозглая.

— Она получила степень от Брауна. Собственно, как и у тебя. Классика.

Мои пальцы снова начали трястись. И на этот раз это не имеет ничего общего с Исааком. Это также не имеет ничего общего с Мариссой, которая явно красива и умна и не заслуживает того, чтобы с ней обращались так, как я обращалась с ней в течение последнего часа.

Я злюсь на себя. В ярости, на самом деле. Потому что я влюбилась не в того мужчину.

Я всегда гордилась тем, что я умная девочка, и я пошла и сделала самую глупую вещь. Даже глупее, чем спать с незнакомцем в туалете модного ресторана. Все мои глупые ошибки, кажется, вращаются вокруг Исаака.

Я не могу винить его за это. Это все на мне.

— Извини, — говорю я, задыхаясь от слов, когда встаю.

Я чувствую, как он наблюдает за мной, но продолжаю идти к задней части самолета, где есть укромный уголок.

Все, что мне сейчас нужно, это побыть одной.

Я закрываю за собой сетчатую дверь и пытаюсь дышать сквозь охватившую меня панику. Я должна думать о Джо. Это успокаивает меня.

Я только начинаю восстанавливать контроль над своим сердцем и дыханием, когда без предупреждения открывается сетчатая дверь, и Исаак входит внутрь. Я яростно набрасываюсь на него, вытирая слезы, хотя знаю, что он их уже видел.

— Я хочу побыть одна, — настаиваю я.

— ы расстроена.

— Пожалуйста, — шепчу я, умоляя, наверное, впервые с тех пор, как я его знаю. — Пожалуйста… просто дай мне немного места.

— Тебе не нужно пространство.

— А ты знаешь, что мне нужно, да? — Я требую.

— Да, — уверенно отвечает он. — Ты должна сказать все, что ты мне не говоришь.

— Мне нечего тебе сказать.

— Не дури меня, kiska . Я знаю, что ты…

— Не надо! Прекрати говорить это. Ты меня не знаешь. Ты ничего обо мне не знаешь.

— Почему ты так злишься на Мариссу?

Он загнал меня в ловушку, буквально и метафорически, и это еще больше меня злит. Я пытаюсь вытолкнуть его из своего пространства, но, конечно, это только дает ему разрешение схватить меня.

Его руки сильны, когда они сжимают мои запястья. Прежде чем я успеваю сопротивляться, я обнаруживаю, что он толкает меня на уступ. Я на уровне глаз с его промежностью, так что я могу видеть очертания его эрекции прямо под ним.

— Давай, Камила, — настаивает Исаак. — Все мне расскажи.