Я положила руки ему на бедра, намереваясь оттолкнуть его. Но что-то происходит в тот момент, когда я прикасаюсь к нему: я не хочу отпускать.

Мой взгляд перемещается с его глаз на его промежность, а затем обратно. Мое сердце колотится, моя киска пульсирует, и мои соски настолько тверды, насколько я знаю, его член прямо сейчас.

— Ты ревнуешь, да? — размышляет он. — Ты не выносишь мысли о том, что я мог трахнуть ее в прошлом. Или, что еще хуже, что я могу трахнуть ее в будущем.

— Ты свободен трахаться с кем хочешь, — огрызаюсь я на него, хотя это далеко не так, и угасающая ярость в моем голосе доказывает это.

Исаак качает головой. — О, я так не думаю. Я знаю, чего ты хочешь, Камила. Это в твоих глазах. Теперь ты вне игры, так что можешь брать то, что хочешь.

Я должна хотеть доказать, что он ошибается. Я должна бороться, чтобы доказать, что он не прав.

Но почему-то я делаю ровно наоборот.

Я уступаю. Ему и моим низменным желаниям. Я позволяю своему влечению занять переднее место, и прежде чем я это осознаю, я разрываю его ремень и снимаю его. В тот момент, когда я могу, я расстегиваю молнию и стягиваю его штаны. Его член вырывается, и я не теряю ни минуты, прежде чем раздвигаю губы и беру его в рот.

Исаак хватается за верхние перила самолета. Он дает мне контроль только на минуту.

Может даже две. Затем срабатывают его инстинкты, и он хватает поводья. Он берет контроль над моей головой и прижимает меня к месту, когда начинает трахать меня в рот.

Жар его члена, скользящего в мое горло и выходящего из него, делает меня такой влажной, что я тянусь между ног и начинаю ласкать себя пальцами.

Он издает тихий стон, наблюдая за мной, его глаза впиваются в мое лицо, впитывая каждый маленький рывок и жест. Он сопротивляется желанию кончить.

Но я хочу, чтобы он кончил. Я отчаянно хочу попробовать его.

— Видишь, Ками? — он говорит мне. — Это то, чего ты действительно хочешь. Ты хочешь меня. Ты слишком чертовски горда, чтобы признать это.

Я нахожу странным, что он сказал мне это именно в этот момент из всех моментов, когда его член упирается мне в горло. Разве не очевидно, что я ничем не горжусь?

Мне удалось отдать все, что, как я думала, сделало меня тем, кто я есть. Я пожертвовала всем — и ради чего? Жестокий сукин сын, который может просто использовать меня как инструмент в своем заговоре мести.

Он внезапно вырывается и рывком поднимает меня на ноги. Он крепко сжимает мою задницу и поднимает меня вверх, заставляя мои ноги обнять его за талию.

Я задыхаюсь, когда он отодвигает мои трусики в сторону, засовывает в меня свой член и трахает меня. Я пытаюсь уцепиться за что-нибудь твердое, но единственная твердая вещь поблизости — это он.

Я кончаю так быстро и без предупреждения. И когда я это делаю, я чувствую, что мое тело отказывается от меня понемногу. Я дрожу, дрожу и корчусь, но он не прекращает трахать меня, пока не кончит.

Когда он кончил в меня, он бесцеремонно усадил меня на подоконник и снова застегнул молнию.

Все закончилось, как только началось, и ясно, что он не хочет оставаться здесь.

Я согласна.

Что бы у нас ни было, совершенно очевидно, что оно становится ядовитым. Я не уверена, все ли секреты между нами отравляют колодец или он был отравлен с самого начала.

Все, что я знаю, это то, что я не могу позволить себе дуться в его доме, ожидая, когда он примет решение относительно моей жизни. Мне нужно найти выход отсюда, прежде чем я причиню еще больше вреда своему сердцу.

Исааку требуется всего несколько секунд, чтобы снова прийти в себя. Выходя из ниши, он даже не взглянул на меня. Я знаю, что это осознанный выбор. Он посылает сообщение: я незаменим. Просто еще один трах.

Я не уверена, как выгляжу сейчас, и не уверена, что хочу это выяснить.

Моя одежда растрепана, кожа кажется сухой и желтоватой, а волосы спутавшимися пучками свисают вокруг лица.

Мне понадобится много времени, чтобы снова стать человеком. Что я считаю уместным.

Я была ранена. Я сломалась. И я не могла так легко уйти от этого. Я буду носить эти шрамы как почетный знак.

Потому что это доказательство того, что я совершала ошибки.

Но я выжила. Я терпела. Теперь я полна решимости жить, чтобы рассказать эту историю.

Исаак Воробьев не одолеет меня.