15 ИСААК

Я специально выбрал самое облегающее платье, которое смог найти. Потому что, несмотря на то, во что, кажется, верит Ками, я знаю ее.

Она наслаждается борьбой. Вот почему она размахивала этой коварной улыбкой, когда спускалась по лестнице в поместье в уличной одежде.

И именно поэтому она была так разочарована, когда я подыгрывал ей. Она ожидала искры — и хотя я знал, что произойдет дальше, я все еще чувствовал эту вспышку гнева из-за ее неповиновения.

Но этот трюк в моем рукаве позволил легко притвориться, что я безразличен.

Теперь пожинаю плоды.

Вид в первом ряду на ее подтянутое маленькое тело. Я смотрю открыто, потому что мне плевать, если она увидит меня, если это ее беспокоит. Она слишком чертовски вкусная, чтобы отвести от нее взгляд.

Эти дерзкие маленькие соски. Крошечный клочок светлых волос между ее бедер.

Даже крошечные посеребренные растяжки по бокам ее бедер вызывают у меня слюнки.

Как только она надевает платье, я вылезаю из кабриолета со вторым пакетом и подхожу к ней. Открыв дверь, я опускаюсь на одно колено.

Она подозрительно смотрит на меня. — Что ты… — Затем я вытаскиваю пару серебряных туфель на каблуках, которые приятно контрастируют с ее блестящим маленьким платьем-комбинацией.

— Сними этих чертовых чудовищ, — приказываю я, кивая на розовые тапочки, которые она носила из дома.

Удивительно, но она не спорит. Она бросает их в колесную нишу, затем предлагает мне свою босую правую ногу.

Я вытаскиваю каблук из коробки и надеваю на нее. Мои руки задерживаются на ее лодыжках, пока я устанавливаю застежку на место.

В какой-то момент я уверен, что она дрожит от моего прикосновения. Но когда я смотрю на нее, она делает вид, будто занята стаей ворон над головой.

Я тоже не тороплюсь со вторым. Мне нравится, как сильно она борется, чтобы не раскрыть свою руку. Не показывать мне то, что, как я знаю, бушует внутри нее.

Когда обе туфли застегнуты, я встаю. Мой член стал железным, но я пока игнорирую его.

— Вот, — говорю я, протягивая ей руку.

Она воротит нос от этого. — Спасибо, я могу самостоятельно выйти из машины. Делала это годами.

Она хватается за боковые стороны двери, чтобы подняться. Она немного шатается, привыкая к каблукам. Я пользуюсь случаем, чтобы оценить платье на ее теле.

Он идеально подходит маленькой kiska.

Спинка полностью открыта, и только две крошечные лямки удерживают ее на изящных плечах. Он тоже короткий, из-за чего ее ноги кажутся длинной в милю.

— Ты выглядишь прекрасно.

— Замолчи.

Ухмыляясь, я поворачиваюсь и веду ее к ресторану.

Метрдотель встречает нас у входа и ведет прямо к специальному столику, который я для нас забронировал. Это частный внутренний дворик под открытым небом, который находится прямо на берегу Темзы.

Ками определенно ошеломленна. Не только из-за роскоши ресторана, который не зря входит в число пятидесяти лучших в мире, но и из-за природной красоты реки, протекающей у наших ног.

Разумеется, ни о том, ни о другом она не говорит ни слова.

Она молча дуется напротив меня, пока метрдотель декламирует специально составленное шеф-поваром меню на вечер.

Она молча дуется, пока вино приносят, преподносят и наливают.

Она молча дуется, когда свежий хлеб ставится на середину стола и официанты отступают.

Только когда мы снова остаемся одни, она, наконец, поднимает глаза, чтобы встретиться с моими, и хмурится. — Что ты делаешь? — требует она.

Я делаю глоток вина. Шато Лафит Ротшильд. Гребаное совершенство в стакане. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду все это, — говорит она, указывая на могучую реку и декадентский ресторан. — К чему вся эта суета и возня? Я всего лишь твоя пленница.

— Я бы так не сказал.

— Что бы ты тогда сказал?

— Ты моя жена.

Ее челюсть сжимается. — Тебе нравится меня провоцировать?

— Не могу сказать, что мне это не нравится.

Она скрещивает руки на груди. Это имеет не неприятный эффект, подталкивая ее грудь выше.

— Ты не против?! — восклицает она.

— Что?

— Думаешь, я не вижу, как ты пялишься?

— Может быть, в следующий раз ты просто примешь мои подарки, как только я их предложу.

— В твоих чертовых снах, — смеется она.

Я смеюсь. — Делай, что хочешь. Следующее платье, в которое я тебя надену, будет еще более рискованным.

Она закатывает глаза. — Ты не можешь пойти более рискованно, чем это. Я практически голая.

Я просто улыбаюсь. Ее глазные яблоки совершают еще одну поездку вверх.

Ворча, она выхватывает булку хлеба из корзины посреди стола и отрывает ломоть зубами, как викинг. Даже то, как она ест, сексуально, как грех. Она ест так, как ей нравится есть, как она наслаждается едой, удовольствиями, жизнью. Это гораздо лучше, чем видеть, как женщина грызет края своей тарелки, как будто еда — это какой-то смертный грех.

— Тебе сегодня звонили, — говорю я.

Она жует еще один кусок хлеба с открытым ртом, как будто она полна решимости быть настолько непохожей на леди, насколько это возможно. Проблема в том, что на меня это оказывает противоположный эффект. Мне было тяжело с того момента, как она спустилась по лестнице.

— Звонили. Ьы подслушивал?

— Я предоставил тебе полную конфиденциальность.

— Хм. Я рассказала ей о тебе, — отрывисто говорит она.

— Правда?

— Это заставляет тебя нервничать?

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что подобное дерьмо меня не пугает. Я могу с этим справиться.

— Довольно дерзко.

— Я просто говорю из опыта, — говорю я ей. — Эти шрамы не только для галочки.

Ее глаза мгновенно смягчаются. — Я до сих пор не могу поверить, что он сделал это с тобой.

Блять. Поднимать мои шрамы было ошибкой. Я не хочу, чтобы разговор вращался вокруг меня. Эта ночь о ней.

— Не у всех есть счастливые, нормальные, функциональные семьи, как у тебя, — говорю я, как можно мягче меняя маршрут.

— Пожалуйста, ты думаешь, что моя семья нормальная? — Она поправляет это в своей голове и слегка пожимает плечами. — Хорошо, моя семья сравнительно более нормальная, чем твоя.

Я опускаю голову в знак признания. — Это низкая планка, которую нужно преодолеть.

— Но он далек от того, чтобы быть счастливым или функциональным.

— Значит, ты звонила сестре, но не родителям.

— Ты следил?

— Всегда.

Она вздыхает. — Что ты делаешь, собирая информацию обо мне для своего следующего злодейского плана?

— Может быть, мне просто интересно.

— Во мне? — недоверчиво спрашивает она, как будто сама мысль надуманная.

Это застало меня врасплох — я не ожидал, что у нее будет такая неуверенность.

— Неужели в это так трудно поверить?

Она хмурится. — Наверняка в твоей жизни есть более интересные люди.

— Ты недооцениваешь себя.

Она напрягается, краснеет и переводит взгляд на Темзу. Официанты выбирают этот момент, чтобы появиться с первым блюдом. Это биск из морепродуктов с жирным хвостом лобстера в центре внимания.

Одного запаха достаточно, чтобы свести мужчину с ума от нужды. Но мне сейчас это ничего не дает.

Потому что в данный момент меня интересует только она.

— Спасибо, дорогой, — вежливо говорит Ками официанту. Она дарит ему улыбку, на которую он отвечает с ненужным энтузиазмом.

Мой кулак сжимается под столом. Если бы не эта его чертова ухмылка, я бы даже не обратил внимания на маленького ублюдка. Но как бы то ни было, я обращаю внимание на его светло-каштановые волосы и темно-карие глаза.

— Оставь нас, — рявкаю я, когда он задерживается дольше, чем нужно. — Сейчас.

Он кивает и убегает. Ками смотрит, как он уходит. Затем ее взгляд сразу же останавливается на мне. — Не надо быть таким чертовски грубым.

— Я был груб? — спрашиваю я, изображая невинность. — Я не заметил.

— Хмф. — Она без приглашения берет ложку и черпает ее в рот.

Наблюдение за тем, как она ест, по-прежнему остается странным чувственным опытом. То, как двигается ее рот, как ее язык омывает губы сразу после глотания… Мой член напрягается еще больше. В этот момент это чертовски болезненно.

— Ты не голоден? — спрашивает она, разрушая маленькую фантазию, которая начинает обретать форму в моей голове.

— Я мог бы поесть, — холодно отвечаю я. Но я не разглашаю подробностей о том, что именно я хотел бы съесть прямо сейчас.

Сосредоточься, Исаак, советую я себе. У меня есть мотив на вечер. Я не могу позволить маленькой kiske сбить меня с пути.

— Так что ты сказаал своей сестре? — Я спрашиваю.

— Что человек, который шесть лет назад привлек меня к Программе защиты свидетелей, вернулся в мою жизнь и решил разрушить все остальное.

Я смеюсь. — Держу пари, ей было приятно это слышать.

— Тебя ничего не смущает? — спрашивает она, бросая ложку в миску с супом.

— Нет, — отвечаю я. — Уже нет.

— Знаешь, — замечает она, — я действительно в это верю. — Голос у нее мягкий, загадочный. Она пытается меня понять.

Удачи с этим.

— Я не говорила ей, что ты заставил меня выйти замуж, — прибавляет она вдруг.

Я поднимаю брови. — Почему нет?

— Честно? Потому что я не думаю, что это достаточно важно, чтобы упоминать об этом, учитывая, что мы не собираемся быть женаты намного дольше.

— О, это верно?

— Не делай этого, — огрызается она, наклоняясь. — Ты обещал мне.

Я делаю еще глоток вина. — Что именно я обещал?

— То, что ты дашь мне свободу, если я пойду на компромисс с тобой, — говорит она. — Я полагаю, это означало, что ты аннулируешь этот фарс брака и вернёшь мне мою жизнь.

— Вернуть тебе жизнь? — резко говорю я. — Какой бы была жизнь, если бы ты думала, что женитьба на моем чертовом кузене — это решение твоих проблем?

Слова произвели большее впечатление, чем я ожидал. Она отшатывается, как будто я толкнул ее к стулу. Ее глаза расширяются, и ее тело, кажется, дрожит на мгновение. Ей требуется еще несколько секунд, чтобы восстановить контроль над своим выражением лица.

— Ты ничего не знаешь о моей жизни, — шипит она. — Или о том, почему я согласилась выйти за Максима.

Мы именно там, где я хочу быть. Это дорога, по которой я хотел пройти с ней.