Он снимает презерватив и выбрасывает его в мусорное ведро. Я прислоняюсь к стойке, мои ноги дрожат, как желе, и мне интересно, что теперь будет. Это незнакомая территория для меня. Но затем он хватает меня за руку и тянет за собой, направляясь к двери.

– Куда мы идем? – шепчу я.

– Спать, котенок, – говорит он, подмигивая. – Я с тобой еще далеко не закончил.

Несмотря на то, что мы только что сделали внизу, я нервничаю и чувствую себя немного неловко, стоя в спальне Данте, рядом с его кроватью королевских размеров с белоснежными хлопковыми простынями.

Он крадется ко мне, и от этого по моему позвоночнику пробегает дрожь. Я здесь настолько не в своей тарелке, что могу просто утонуть. Он проводит кончиками пальцев по моей щеке:

 – Почему ты так нервничаешь, Кэт? – спрашивает он глубоким, командным тоном, от которого мурашки бегут по всему моему телу.

– Это не...… Обычно я не занимаюсь подобными вещами, – говорю я, мой голос чуть громче шепота.

– Занималась сексом? – спрашивает он с проблеском веселья.

– С незнакомцами, которые мне даже не нравятся, да, – огрызаюсь я. Если он пытается запугать меня, то может идти к черту.

– Вот мой дерзкий маленький котенок, - он скользит руками по моим бедрам и моей заднице, притягивая меня ближе к себе, так что я могу чувствовать, как его твердый член прижимается к моему животу. – Но тебе не из–за чего нервничать. Ты уже знаешь, как возбуждаешь меня, и как сильно я хочу тебя трахнуть.

Он тянется к краю моей футболки и начинает стаскивать ее с меня, и я поднимаю руки, чтобы помочь ему. И теперь я стою перед ним полностью обнаженная. Его руки скользят по моей спине, касаясь каждого дюйма кожи, включая отвратительный шрам чуть выше моей задницы. Я вздрагиваю, когда его пальцы касаются его, и он больше не прикасается к нему.

– Ты прекрасна, Кэт, – бормочет он, покрывая нежными поцелуями мою шею. – Я хочу видеть каждую частичку тебя. Я хочу попробовать тебя на вкус.

Он толкает меня спиной к кровати, пока я не оказываюсь лежащей на ней. Его сильные руки скользят вверх по моим бедрам, когда он широко раздвигает их, пока я полностью не обнажаюсь перед ним. Взгляд его глаз заставляет мои бедра дрожать, и прежде чем я успеваю остановить его, его голова оказывается между моих бедер, а рот – на моем клиторе.

– Ты не обязан этого делать, – шепчу я, дергая его за волосы.

Он смотрит на меня с выражением недоумения на лице.

– Я готова, это все, что я имела в виду, – говорю я, сглатывая. Боже, я такая идиотка.

– Да, я вижу это, но я не собираюсь есть твою киску, чтобы ты была готова, котенок.

– Тогда почему?

Его брови хмурятся:

 – Разве парень когда–нибудь не ел твою киску просто ради гребаного удовольствия?

– Ну, да, я полагаю, - и мне это понравилось.

– Я имел в виду его собственную, Кэт. Хотя твоя, очевидно, важна, но, черт возьми.

– Прости, - я чувствую, что продолжаю разрушать эти моменты. Может быть, мне просто вернуться в свою комнату?

Он приподнимается на локтях:

 – Мое лицо в нескольких дюймах от твоей киски. Ты пахнешь чертовски аппетитно, и, клянусь, если я не съем тебя прямо сейчас, я могу взорваться. Поэтому, если у тебя нет законных возражений, я просто собираюсь вернуться к тому, что делал.

Я улыбаюсь ему, несмотря на странность этой ситуации:

 – У меня нет возражений.

– Спасибо, черт возьми, – рычит он, прежде чем наклонить голову, прижимаясь ко мне кончиком языка. Он облизывает всю длину моей влажной щели и, черт возьми, почти заставляет мои глаза закатиться. – Гребаный рай, – бормочет он, прежде чем засосать мой клитор своим горячим ртом и провести языком по чувствительному бутону плоти.

– Черт возьми, - я шиплю, когда мои пальцы на ногах подгибаются, а бедра дрожат.

Он так хорош в этом. Сколько у него практики? Внезапно мне становится все равно. Жар и удовольствие нарастают во мне и прокатываются по бедрам, пока он ласкает мою киску с большим мастерством, чем должен обладать любой мужчина в одиночку.

Когда он просовывает в меня два пальца и начинает трахать меня, пока ест, я вступаю в совершенно новое царство удовольствия. На самом деле, я думаю, что, возможно, я просто переместилась на другой уровень существования. И когда я смотрю на его лицо, он ловит мой взгляд и подмигивает, и я чуть не падаю в обморок. Он не лгал о том, что наслаждается этим, он получает от этого столько же, сколько и я.

Я откидываю голову на подушку, заглушая свою постоянную внутреннюю болтовню и сосредотачиваясь на его волшебных пальцах и языке и удовольствии, которое они в данный момент извлекают из моего тела. И когда я кончаю, хрипло выкрикивая его имя, он не останавливается. Даже когда я дергаю его за волосы и говорю, что с меня хватит.

– С меня нет, – рычит он, обхватывая руками заднюю часть моих бедер, чтобы прижать меня близко к своему лицу, пока я извиваюсь. – Дай мне еще одну минуту, и тогда я смогу трахать тебя так сильно, как захочу.

Волна удовольствия накатывает на меня, выбивая дыхание из легких и лишая дара речи. И только когда он выжимает из моего тела еще один оргазм, изменяющий сознание, он останавливается. Приподнимаясь и натягивая презерватив, он врезается в меня, зарываясь лицом в мою шею и пригвождая меня к матрасу. И все, что я могу сделать, это цепляться, обхватив его ногами за талию и руками за шею, пока он трахает меня лучше, чем я когда–либо даже мечтала, что это возможно.

Данте и я лежим в постели лицом друг к другу, что кажется странно личным даже после того, что мы только что сделали.

– Почему тебе не нравится сзади? Это больно? -  он спрашивает.

Да, но не так, как ты думаешь. 

– Дело не в этом, - я пытаюсь сглотнуть, но в горле пересохло. – Это… У меня остались кое–какие плохие воспоминания.

Интересно, собирается ли он сказать что–нибудь жестокое или недоброе?

– Это как–то связано со шрамом у тебя на спине?

О Боже. Он увидел мой уродливый, безобразный шрам. 

– Да.

– Это странный шрам.

– Я знаю, это было слово, – говорю я, подавляя эмоции, которые застряли у меня в горле.

Его глаза сужаются, и я чувствую, что на тебя слишком пристально смотрят:

– Кто–то вырезал слово на твоей коже?

– Да, а потом я попытался вырезать это слово так, чтобы никто никогда не смог его прочесть.

– Это тоже связано с причиной, по которой тебе снятся кошмары?

Я моргаю, глядя на него, и мои щеки розовеют от стыда:

 – Ты знаешь о моих кошмарах?

– Довольно сложно не слышать, как ты кричишь во сне почти каждую ночь, Кэт.

– Прости меня за это, – шепчу я.

– Не будь.

Я делаю глубокий вдох. Возможно, это самый странный разговор, который у меня когда–либо был в жизни. Может быть, это то, что облегчает задачу? Ни у кого из нас нет никаких вложений в то, чтобы заставить другого чувствовать себя лучше в чем бы то ни было.

– Да, именно поэтому мне тоже снятся кошмары, – шепчу я.

– Но до этого. Ты смирился с тем, что тебя схватили сзади?

– Да, это было мое любимое, – признаю я. – Но теперь. Я имею в виду, с тех пор у меня ни с кем не было, но мысль о том, что кто–то стоит за мной, удерживает меня ... - я снова содрогаюсь.

– Значит, у тебя две жизни, верно? Одна до и одна после того, что с тобой случилось, – говорит он, и я поражена его проницательностью.

– Да, именно так. Есть до нападения и после.

– Хм, – рассеянно бормочет он, проводя пальцами по коже моей спины.

 Он избегает моего шрама, и я задаюсь вопросом, делает ли он это нарочно, и если да, то потому, что он добрый или потому, что ему это противно. Не то чтобы мое тело вызывало у него отвращение. На самом деле его впечатляющая эрекция наводит на мысль об обратном.

– О чем ты думаешь? - спрашиваю его, немного боясь ответа.

– Я не собираюсь лгать, Кэт. Твоя задница прекрасна, и я хочу видеть, как она подпрыгивает, когда я трахаю тебя. Я провожу слишком много времени, думая о том, как бы нагнуть тебя над каждым предметом мебели, который у меня есть, и трахать тебя, пока ты не закричишь. Итак, ты готова работать со мной над этим вопросом?

Он хочет поработать над этим? Как будто мы пара или что–то в этом роде? Он настоящий? Человек, который похитил меня, хочет помочь мне разобраться с моими проблемами. Но, несмотря на эти мысли, слова, которые слетают с моих губ, это:

– Я подумаю об этом, конечно.

Его ответ – наполовину стон, наполовину рычание, от которого у меня по рукам бегут мурашки. Кого я обманываю? Еще несколько оргазмов, подобных тому, что он подарил мне сегодня вечером, и я позволю Данте Моретти подчинять меня тому, что ему, черт возьми, нравится.