Глава 53

Данте

Восходящее солнце отбрасывает длинную тень на мой стол, а Лоренцо сидит в тишине, время от времени кивая головой, давая мне понять, что он слушает. Максимо рядом с ним, когда я рассказываю своему старшему брату о Лео Эвансоне и обо всем, что я узнал за последние два дня. Я останавливаюсь, чтобы не сказать ему, что я выстрелил в голову нашему собственному отцу.

Он знает.

– Итак, когда они найдут его тело?  - тихо спрашивает он.

– Вероятно, через несколько часов. Как только придет его экономка и поймет, что он не встал, чтобы выкурить в девять утра сигару и кофе.

Лоренцо проводит рукой по бороде. 

– И мы начнем войну, брат? Чтобы отомстить за смерть нашего отца? - он хихикает, но в этом нет юмора — только угроза.

– Мы, конечно, отомстим за его смерть.

– Убрав русских?

– Сняв с Доминика Пушкина обвинение в убийстве нашего любимого отца и поддержав Дмитрия Варкова в качестве преемника Доминика, – говорю я, наклоняясь вперед в своем кресле. – Дмитрий весь прошлый год готовил свою маленькую армию к захвату власти. Русские в любом случае вот–вот начнут гражданскую войну. Мы просто помогаем им. И у нас будет лояльность Дмитрия, когда он станет новым главой Братвы.

– Но мы идем на войну? - спрашивает Лоренцо.

– Я так понимаю, ты согласен?

– Когда это я не был рядом с тобой, брат?

– О, я скучал по вам, двое восставших из ада, – говорит Максимо с усмешкой, откидываясь на спинку стула и переводя взгляд с моего старшего брата на меня. – В последнее время здесь было слишком тихо.

Лоренцо искоса закатывает глаза Максимо, прежде чем снова обратить свое внимание на меня. 

– Не должно быть шоком, что он был вовлечен в это, но это все еще так.

– Я знаю.

– Меня это не шокирует, – говорит Максимо, качая головой.

– Правда? - спрашиваю я, нахмурившись.

– То, как он обращался с вами обоими и пытался настроить вас друг против друга. После того, что он сделал с Никки. Он планировал выдать свою собственную дочь замуж за больного ублюдка, просто чтобы успокоить мужчин, которые зарабатывали ему дохуя денег, хотя он знал, в какое развратное, извращенное дерьмо они были втянуты. Его собственная маленькая девочка? - Максимо рычит. Его ненависть к моему отцу глубока, но я никогда не видел, чтобы он говорил так открыто или с такой язвительностью.

Джоуи – больное место для него. Для всех нас. Полагаю, она ему тоже как младшая сестра. Именно планы моего отца выдать ее замуж за старшего сына Доминика Пушкина вынудили нас с Лоренцо отправить ее в школу в Италии — преступление, за которое, я думаю, она никогда нам не простит.

– Что ж, он ушел. Больше ни для кого не будет браков по договоренности, – хрипло говорит Лоренцо.

– Что? Правда? Я не могу представить, чтобы кто–то на самом деле хотел мириться с Джоуи больше, чем на несколько дней, так что, похоже, тогда мы все застряли с ней навсегда.

Максимо хмуро смотрит на меня, но Лоренцо фыркает.

– Если это все, я возвращаюсь в постель, чтобы сотворить со своей женой невыразимые вещи, пока дерьмо не попало в вентилятор, – говорит Лоренцо, вставая.

– Звучит как хороший план, я согласен, - я почти не спал последние два дня, и мысль о том, чтобы провести следующие несколько часов, свернувшись калачиком рядом с самым мягким, самым красивым телом, которое я когда–либо знал, кажется раем. Я расскажу ей правду и о моем отце, как только она будет в безопасности и узнает все.

– Тогда, наверное, я просто пойду поболтаю с Софией, – вздыхает Максимо. – Посмотрим, не согласится ли она угостить меня блинчиками, пока мы ждем, когда упадет бомба.

Лоренцо похлопывает его по спине.

 – Мы можем устроить тебе брак, если хочешь, Макс?

– Пошёл ты, Лоз! – рявкает он. – У меня нет намерения, когда–либо жениться и закончить тем, что меня отхлестали по пизде, как вы, пара разочарований.

– Это говорит мужчина, который собирается пойти поесть блинчиков, пока мы будем есть немного той киски, которой нас якобы отхлестали, – говорю я с усмешкой.

– Пошли вы оба, - с этими словами он выбегает из комнаты.

Лоренцо снова смеется и поворачивается, чтобы посмотреть на меня, когда я встаю с потертого кожаного кресла с откидной спинкой. Он смотрит на кресло, а затем на меня с грустью на лице, которая выглядит как сожаление.

– Это твое, если ты этого хочешь, Лоренцо. Так было всегда.

– Нет, - он качает головой. – Это твое, младший брат. Так всегда и должно было быть. Для меня большая честь быть рядом с тобой.

Я обхожу стол и обнимаю его за плечи.

 – Рядом со мной. Не снизу и не сверху. Теперь это действительно так, как должно было быть.

– Грядут трудные времена, – тихо говорит он.

– Я знаю, – соглашаюсь я, понимая, что он говорит не только о том факте, что нашего отца вот–вот найдут убитым в его постели, и мы собираемся свалить это на русских, но и из–за его собственной русской принцессы и того факта, что рак вернулся. – Но мы в этом вместе, верно?

– Всегда.

Когда я заползаю обратно в постель несколько минут спустя, веки Кэт приоткрываются. 

– Ты рано встал.

– Я должен был поговорить с Лоренцо, – говорю я, скользя рукой по ее бедру и по ее заднице, притягивая ее к себе.

– О Лео? – шепчет она.

– Да, и еще кое–что.

– Что за материал?

Я целую ее в лоб.

 – Тебе сейчас не о чем беспокоиться, котенок. Возвращайся ко сну.

– Я не хочу снова засыпать, – мурлычет она, проводя кончиками пальцев по моей груди и вниз, к поясу моих боксеров. – Если только ты не слишком устал?

Я чертовски устал, но я никогда не слишком устаю от того, что она предлагает. 

– Совсем не устал.

– Я подумала, может быть, мы могли бы упокоить этого последнего демона? – тихо говорит она.

Я провожу носом по изгибу ее горла. 

– Кэт, ты просишь меня трахнуть тебя в задницу?

– Ты будешь нежен?

– Настолько нежен, насколько я могу быть, но сначала, вероятно, будет немного больно. Мы можем подождать.

– Я не хочу ждать. Я хочу, чтобы ты был единственным, о ком я когда–либо думала, – говорит она хриплым от эмоций голосом.

– Это о твоем кошмаре?

– Наверное. Я думала о том, что сделал Лео и как он мог причинить боль тому, кого должен был любить. Это было у меня в голове перед тем, как я заснула, - она проводит кончиками пальцев по моей щеке. – Я знаю, ты никогда бы не причинил мне вреда, Данте. Подари мне какие–нибудь новые воспоминания, о которых я могу мечтать.

Мой член уже тверд при одной мысли о том, чтобы взять ее маленькую упругую попку. Я прижимаюсь губами к ее уху и провожу рукой между ее бедер.

 – Сначала я должен сделать тебя милой, влажной и расслабленной.

– О да, пожалуйста.

Я заставил ее кончить дважды — один раз ртом, другой пальцами, и теперь она стоит на коленях, голова прижата к подушке, а ее сперма капает с ее киски, когда я смазываю свой член смазкой.

Она дрожит, когда я провожу рукой по ее заднице, но это от предвкушения, а не от ужаса. Тот факт, что я получаю это с ней, особенно учитывая, с чего началась наша история, – гребаная честь. За всю свою жизнь я никогда никем так не гордился, как ею.

– Ты все еще в порядке, котенок? - я держу свой член одной рукой, а другой хватаю ее за бедро.

– Да, – задыхаясь, выдыхает она, все еще находясь под кайфом от своих оргазмов.

Я прижимаю свой член к ее заднице, и она вздыхает, расслабляя мышцы, когда я толкаю кончик внутрь нее.

 – Хорошая девочка, – успокаиваю я, проводя рукой по ее коже. – Ты так хорошо ко мне относишься.

– Ты чувствуешь себя таким большим, – стонет она.

– Если ты пытаешься потешить мое эго, чтобы я был с тобой помягче, это не сработает, – говорю я ей, и она тихо смеется. – Ты можешь взять меня. Я обещаю.

Я проникаю немного глубже внутрь, и мягкое мяуканье, вырывающееся из ее рта, в то время как мышцы ее задницы сжимаются и пульсируют вокруг моего члена, почти подводит меня к краю.

– О, черт, Данте, – стонет она, отстраняясь, чтобы я проскользнул немного глубже внутрь.

– Если это тебя хоть немного утешит, я долго не протяну в твоей маленькой тугой заднице, – ворчу я, проникая членом глубже.

Когда я просовываю руку между ее бедер и ввожу два пальца в ее киску, ее спина выгибается, и она издает крик, приглушенный подушкой. Когда я трахаю пальцами ее киску, ее мышцы расслабляются, позволяя мне проникнуть в нее почти полностью. Мне придется заставить ее взять мой член целиком, потому что я растягиваю ее так широко, что боюсь разорвать ее пополам. И мне нужно, чтобы она любила, когда я трахаю ее в задницу, потому что я хочу делать это постоянно, черт возьми.

– Я чувствую себя такой наполненной, – стонет она, отталкиваясь, прижимаясь ко мне, требуя большего.

– Ты полна мной, котенок. Мой член в твоей заднице, мои пальцы в твоей киске и мой ребенок в твоем животе. И ты никогда не выглядела более чертовски красивой.

– Черт возьми, – выдыхает она, когда ее киска накрывает меня своим жаром, и я знаю, что она так близка к краю, что это хорошо, потому что я в нескольких секундах от того, чтобы опорожнить свои яйца внутри нее.

– Кончи для меня, Кэт, – ворчу я, входя в нее и трахая ее пальцем, и, как мой хороший маленький котенок, она делает именно это, скуля мое имя, когда ее кульминация заставляет ее содрогаться. Я втираю в нее свое собственное освобождение, когда цепляюсь за ее бедра и перекачиваю все до последней капли в ее сочную задницу.

– Черт! - я задыхаюсь, когда мы заканчиваем, выхожу из нее и падаю на кровать. Обнимая ее рукой, я притягиваю ее ближе. – Ты в порядке?

– Да, это было... - она прикусывает губу.

– Невероятно? - я предлагаю.

– Я хотел сказать, эпические, но и невероятные произведения тоже.

– Я рад, что тебе понравилось, потому что я хочу сделать это снова, - я утыкаюсь носом в ее шею. – И, может быть, в следующий раз я смогу полностью проникнуть в тебя?

– Это было не до конца? Черт возьми, - она тихо хихикает.

Я целую ее в шею, вдыхая ее сладкий аромат, когда она прижимается ближе ко мне.

– Я люблю тебя, – шепчет она.

– Я тоже люблю тебя, котенок.