— Да, ходила.

Мои брови поднимаются.

— И?

Ее взгляд падает на кровать.

— Все было хорошо. Никто меня не беспокоил.

Я жую внутреннюю сторону щеки, сдерживая хаос, который так нестабильно ощущается внутри меня. Она что-то скрывает от меня, и я должна определить, буду ли я на кого-то ругаться или хоронить тело когда-нибудь в будущем.

— Расскажи мне, что случилось.

Она поднимает на меня глаза, блестящие от непролитых слез.

— Никто не был злым, но без тебя было тяжело. Эти девочки со мной не разговаривали, но ясно, что я им не нравлюсь. Я веду себя со всеми вежливо, но они смотрят на меня как на несчастную неудачницу. — Ее пальцы переходят к обтрепанной нити на моем одеяле, снова и снова наматывая ее на палец.

Я опускаю свою руку на ее, отрывая ее от нити.

— Но ведь те девушки оставили тебя в покое, верно?

Она кивает.

— И никто больше не ведет себя с тобой откровенно грубо?

Она слегка качает головой.

Я киваю, сжимая челюсть. Она хочет завести друзей. Если мне придется притвориться милой, чтобы найти ей таких, я это сделаю. Она не знает никого, кроме своей церковной группы. Она необщительна, и это не ее вина. Конечно, я тоже. Но она слишком невинна, чтобы понять, как притворяться, пока не добьется своего.

Я позабочусь о том, чтобы моя кузина вписалась в коллектив и потрясла всю эту школу. Она добьется успеха, и люди будут жалеть, что не стали ее друзьями.

Я позабочусь об этом.

— Что ты собираешься делать сейчас? Я имею в виду... ты собираешься продолжать туда ходить? — Последние несколько слов она произносит так тихо, что я едва могу их разобрать.

Она спрашивает об «Инферно». Она хочет знать, буду ли я снова тайком уходить или пойду против приказа родителей.

Это единственное место, где я могу быть собой, и я отказываюсь от него отказываться.

— Конечно, — говорю я без колебаний.

Ее плечи опускаются, и она медленно кивает. Я смотрю, как она пожевывает губу, глядя на меня. Как она смотрит на мои шрамы и раны. Она хочет знать, что именно произошло, но в то же время ее нерешительность говорит о том, что она этого не хочет. Она боится узнать, насколько невменяемы ее родители.

Я никогда не открою, насколько они ненормальны на самом деле. Я не буду так травмировать ее. Она этого не заслуживает. Один взгляд на мою спину — и я могу гарантировать, что она вызовет полицию. Может, она и любит своих родителей, но больше всего на свете она просто хороший чертов ребенок и хочет видеть свет в этом мире.

— Думаю, я собираюсь вздремнуть, — говорю я ей. Я не хочу ранить ее чувства, но усталость тяжело ложится на мои конечности. Они тяжелые и слабые. Я ничего не ела с тех пор, как вышла, но чувствую, как внизу начинается ужин.

Я хочу восстановить свое тело, чтобы снова набраться сил. Все тренировки, которые я пропустила за последние семь дней, заставляют меня чувствовать себя слабее, чем когда-либо прежде. Мне нужно, чтобы спина и задница зажили, чтобы я могла вернуться и снова сражаться. Чтобы я могла ходить в школу с Арией и защищать ее.

Мне нужно снова стать собой.

— Ох, ну тогда ладно. — Я вижу, что она разочарована, но моя усталость не позволяет мне утешить ее. В какой-то момент ей придется повзрослеть самой.

Мне пришлось.

— Мы можем еще поговорить сегодня после ужина. Я просто очень устала. — Мои слова хоть немного, но помогают. Она кивает, упираясь руками в матрас, чтобы встать. В джинсах и толстовке, в которых нет ни капли стиля, можно подумать, что моя младшая кузина непривлекательна. Это ничуть не так.

С ее длинными шоколадно-коричневыми волосами и ореховыми глазами она буквально одна из самых красивых людей, которых я когда-либо встречала. У нее сказочные черты лица, она миниатюрна и стройна. Она очаровательна, просто сногсшибательна, и, к сожалению, ее родители никогда не позволят ей расцвести в своей красоте.

Она бросает на меня еще один тоскливый взгляд, прежде чем выскользнуть из моей комнаты. Раздается щелчок двери, и я переворачиваюсь, морщась от боли и жжения в спине. Закрыв глаза, я позволяю темноте поглотить меня.

Мне нужно вернуться в «Инферно». И побыстрее. Я боюсь, что без этого ярость будет нарастать и дойдет до того, что у меня останется только один выход.

Хладнокровно убить их.