Пять

Рея

Я мягко улыбнулась когда дети гладили руками голову Бэйна, волка Кольтена. Он наклонился в сторону, наслаждаясь прикосновениям. Я хихикнула, когда его задние лапы поднялись и начали царапать воздух. Хадсон стоял в стороне, облокотившись на грубо сколоченный забор, и пристально наблюдал за ними. Я никогда не думала, что стояла бы в Покое Ведьм, пока дети гладили бы волка по голове, я все еще пыталась осознать это.

Я прошла мимо них с Беллдейм, улыбаясь детям, которые хихикнули, когда Кольтен их облизнул. Прошла мимо, гладя его по голове, и меня наполнила грусть, когда я задалась вопросом, понравилось бы Руне такое внимание, если бы мы не прошли через то, что прошли.

Пересекая мост, чтобы прогуляться по грязной тропинке, я любовалась мрачной красотой дома ведьм. Он мог быть заболочен, а земля местами сырая, но яркие фиолетовые цветы растений, обвивающих деревья, и тихое жужжание насекомых заставили меня чувствовать близость к этой земле. Белый туман, плывущий высоко над нами, который, как я теперь знала, являлся защитным барьером вокруг дома, не мешал солнечному теплу ласкать мои щеки.

— Как у тебя дела с твоим волком, дитя? — спросила Беллдейм, сворачивая на другую тропинку.

Мы искали последний ингредиент, необходимый для заклинания, которое, надеюсь, сняло бы эти чертовы наручники с моих запястий. За последнюю неделю я помогала собирать последние вещи, пока обрабатывала все, что рассказала мне Беллдейм. Я перечитывала письмо своей мамы по нескольку раз в день, просто желая почувствовать себя ближе к ней, пока в моей голове кружились все события, которые произошли. Это дар, которым я бы дорожила всю свою жизнь, не только слышать ее последние слова, обращенные ко мне, но и видеть их.

Я была в некотором шоке от полученных знаний. Почти не разговаривала и вообще вела себя тихо со всеми, даже когда они пытались завязать со мной разговор. Мой разум был в беспорядке от горя и гнева из-за всего, что произошло, и всего, что мы потеряли, но я полна решимости идти дальше, делать то, в чем поклялась Богам.

— Моя волчица? — я бросила на нее взгляд. — С Руной все в порядке, она может быть немного сварливой, но большую часть времени у нас все в порядке.

Она навострила уши внутри меня, фыркая, прежде чем перекатилась на спину, ее глаза закрылись.

Опираясь на свою высокую палку, Беллдейм тащилась вверх по небольшому холму, а я последовала за ней, готовая поймать ее, если она поскользнулась бы. Может, она и пожилая женщина, которая могла легко двигаться, если захотела бы, но я не хотела видеть, как ей больно. Она так много рассказывала мне о моей маме, историях и проказах, которые они обычно вытворяли. Я чувствовала себя ближе к ней, чем когда-либо за долгое время, и мне нравилось слушать, как Беллдейм говорила о ней, такое чувство, что она все еще с нами.

— Я не имею в виду внутри, — перебила она меня. — Я имею в виду, когда ты зовешь ее наружу.

О.

— Она выходила всего один раз.

Беллдейм резко остановилась и резко повернулась ко мне, ее фиалковые глаза полны шока.

— Один раз? — повторила она, и я кивнула, глядя вниз, когда стыд накрыл меня. — Почему она выходила только один раз?

Я прикусила нижнюю губу и продолжила спускаться по другой стороне небольшого холма. Сейчас как раз начало лета, и легкий теплый ветерок, нежно ласкал меня, и являлся свидетельством этого. Деревья здесь поникшие, раскачивающиеся от собственного бриза. Я достигла дна и ждала Беллдейм, прежде чем она повела меня к мосту, по которому можно пересечь мутную воду внизу.

— Мне было четырнадцать, — начала я, глядя через деревянные перила на воду. — Она пришла раньше обычного. Я была шокирована, но приветствовала ее. Я думаю, она пришла, когда я больше всего в ней нуждалась.

Я посмотрела, как вода бежала под мостом, концентрируясь на ряби, когда рыбы высунули головы.

Ее рука на моей руке заставила меня остановиться. Ее глаза мягкие и полные беспокойства.

— Почему она пришла, когда ты больше всего в ней нуждалась?

Я отвела взгляд от ее любопытных глаз и прислонилась к перилам, мои глаза изучали листики кувшинок и тростник, растущие вдоль берега. Маленькие крылатые насекомые парили над водой, пока я размышляла, как ответить.

— Скажи мне, дитя мое.

Я сжала дерево под руками и медленно выдохнула, не отводя глаз.

— Они забрали меня, — в конце концов прошептала я и слышу, как она резко втянула воздух, подходя и становясь рядом со мной. — Они пришли в наш дом. Папа пропал, мы с мамой были одни. Она пыталась отбиваться от них, пыталась помочь мне, чтобы я могла убежать. Но они все равно добрались до нас, их было слишком много.

Моя хватка сжалась при воспоминании.

— Это была моя вина.

— Как это может быть твоей виной? — я почувствовала на себе ее пристальный взгляд, но продолжила смотреть на воду.

— Я играла в лесу несколько дней. Я кое-что подслушала.

Воспоминания пронеслись перед моими глазами, когда я услышала их, бегущего волка, рассказывающего моим родителям то, что я услышала.

— Что?

— Они сказали, что пришло время двигаться дальше, они ждали достаточно долго, и мама не собиралась принимать его предложение. Я не знала, что он предложил маме, но мне этот человек не понравился. Он был.... опасный, и в нем было что-то такое, что, как ты знала, было просто неправильным. Он сказал, что сейчас или никогда, и ему нужно забрать маму. Я повернулась, чтобы идти домой, и наступила на ветку, хрустнув ею. Они услышали, оба посмотрели на меня, но я не могла разглядеть их лиц из-за плащей с капюшонами. Я побежала. Они гнались за мной, крича, чтобы я остановилась.

— Тебе удалось добраться домой?

— Да, темный волк с двумя хвостами появился из ниоткуда, из-за деревьев, и там был человек, — я засмеялась. — Я не уверена, что мне это только показалось, но ни волк, ни другой человек не пришли за мной, вместо этого они пошли в направлении тех людей в капюшонах.

— Волк с двумя хвостами? Это интересно.

Она выставила перед собой высокую палку, и мы обе наблюдали, как желтая птица цило приземлилась на берег на длинных лапах, опустив черный клюв в воду.

— Да, я думаю, мне это померещилось в панике. Я была так напугана.

— Что случилось, когда ты вернулась домой, ты рассказал своей маме?— спросила она.

— Я так и сделала, она сказала, что все будет хорошо, и крепко обняла меня. Она приготовила ужин, мы поели всей семьей, и я пошла спать. Правда, я слышала, как мама с папой разговаривали, но не знала, о чем. Так продолжалось несколько дней, а потом однажды папа не вернулся, и они пришли.

— Кто? — спросила она.

— Высшие.

Она тихо выругалась.

— Крысиные ублюдки.

Я кивнула.

— Чарльз был рядом с тех пор, как я была маленькой, но когда я увидела, как он схватил маму за волосы и начал тащить ее прочь, я сразу поняла, каким ужасным человеком он был. Позже я еще больше узнала о том, насколько больным и извращенным на самом деле был разум Чарльза.

— Куда они тебя отвезли?

— В подвал. Они вырубили меня, а когда я очнулась, то была уже в клетке.

Она быстро схватила меня за руку, и я не смогла подавить легкую дрожь от нахлынувших на меня воспоминаний.

— О, детка.

Я протянула руку и раскрыла перед ней ладонь, извиняясь взглядом. Ее обветренная рука легла в мою, и она нежно сжала ее, ее тепло успокоило меня, и я слегка улыбнулась ей.

Я ни с кем не говорила о времени, проведенном в подвале, только с Джошем, поскольку он видел, в каком состоянии я была, когда помог мне сбежать, но с Беллдейм это звучало так, словно я знала ее целую вечность. Наверное, я чувствовала к ней близость, потому что она была близка с моей мамой. Благодаря этому у нас быстро установилась связь. Настолько, что я рассказала ей об Эридиане, о людях, которые там жили, и о том, какой была наша жизнь.

— Они причинили мне много боли, особенно когда вышла Руна. С тех пор она не выходила. Теперь я стала намного лучше переносить прикосновения, и временами мне это нужно. Сначала я кричала, когда кто-нибудь приближался ко мне, кроме Джоша или Кейда, замыкаясь в себе, желая спрятаться. На протяжении многих лет, Джош, Кейд и Джози, — я выдавила ее имя, слезы жгли мне глаза. Я сдержала их. — Джози так сильно помогла мне с этим. Я не смогла отплатить ей тем же, и теперь никогда не смогу.

Беллдейм повернула меня к себе, прижимая ладони к моим щекам.

— Ты сильная, храбрая девочка.

Скатилась слеза, и она вытерла ее мягким прикосновением.

— Они заплатят за то, что сделали, — яростно поклялась она, и я зажмурила глаза и кивнула. — Сейчас самое время, дитя. Покажи им Наследника Захарисс, и Билсорсия последует за тобой. Пришло время распустить Высших, а их головы насадить на пику, — ее тихое рычание заставило меня усмехнуться.

— Такая кровожадная, — прошептала я сквозь улыбку.

Она улыбнулась во все зубы.

— В конце концов, я Кровная Ведьма, дитя. Чего ты ожидала?

Мы продолжили идти по мосту и углубились в поникшие деревья. Свет пробивался сквозь кроны листьев над головой, заставляя росу на земле искриться.

— Почему Высшие хотят убивать Кровавых Ведьм на месте? Интересно.

— Многие считают, что это потому, что мы опасны, которыми мы, конечно, можем быть, но разве никто не может? — я кивнула. — Настоящая причина в том, что у нас есть союз с волчьими Богами, и они знают это, и мы отказались присоединиться к Высшим. Конечно, им это не нравится, и поэтому они решили убивать всех, кого увидят на землях, не защищенных здесь.

Конечно, они это сделали. Придурки.

— Им не нравится тот факт, что они не могут контролировать нас, использовать по своему усмотрению, как своих собственных ведьм и Элиту.

При упоминании Элиты мой желудок перевернулся, а мысли мгновенно вернулись к Дариусу. Мужчина, который мог одарить меня мальчишеской улыбкой, а затем сузить глаза, держа в руках хлыст. Мужчина, который сбил меня с толку выражением его глаз, когда он одними губами произнес мне одно-единственное слово.