— Так было задумано, дитя Захарисс, — голос Беллдейм оглушил комнату, и наши головы повернулись к двери.

Она стоит рядом с Анной и смотрела на меня с чем-то похожим на сочувствие в своих фиалковых глазах.

Я судорожно сглотнула, когда она подошла, ее шаги замедлились, когда она села на стул напротив меня. Она прислонила свою палку к камину, свет все еще горел на ее верхушке, когда Анна села рядом с Себастьяном на скамейку. Я посмотрела на Беллдейм, рассматривая кости, свисающие с ее шеи, и гадала, от кого они. На ней также туника, темные льняные брюки и легкая меховая шаль, наброшенная на плечи. Она устроилась поудобнее на своем сиденье и посмотрела на меня, сложив морщинистые руки на коленях. Некоторое время мы смотрели друг на друга настороженно, оценивающе, но, как ни странно, это не вызывало дискомфорта.

Потом она выбила из меня все дерьмо.

— Я знала твою мать.

Я вздрогнула, села прямо, шипя от жжения, пробегающего по спине.

— Осторожнее, — отчитала Анна, но я смотрела только на старую ведьму передо мной.

— Ч-что? — я заикалась, мои руки крепко сжали подлокотники.

— Я знала твою мать, — тихо повторила она. — Она много раз навещала меня, особенно в юности.

Она хихикнула, а я просто посмотрела на нее, открыв рот. Мама приезжала сюда, когда была моложе? Она знала кровных ведьм?

Я покачала головой, пытаясь осмыслить то, что она мне говорила.

— Как? — спросила я в конце концов.

Она улыбнулась, морщины на ее лице стали еще заметнее.

— Ты знаешь, почему мы, кровные ведьмы, здесь не вступаем в союз с Высшими и никогда не вступали? — я покачала головой. — Это потому, что наш единственный союз — с Богами.

Я моргнула.

— Какого хрена, — сказал Джош, и остальные согласились с ним, включая меня.

Я повернулась к Анне.

— Ты знала?

Ее взгляд настороженный, но в конце концов она кивнула.

— Мы всегда следовали волчьим Богам, хотя и являемся ведьмами. В нашей истории сказано, что ваши Боги и Кровные Ведьмы, заключали договор на протяжении тысяч поколений.

Она неловко переминалась с ноги на ногу, потеребила прядь своих рыжих волос и накрутила ее на пальцы.

— Когда мы говорили о том, что я Наследница, ты боялась меня, опасалась того, на что я способна, — обвинила я, и она опустила голову.

— Я могу быть с твоими Богами, но Наследники? — Анна вздохнула. — Ты слышишь разные вещи в землях, страшные истории о том, как они бродят по землям и пожирают твою душу, если ты поступаешь с ними неправильно. До того, как я приехала в Эридиан, я постоянно слышала это в Алисеоне, люди говорили: «Если ты скрестишь руки с Наследником, ты будешь жить в отчаянии». Думаю, услышав это так много раз, я подумала, что это правда, но я знаю, что ты не такая, — выпалила она. — Это был просто шок, узнать, что ты Наследница Захарисс. Мне жаль.

— Глупая девчонка, — бросила на нее Беллдэйм, но я могла понять, почему она могла так думать, хотя меня и бесило то, что жители Врохкарии думали о Наследниках.

Я знала, что репутация Наследника была плохой из-за того, что Высшие извергали свой яд в умы своих последователей. Слышать это от Анны еще больнее, но, тем не менее, я приняла ее извинения.

Я повернулась к Беллдейм.

— Как я могла не знать об этом союзе между кровными ведьмами и Богами?

— Это держалось в секрете, дитя, — ответила она. — Только мы, Высшие, и твои Боги знаем. До сих пор.

— Зачем держать это в секрете? Я думала, мама научила меня всему, что я должна была знать о наших Богах и Наследниках? Как многого я не знаю?

Она качнула головой, печаль разлилась по ее лицу.

— Ты была молода, и время, чтобы рассказать тебе все, что тебе нужно было знать, было на исходе.

От ее слов у меня по спине пробежали мурашки.

— Что ты имеешь в виду? — я говорила тихо, не уверенная, хотела ли я знать или нет.

Печаль вспыхнула в ее глазах, когда она посмотрела на меня.

— Твоя мама знала, что ее время придет, знала, что Высшие в конце концов доберутся и до нее. Она была своего рода провидицей, в чем заключалась ее уникальная сила, подаренная Захарисс. Она знала, что ее время на исходе, однажды ночью она увидела, что жизни ее и твоего отца подходят к концу. Она пришла навестить меня как раз перед твоим седьмым днем рождения.

Мое сердце бешено заколотилось в груди.

— Она знала, что они с папой умрут до моего дня рождения?

Беллдейм кивнула, и воспоминание о том, как папа подарил мне нож, а маме — ее любимые цветы за несколько дней до моего дня рождения, вспыхнуло в моей голове.

— Но они были счастливы, — выдохнула я. — Мы смеялись и танцевали в дни, предшествовавшие моему дню рождения.

— Они оба не хотели, чтобы твои последние дни с ними были полны печали, дитя мое. Они оба не хотели этого для тебя.

По моему лицу скатилась слеза, и я сердито вытерла ее, ненавидя то, что мои родители знали, но у них хватило сил подарить мне несколько последних счастливых мгновений.

— Почему мы все не ушли, если она знала, почему мы не сбежали?

— Она сказала мне, что независимо от того, какой путь она выберет, результат будет одинаковым для нее и твоего отца. Но она велела своей сестре присматривать за тобой, убедиться, что о тебе позаботятся.

Предполагалось, что тетя Селена позаботилась бы обо мне? Внутри меня закипал гнев при этой мысли. Она не сделала того, о чем просила моя мама, она оставила меня гнить в подвале.

— Она оставила тебе письмо у меня, хочешь его получить?

Я выдохнула и кивнула головой, не в силах поверить, что это вообще реально прямо сейчас. Она взмахнула рукой, и в ее пальцах появился свернутый лист пергамента. Она встала, протянула мне листок, и я взяла его дрожащими руками, прижимая к груди, пытаясь собраться с духом.

— Я знала твою мать очень долго, дитя мое, как и всех Наследников до нее, предлагая им убежище здесь, когда они в нем нуждались. Я видела, как она раздувалась от твоего присутствия у нее в животе, видела, как она радовалась, когда ты брыкалась и извивалась, — ее глаза мерцали, когда она говорила. — Твоя мама никогда не жаловалась, она смеялась и гладила свой живот, давая тебе понять, что она рядом.

Я кивнула, не в силах говорить, принимая эти слова о моей маме и пряча их глубоко в своем сердце.

— Твоя мать никогда не хотела ничего из этого для тебя. Она была моим дорогим другом, великой Наследницей и еще более великой матерью.

Она вытерла слезу с моей щеки морщинистой рукой, на ее лице мягкая улыбка.

— Это подарок, который могут получить не многие. Я обещала передать его тебе, когда смогу. Я знала, что придет время, когда ты придешь в Покой Ведьм, твоя мать сама так сказала. Я долго ждала этого момента. Чтобы я сдержала свое последнее обещание твоей матери, — ее улыбка дрогнула. — Ты так похожа на нее.

— Я похожа?

Я была молода, когда в последний раз видела маму, и когда я почувствовала ее присутствие в большом зале, и не увидела ее, я просто почувствовала и услышала ее.

— Да, детка, у тебя ее нос, волосы и глаза. Твой подбородок определенно достался тебе от отца.

Я издала влажный смешок и закрыла глаза, натиск эмоций заставил мое тело дрожать.

Она встала и оглянулась на комнату.

— Пойдемте, оставим ее наедине.

Все ушли, сжимая мои плечи или прикасаясь своей щекой к моей, прежде чем дверь за ними мягко закрылась. Оставшись одна, я сделала глубокий вдох и провела дрожащими пальцами по бумаге, пытаясь осмыслить все, что только что рассказала мне Беллдейм. Шмыгая носом, я развязала бечевку и раскатила бумагу между пальцами. Слезы потекли сильнее, как только я впервые за столько лет увидела мамин почерк.

Ласандрея.

С днем рождения, милая, мне жаль, что я пропустила это событие и многие другие, которые последовали за ним. Я молила Богов присутствовать на многих днях рождения, но знала, что этого не произойдет.

Моя прекрасная девочка, я никогда не хотела писать тебе это письмо, пока ты спишь наверху, мечтая бегать по цветущим лугам и играть в реках. Почти семь лет я наблюдала, как ты растешь, наблюдал, как ты улыбаешься, вытираешь слезы и прижимаешь к себе свой смех. Я скучаю по тебе сейчас, хотя ты уже непременно чуть выше меня, и я буду скучать по тебе еще больше, когда меня не станет. Я хотела бы быть сейчас там, с тобой, крепко прижимая тебя к себе и прогуливаясь среди цветов лесии, как мы делали всегда.

Мне так жаль, Милал, что я бросаю тебя. Мы с твоим отцом оба сожалеем. Мы очень, очень сильно тебя любим. Наши сердца бьются вместе с твоим, и ты будешь ходить по земле, пока мы едины с ней. Мы с твоим отцом благодарны за то время, которое нам удалось провести с тобой, ты — радость для наших сердец и любовь наших душ.

Я сжала края бумаги, и снова появились слезы от горя.

Не грусти слишком долго о нашей кончине, дорогая, мы смирились с этим и знали, что однажды это произойдет. Не будь слишком строга к себе из-за горя и вины, которую, я знаю, ты возложишь на себя за то, что подслушала той ночью в лесу. Я знаю, что ты так и сделаешь, это из-за доброты внутри тебя, но знай, что это всегда должно было произойти именно так, как это видела Захарисс. Богам надоело, что их Наследники находятся в тени, и им пора выйти и вернуть то, что принадлежит им. Из-за этого мы больше не могли бы быть с вами, пока вы шли по этому пути.

Я надеюсь, что жизнь, которую ты ведешь, мягка и добра к тебе, но, боюсь, это не так, не так ли? Ты такая сильная, моя дорогая девочка, такая сильная. Я хотела, чтобы у тебя была другая жизнь, хотела, чтобы ты могла освободиться от невидимых цепей, которые пришли с тем, что ты Наследница, и от того, какими нас видит наш народ. Захарисс выбирает тех, кто соответствует ее силе, и она выбрала нашу родословную. Доверься ее решению, дорогая, ибо ты достойна. Также доверься моему решению начать передачу тебе моих меток Наследницы как можно раньше. Когда тебе исполнится восемнадцать, твои отметки будут полными, и ты станешь тем, кем тебе положено быть.